залила даже ее виски с пушистыми завитками золотисто-медовых волос.
— У меня на родине, мисс Смит, мужчине никогда не задают подобного вопроса, — он явно рассердился. — Это столь же не вежливо, как спросить у англичанина, сколько денег у него в банке.
— Пожалуйста, извините меня.
— Что ж, в знак раскаяния придется вам еще раз увидеться со мной. Скажите-ка, мадам Нойес собирается в казино сегодня вечером?
— Да, как всегда по пятницам. Этот день она считает счастливым.
— Отлично. Вечером вы ускользнете от нее, и мы встретимся на автостоянке у моря. Я взял напрокат «серебряное облако» [3], а эту машину ни с какой другой не спутаешь.
— Но почему мы должны встречаться тайно? — спросила Жанна, заинтригованная и несколько напуганная. А что, если дон Рауль и в самом деле хочет увезти ее и спрятать где-нибудь? О подобных случаях ходили слухи, но там речь шла о девушках, куда более обольстительных. Кроме того, Милдред часто повторяла, что ее помощница — дурна собой и совершеннейшая простушка. Да и страшно застенчива к тому же — мужчины таких просто не замечают.
— Ваша хозяйка излишне разговорчива, — пояснил он, — а мне не хочется, чтобы завтра же половина постояльцев отеля сплетничали на наш счет.
— Вы стыдитесь того, что я — простая машинистка? — Голубые глаза Жанны вспыхнули гневом. — Да, это так, но у меня есть гордость, и я не слишком расстроюсь, если меня, Золушку, принц не удостоит чести пригласить на танец.
— Глупышка! — Черные глаза дона Рауля зло сверкнули в ответ. — Я прошу вас о встрече, потому что это важно. А соблюдать тайну меня заставляет серьезная причина. Итак, в вашем распоряжении две минуты, решайте — да или нет?
Он нахмурился, но Жанна твердо решила не пасовать перед его надменностью и не поддаваться манере этого странного человека настаивать на своем. Нет уж, его обаяние не заставит ее забыть, что он способен и на жестокость.
— Неужели это так важно?
— Ну, разумеется. Вы ведь женщина, а потому должны сгорать от любопытства. Если хотите узнать кое-что интересное — приходите завтра в половине девятого вечера к автостоянке. Мы пойдем в «Персидский зал», и там ваше любопытство будет удовлетворено.
— «Персидский зал»? — глаза Жанны широко раскрылись от удивления. Она была наслышана об этом знаменитом ресторане и даже по рассказам ослеплена его великолепием. Только очень богатый человек мог позволить себе ужинать там. Сердечко девушки затрепетало от волнения. Неужели отказаться от такого заманчивого предложения? Нет, остается только сдаться и покориться желанию дона Рауля.
— Хорошо, — голос ее звучал едва слышно, — я приду.
— Буду ждать, — он снова церемонно поклонился. А теперь возвращайтесь в отель. Не сомневаюсь, что мадам Нойес уже разыскивает вас.
— До свидания, — и Жанна бросилась прочь, словно гонимая бесами, соблазнившими ее поддаться уговорам такого человека. Как изумилась бы Милдред, узнай та о странном знакомстве девушки. А перестав возмущаться, что в ресторан пригласили не ее, непременно заявила бы: этот злодей, без сомнения, хочет совратить ее глупенькую невинную секретаршу.
Жанна и сама этого боялась. Испанец явился из пустыни и был опасно, соблазнительно красив… Ничего не видя перед собой, девушка нырнула в прохладную тень мимозы и судорожно перевела дыхание. Благоразумие подсказывало ей отказаться от встречи.
Глава вторая
Жанна как раз убеждала себя, что, нарушив обещание, данное дону Раулю, она вовсе не разобьет этим его сердце, когда ей в номер принесли большую квадратную коробку из известнейшего модного магазина, находящегося на одном из роскошных бульваров недалеко от побережья. Милдред спала во время сиесты, чему девушка была очень рада: коробка, доставленная посыльным, была адресована лично мисс Жанне Смит.
Полная любопытства, заинтригованная и слегка встревоженная, Жанна отнесла этот неожиданный сюрприз к себе в спальню и осторожно заперлась на ключ. Потом поставила коробку на кровать и застыла, глядя на нее с опасением, словно там могла оказаться змея.
На крышке коробки золотыми буквами было вытеснено название магазина. Даже Милдред не могла позволить себе покупать там платья, и не только из-за чрезвычайно высоких цен, но еще и потому, что красивая, со вкусом сшитая одежда, этой фирмы не годилась для дам, перешагнувших определенный возраст.
За свои двадцать лет Жанне редко приходилось получать подарки, а эта коробка — или подарок (уж, конечно, не от Милдред), или попала сюда по ошибке. Девушка немного помедлила, потом бросилась к коробке и, вздрагивающими пальцами подняв крышку, принялась разворачивать мягко шелестящую оберточную бумагу, а после, затаив дыхание, долго смотрела на платье, оказавшееся внутри. Из мягкого серебристого шелка с легкой, едва заметной голубизной, все струящееся, словно лунный след на воде, оно выглядело волшебным, сказочно красивым. Подойдя к зеркалу и приложив платье к себе, Жанна сразу поняла, что это именно ее размер.
С замирающим от волнения сердцем, она пошарила в коробке и нашла там конверт, засунутый в одну из серебристых туфелек, приложенных к платью. Вынув из него визитную карточку, Жанна едва дыша прочла:
Карточка выпала из онемевших пальцев Жанны. Что же делать? То ли убрать платье в коробку и почтой отправить назад в магазин, то ли поддаться соблазну и принять подарок? Какое красивое! Никогда в жизни ей не доводилось даже прикасаться к такому наряду, не то что надевать его. Но как же дон Рауль сумел угадать размер! Впрочем, он наверняка обладает большим опытом во всем, что касается женщин.
Она потрогала серебряные туфельки, мягкие, изящные и опять же точно по ее маленькой ножке, — и тут заметила затерявшуюся среди вороха оберточной бумаги коробочку. То была небольшая обтянутая бархатом шкатулка, в которой оказались сережки из ляпис-лазури в форме сердечек. У Жанны даже за шумело в голове, а щеки залились краской от неожиданной радости.
— Да как он позволил себе! Нет, я не стану принимать ни серьги, ни платье… — Но шепча эти слова, она уже вдевала в мочки украшения из голубого камня и видела, как они подходят к ее глазам. А глаза блестели, то ли от страха, то ли от удовольствия. Господи, да неужели она не может хоть раз за свою скучную жизнь принять от поклонника такие изысканные подношения? Этот привлекательный испанец хочет одеть ее в шелка, одарить драгоценностями. Даже если он и намерен соблазнить Жанну, кому в целом свете до этого дело, кроме нее самой? Значит, ей и решать, стоит ли бросаться в объятия мужчины, считающего женщин игрушками, заманчивыми, красивыми, хрупкими, с которыми приятно развлечься часок-другой.
И тут сердце Жанны чуть не выскочило из груди — в дверь постучали, и раздался пронзительный голос Милдред:
