— Я… я просто о нем забыла, потому что не привыкла носить драгоценности. Прошу вас, держите его у себя для большей безопасности.
Дон Рауль взял ее руку и всмотрелся в камень, смутно мерцающий в свете уличного фонаря.
— Странная вы все-таки девушка, Жанна. Просто взяли и забыли, что носите мое кольцо?
— Простите меня! — Она взглянула испанцу в лицо, и сердце ее болезненно сжалось. Ведь это кольцо должно украшать руку любимой им женщины, а вместо того изумруд Романосов носит девчонка, ничего для него не значащая. Он и на souk-то бросился, испугавшись, что у нее отберут кольцо, а вовсе не потому, что опасался за ее безопасность.
— На счастье, все обошлось, — наигранно-веселым тоном добавила Жанна. — Кольцу вреда не причинили, а я буду впредь осторожнее. Если вы все-таки настаиваете, чтобы я носила его.
— Да, настаиваю.
Она улыбнулась.
— Как изумительно выглядит мечеть, когда свет вот так отражается от ее зарешеченных окон. Она и сама вся сверкает, словно огромный драгоценный камень. А вон на ту площадку под куполом башни пускают посетителей?
— Эта башня называется минарет. Шесть раз в день туда поднимается муэдзин и созывает мусульман на молитву. Хотите побывать там и посмотреть на город сверху? Только предупреждаю, подъем крут.
— Что ж, это даже интересно.
— По-моему, вам не терпится испытать все в один день.
— Разве мы не уезжаем завтра в Эль Амару?
— А вы хотите?
— Я, кажется, должна подчиняться вашим желаниям, сеньор?
— Некоторые пустяки вы можете решать сами, сеньорита, — тон его был сух. — Давайте останемся еще на день. Завтра я отвезу вас к торговцу настоящим антиквариатом, и уж там вы выберете действительно стоящую шкатулку.
— Да я… я хотела всего лишь сувенир на память о пребывании в Беникеше. Мне ведь настоящий антиквариат не по карману.
— Но вам не нужно будет самой за него платить.
— Я предпочитаю поступать именно так, — и Жанна вздернула подбородок. — Хватит принимать подарки. Приобретая их для меня, вы делаете это единственно оттого, что ваше богатство значит для вас так мало. Вам не понять, какое волнение испытываешь, когда с трудом позволяешь себе купить какой- нибудь пустяк просто так, ради удовольствия. Вы — испорчены деньгами, Рауль Сезар-бей.
— А вы — совершенно не испорчены, — голос его стал опасно нежен, и девушка вдруг почувствовала, что ее закутывают в край плаща. — Давайте заберемся на минарет, и вы можете полюбоваться звездами. Полагаю, это доставит вам больше радости, чем покупка драгоценностей.
— Да, — оказавшись под одним плащом с доном Раулем, ощущая его тепло, Жанна вдруг задохнулась от странного волнения.
Ночь была напоена ароматами Беникеша, города на краю пустыни, а в сине-лиловом небе низко висели звезды. Вот упала одна из них. Какое желание загадать? И хватит ли магии у этого сказочного места, чтобы желание исполнилось?
Внутри полутемной мечети им пришлось переобуться в туфли без задников, и это сделало подъем по крутой лестнице довольно неудобным. По дороге Жанна скинула туфли и в одних чулках, обогнав дона Рауля, продолжала почти бегом подниматься все выше и выше к звездам, пока не оказалась на узкой площадке с решетчатыми перилами. От налетевшего ветра у нее перехватило дыхание. Он снова принес ей приветствие из тех безгранично широких пространств, которые ей предстояло пересечь, чтобы добраться до дворца в гранатовой роще.
У девушки вырвался слабый вздох, когда перед ней выросла высокая фигура дона Рауля. Они стали вместе рассматривать крупные южные звезды, которые золотисто сияли и выглядели такими близкими, что хотелось протянуть руку и достать их.
Жанна и протянула, но ничего не достала.
— Как красиво, — изумилась она. — Волшебный город, а там, за стенами, на тысячу миль — песок. Даже немного страшно. Хотя это мне мир Востока кажется таким таинственным, а вы провели здесь всю жизнь и не находите в нем ничего особенного. Что хорошо знаешь — того и не ценишь.
— Я не стал бы с вами возиться, если бы не заметил, что в вас живет тяга познать неизвестное. И ваша злосчастная робость не мешает вам иногда быть мужественной.
— Мое мужество несколько пострадало на базаре, — тихо засмеялась Жанна и вдруг поняла, что злость на этого человека куда-то исчезла. Здесь, так близко от звезд, думалось о вещах куда более значительных и важных.
— Звезды как люди, — прошептал дон Рауль. — Кажется, будто им тесно там, в небе, а на самом деле они очень далеки друг от друга. Каждая звезда одинока.
— Да, я это чувствую, — Жанна посмотрела на чеканный, строгий профиль испанца, четко вырисовывавшийся на фоне звездного неба. Ощущает ли он одиночество из-за Ракели, которую оставил во Франции? Хочет ли, чтобы та была сейчас с ним рядом… вместо девушки, похожей на Хойосу? Взгляд Жанны упал на его руки, с такой силой сжимавшие железные перила, что костяшки пальцев побелели.
Пожалуй, дон Рауль тоже не находит удовольствия в этом обмане, просто считая его необходимым. Он не стал бороться с диктатом хрупкой принцессы Ямилы, а решил воззвать к ее здравому смыслу. И тут понадобилась Жанна, чтобы сыграть роль Хойосы, воплотить в себе холодность и эгоизм, которые он нашел в девушке, предназначенной ему в невесты.
Жанна разглядывала звезды, горевшие над пустыней. Несмотря на кажущуюся близость, они не согревали; ей стало зябко и захотелось снова оказаться под плащом Рауля Сезар-бея. Да, притвориться к нему равнодушной будет очень нелегко. Никогда еще это не было ей так понятно, как сейчас, когда они стояли вдвоем на площадке минарета.
До этого вечера Жанна не знала, что такое настоящая любовь, ей было более знакомо чувство щемящего одиночества. Однако здесь, на краю пустыни, девушке стало ясно, какой бывает любовь, сколько радости она приносит, если расцветает в глубине двух человеческих сердец. И все же именно теперь об этом не могло быть и речи, потому что они с Раулем ступили на путь, с которого нельзя повернуть обратно.
Глава седьмая
До Эль Амары их должна была довезти машина, предназначенная для сафари. Только перед самым отъездом Жанна узнала, что путь займет два дня и ночевать придется в песках. Дона Рауля, казалось, уже не заботили удобства цивилизации: он все больше становился жителем пустыни. Девушку очень рассердило, что хотя он и настаивал на чадре для прогулок по городу, но о предстоящей поездке через пустыню упомянул совершенно случайно, хотя она ставила Жанну в весьма двусмысленное положение. Ведь они будут совершенно одни. Когда Жанна вскользь упомянула об этом, дон Рауль скривил губы в своей обычной полунасмешливой улыбке и недоумевающе поднял брови.
— Так, может, взять с собой Хуссейна, если вы не верите, что я буду вести себя как стопроцентный джентльмен?
— Вы, сеньор, конечно, джентльмен, но не стопроцентный. Разве что в определенном смысле.
— А нельзя ли узнать, в каком именно?
— Нельзя, — отрезала она и, покраснев, отвернулась. Легкая спортивная одежда, предназначенная для путешествий, так подчеркивала мужскую притягательность испанца, что девушка не могла смотреть на него без смущения. Мягкие туфли делали его походку совершенно бесшумной и еще более кошачьей.
Дон Рауль обошел машину, проверил двигатель и запасное колесо, убедился, что воды на два дня хватит. Машина была прочной, предназначенной специально для путешествий по пустыне. В нее погрузили багаж, большую плетеную корзину с провизией и спальные мешки, револьвер же дон Рауль сунул в
