Но это было во время коротких визитов. А длительное пребывание в его доме требует большей вежливости, решила она, и подойдя к его двери, постучала.
— Войдите, — ответил он, и она вошла.
Мигель сидел за столом, на котором были разложены какие-то бумаги. Солнце заливало светом комнату, а за окнами каждая горная вершина четко вырисовывалась на фоне чистого голубого неба, склоны, покрытые густой растительностью, ярко зеленели, а долина уходила вдаль до самого моря.
Мигель поднялся ей навстречу.
— О, извините, что побеспокоила вас, я вижу, что вы заняты, — сказала Вивьен. — Я пришла поблагодарить вас за гостеприимство и попрощаться.
— Вы уезжаете? — довольно резко спросил он.
— Да. Я и так слишком долго задержалась.
— Возвращаетесь в Англию? — Голос по-прежнему звучал резко.
— О нет, в Каса Маргарита. Ненадолго.
Она могла почти поклясться, что в ответ на ее слова он вздохнул с облегчением. Наверное, он подумал, что она еще может пригодиться Марии-Тересе.
— Понятно, — кивнул он. — Ваши друзья теперь живут там?
— Да. — Она не решилась продолжать, зная, как болезненно он воспринимает все, что касается этого дома.
— Они успешно его восстановили? — спросил он и, когда она недоуменно посмотрела на него, добавил: — Кажется, у вас есть поговорка о пролитом молоке? Так вот, я не плачу над пролитым молоком. Это уже в прошлом.
— Замечательно, — улыбнулась она. — Да, они прекрасно все устроили. Я думаю, даже вам бы понравилось. — Он обратил внимание на ее «даже вам» и удивленно поднял бровь. Вивьен стояла в лучах солнечного света, совершенно не сознавая, как она выглядит со стороны. Ее чудесные каштановые волосы отливали темным золотом, на лице играл легкий румянец, а белое платье подчеркивало стройную фигуру. — Не буду отвлекать вас от дел, — сказала она. — Прощайте, дон Мигель, прощайте. — Она подошла и протянула ему руку, а потом совершенно непроизвольно протянула ему и вторую.
Он взял ее руки в свои и улыбнулся.
— Прощайте, Вивьен. Хотя я бы предпочел сказать «до свидания». Этот дом будет скучать без вас. — Неожиданно она поняла, что в действительности он хотел сказать: «Я буду скучать без вас». Она не могла в это поверить, но, поддавшись внезапному порыву, вдруг приподнялась на цыпочки и поцеловала его, совсем по-братски, в обе щеки.
Вивьен не могла предположить, к чему приведет ее импульсивный поступок. Мигель отпустил ее руки и нежно привлек к себе, а когда она попыталась отстраниться, он только крепче обнял ее, прижав к себе, как в тот вечер на террасе. И Вивьен совершенно перестала владеть собой. Она обняла его за шею, прижалась щекой к его щеке, и вдруг страсть, как пламя, охватила их обоих. Его губы коснулись ее щеки, а потом нашли ее губы — их поцелуй был долгим и страстным. В это короткое мгновение исчезли все разочарования, стерлись все запреты, и возникла близость, которая могла бы окрепнуть, могла бы… если бы благоразумие не вернулось к Вивьен.
Она решительно отстранилась и подняла на него глаза, не зная, как выйти из этого трудного положения. Взгляд его карих глаз, казалось, проникал ей в душу. «Не воспринимай это серьезно», — твердила она себе, — обрати все в шутку, но ее голос все же дрогнул, когда она сказала:
— О Боже, я не знаю, как это случилось. Простите меня, дон Мигель.
— Может, все произошло потому, что мы оба этого хотели? — попытался объяснить он.
— Наверное, — согласилась она. — Но я не хотела поддаваться этому порыву.
— Вы просто пожалели человека, у которого так много разных проблем, — предположил он, и они оба вспомнили о том, как накануне вечером она вернулась в его комнату и застала его в полном отчаянии.
— Глупости, — сказала Вивьен, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности, потому что она понимала, как неприятна ему будет даже мысль о том, что кто-то его жалеет. — Если у вас и есть проблемы, то я абсолютно уверена, что вы с ними справитесь. Вы просто почувствовали себя усталым и все. Вы не тот человек, которого нужно жалеть, дон Мигель.
Ее слова явно развеселили его, и он улыбнулся. Как редко он улыбается, подумала она, и как улыбка вдруг освещает его смуглое серьезное лицо.
— Сеньорита Вивьен, я просто восхищен вашим изысканным тактом, — сказал он, и вдруг они оба рассмеялись: впервые они так искренне смеялись вместе.
— Вы видите меня насквозь, — сказала она.
— Я бы хотел, чтобы это было так.
— Ну, а теперь мне пора.
— Уже? К чему такая спешка?
— Меня ждут у Бойдов.
— Ах да, конечно. Тогда не стану вас задерживать. — Он проводил ее до двери. — В такой благоприятный момент, — сказал он, — будет ли мне позволено поцеловать вас на прощание?
Они молча посмотрели друг другу в глаза.
— Я уверена, это неразумно, — наконец ответила она и приблизилась к нему. В его объятиях она забыла о реальности, отвечая на тот нежный волнующий поцелуй.
— Да, это действительно было неразумно, — произнес он наконец.
Он открыл перед Вивьен дверь и, пропустив ее вперед, пошел с ней по коридору, через мрачный просторный холл, провожая ее до стоящей у парадных дверей машины. Здесь ее уже ждала Мария- Тереса.
— Я нигде не могла найти тебя, — сказала она Вивьен.
— А я искала тебя, Мария-Тереса.
Присутствие Марии-Тересы не позволило Мигелю и Вивьен сказать друг другу что-нибудь более сокровенное. Слова прощания были сказаны, и Вивьен уехала. Стоя на ступеньках лестницы, брат и сестра махали ей вслед. Она преодолела трудные повороты дороги и выехала на горную трассу; к счастью, движение там не было столь интенсивным, потому что в таком замешательстве и волнении она с трудом справлялась с машиной. Вивьен вдруг поняла, какую сложную проблему ей предстоит решить.
Ей нужно было время, чтобы все обдумать до возвращения в Каса Маргарита. Подъехав ближе к морю, она свернула на боковую дорогу и остановила машину, чтобы собраться с мыслями. Но это оказалось невозможным. Опять и опять она мысленно возвращалась к тем мгновениям в объятиях Мигеля, к его поцелуям, которые сулили блаженство и восторг, который она не знала раньше. Она не могла это забыть. Она не замечала прелестей природы, вновь и вновь переживая те первые моменты страсти, моменты наслаждения.
Она приехала в Каса Маргарита как раз к ленчу. В семье Бойдов все было по-прежнему: прекрасный стол, бурная радость Гарри, теплый прием его родителей, их радушие в лучах жаркого солнца. Они обсуждали восстановление сада и обстановку дома, но впервые Вивьен не отнеслась к этому со своим обычным энтузиазмом.
Миссис Бойд сразу это заметила.
— Просто немного болит голова, — сказала Вивьен. — Наверное, я слишком долго была на солнце.
Ее отправили отдохнуть в ее комнату, и у нее появилось время подумать.
«О Боже, — с грустью думала она, — неужели я заблуждалась?» Она не могла не признать, что Мигель вызывал в ней совершенно иные ответные чувства, нежели Гарри. С Гарри ей всегда было хорошо и спокойно. А с Мигелем, наоборот, она почти всегда чувствовала неловкость и смущение. Гарри был похож на те места, в которых он жил — сначала вилла, теперь Каса Маргарита — прекрасные, светлые. Как однажды сказал Мигель — «более приветливые». А сам Мигель был как его любимые горы: дикий, грозный, мрачный или величественный, а иногда, молчаливый, спокойный. Может быть, ее чувство к Гарри больше походило на отношение сестры к брату? А сложные взаимоотношения с Мигелем скрывали куда более глубокие чувства?
Более глубокие чувства? Что она под этим понимает? Любовь? При этой мысли что-то похожее на
