интерпретацией ее энтелехии. Она выносит на первый план неявный архетип, который стремится обрести форму и вплестись в полотно жизни. Драма пробуждает наши эмоции, она активирует ответную реакцию. Драма — это игра, и всякая игра драматична. Отсутствие драмы означает скуку, отупение, отсутствие жизненно важных интересов и, наконец, динамики жизни, как таковой.
Мы ощущаем как драматический любой паттерн порядка или значения, который затрагивает пас эмоционально. А поскольку чувства имеют тенденцию быть биполярными, мы также ощущаем как драматический любой паттерн, который представляет собой конфликт, напряженное состояние или нарушает статический баланс. Драма порождает вызов, сложную задачу восстановления баланса и дезинтеграции риска.
Наша тенденция и способность к организации событий в динамические паттерны (включая такие отношения, как причина и следствие, формальные и телеологические отношения, цель и намерение) опирается на опыт переживания драм. Это восприятие включает чувствительность к ритмически чередующимся периодам напряжения и расслабления, которые передают значение и сообщение и мобилизуют наши чувства. Каждая трогательная история или миф, исполненные значения или эмоционально окрашенные, активируют ощущение драмы, потому- что оно резонирует с драматической структурой нашей собственной жизни. Аналогичным образом каждый раз, когда мы одобряем какую-либо информацию и упорядочиваем се, преобразуя в паттерн действия, наше ощущение драмы активируется (следовательно, также любое теоретическое понимание динамики жизни). Даже психоаналитическая интерпретация чьих-то трудностей и безвыходных положений в рамках «детской обиды» — например, оставления, отказа, лишений, или восприятие болезни как «атаки», или результат вторжения инфекции — все это драматические события.
Основной элемент любой драматической деятельности — это представление паттерна гештальта, который еще не завершен и должен развернуться на фоне противостояния антагонистических элементов. Способ разрешения, «закрытия» или завершения развертывания этого неразвернутого паттерна не дастся. Для этого требуется совершить творческое открытие.
Все естественные проявления воспринимаются (и, как кажется, функционируют) в рамках поляризации. Напряжение между полярными противоположностями — важное проявление жизни, нашего осознания формы, паттерна, гештальта, образа. Без контрастов мы не можем воспринимать или судить. Каждый паттерн и образ функционирует в рамках интерактивных отношений между деталями, которые стремятся к автономности, а также к интегративному «закрытию» через их синтез в паттерн некой целостной сущности более высокого порядка. Множество цветных точек картины, например, или различные действия в игре подчинены некой «идее» целого, и только в рамках этой идеи они имеют свое место и значение. Все формы человеческой жизни опираются на неустойчивый в целом баланс между частью и консолидирующим паттерном, который, в свою очередь, является частью другого паттерна, тот следующего и так далее.
Каждый индивидуальный организм поэтому должен иметь зоны «базовых дефектов». Каждая психологическая структура должна иметь комплексы, которые служат зонами бесконечного конфликта или трудностей, функционирующие, дабы привнести в жизнь драму и дискомфорт и подтолкнуть нас к поиску творческих решений.
Даже процесс рождения, первый шаг на пути инкарнации задач нашей жизни, имеет свою собственную, исполненную конфликта и драматизма структуру. Рождение часто ассоциируется с битвой и жестокостью и часто сливается в угрозу или ощущение умирания, содержит «воспоминания» о прошлых жизнях и смертях
Как показал Станислав Гроф
Драматическое качество трансцендентального полевого сознания демонстрируется в динамике снов и Книги Перемен. Мы можем заметить драматический процесс в мифопоэтической деятельности ума и психики, в том, как мы включаем наши внутренние и внешние ощущения в исполненные значения драматические паттерны, а также в том, как сны представляют нам драматизированные истории и события. Фактически мы можем видеть драматический процесс во вссх творениях внешней природы. Доказательства и терапевтические симптомы гомеопатии показывают, как даже элементарные вещества, если они воплощают характерные личностные типы и черты с их недостатками и слабостями, отражают личностную драму человека и участвуют в ней и в синхронистических событиях. Мы можем проследить драматический процесс в организации болезни и исцеления. Мы можем интуитивно предвидеть его в способах, в которых динамика человеческой жизни синхронизирована с движениями звезд и ритмами космоса.
Драматическое измерение обращается к нашим эмоциональным/образным и артистическим/символическим чувствам. Мы входим в область драматического, когда нас подвигает на действие выражение счастья или страдания на лице другого человека. Мы можем также интуитивно почувствовать «характеры» или «темы», вызывающие у нас эмоции и выраженные нечеловеческими формами жизни. Например, формами деревьев и цветов. Мы можем распознать мягкую чувствительность березы и прочность дуба, красоту розы, успокаивающий запах ромашки, силу скалы, форму кристалла, гордую осанку оленя, спокойствие овцы, свирепость льва, разрывающего свою жертву, «чувство» места, характер животного (голодный волк, жуткая крыса, гордый лев и гак далее). Многое из этого нам объясняли только «антропоморфной проекцией».
Оценка порядка и красоты теоретического пояснения или математического уравнения может пробудить ощущение драматического в той же мере, что и изысканная окраска бабочки, проявление уродства, ужас разрушения или предельная сложность событий. Во всех этих случаях мы регистрируем драматическую, эстетическую и полную артистизма деятельность, а также реагируем на нее.
Драматическое качество развертывающейся жизни функционирует в рамках всех внешних, а также психологических динамик и проявлений формы. Драма является неотъемлемым элементом паттерна жизни любого человека, у одних она проявляется остро, у других слабее. Все драматические спектакли, поставленные на сцене, основаны на реальных драмах и комедиях, разыгрывавшихся в жизни людей.
В качестве примера из жизни, не принадлежащей к человеческому роду, рассмотрим архетипный паттерн формы бабочки-перламутровки. После совместного полета, в ходе которого происходит оплодотворение, самки ищут листья фиалки, которые служат пищей для следующего поколения молодых гусениц. Яйца, однако, не откладываются на эти листья, которые погибнут до того, как понадобятся. Вместо этого они откладываются под кору дерева, рядом с которым растут фиалки. Там гусеницы проводят зиму, и когда весной появляются, то должны отыскать свежие листья фиалки. Эти листья выбираются для гу сениц их матерью за три сезона до их появления на свет, поскольку самка собрала информацию и в ней произошло проявление «бессознательного разума»
Здесь драматический характер выражен в виде игры в прятки, присутствует некая неопределенность,
