— Нет!
— Сделай это, Грейс, прошу тебя.
— Я тебя ненавижу.
Он с улыбкой погладил ее по волосам.
— А ночью ты говорила совсем другое.
Кажется, он прав. Но сейчас ей не до воспоминаний. Она снова поднесла стакан ко рту и с усилием допила. С каждым глотком ее желудок становился на дыбы. Наконец она сунула Джеку стакан и вдохнула:
— Боже мой, я думала, меня вырвет.
— Подожди минутку.
Откинувшись на гору подушек, которые он успел ей подложить, Грейс закрыла глаза и молила о смерти. Желудок бунтовал, голова пульсировала, словно там играл симфонический оркестр.
Джек быстро вернулся и сел рядом с ней. Приоткрыв глаза, она увидела пустой фарфоровый таз для умывания.
— На всякий случай, — объяснил Джек.
Она со стоном отвернула голову, не зная, как долго ей удастся сдерживать рвоту, чтобы не опозориться перед ним. Прошла минута, другая, еще несколько, и желудок начал постепенно успокаиваться, жуткие позывы вдруг прекратились. Она со вздохом расслабилась, не успев предотвратить легкую отрыжку, и смущенно прикрыла рот ладонью.
Джек усмехнулся и отставил фарфоровый таз.
— Полегчало?
— Да, намного лучше. Спасибо.
— Вот и прекрасно. Теперь можно позавтракать.
— Только не это!
— Но тебе необходимо поесть, ведь ты вчера не обедала.
Грейс вспыхнула. Они так и не выбрались из постели, слишком занятые утолением взаимной страсти, чтобы думать о еде. Хотя ее воспоминания были туманными, она вспомнила, что позже Джек снова разбудил ее и опять занимался с ней любовью.
Теперь утро, и она провела ночь в его доме. В его постели. Боже, она до сих пор в ней находится. Грейс натянула простыню, мучительно сознавая, что она совсем голая. Она никогда не спала обнаженной. Но и с мужчиной она до этого не просыпалась в одной кровати.
— Который час? — спросила она, почти боясь услышать ответ.
— Полагаю, чуть больше десяти. — Подойдя к столу под одним из многочисленных окон, Джек взял кофейник севрского фарфора с красно-золотыми узорами.
— О Боже! Все теперь наверняка знают о моем отсутствии. Вдруг слуги уже послали сообщение тете Джейн? Вдруг она уже покинула Бристоль и возвращается в город?
— Кофе? — спросил он, направляясь к ней с полной чашкой.
— Нет, нет! — Игнорируя продолжающееся недомогание, Грейс спустила ноги с кровати и огляделась в поисках своей одежды. — Мне нужно идти домой. Узнать, кому слуги еще сообщили, что я не ночевала дома, а затем придумать подходящее объяснение.
— Единственное, что тебе нужно, это лечь в постель и выпить кофе. А после этого можешь попытаться съесть несколько кусочков тоста. — Не спрашивая позволения, он поставил чашку и вернул ее ноги на кровать.
— Но, Джек, ты знаешь, что я не могу остаться.
— Конечно, можешь. Расслабься, дорогая. Я уже обо всем позаботился.
— Каким же образом, интересно?
— Встал пораньше и написал записку твоей тете. Кроме того, я отправил слугу, чтобы сообщить ее прислуге, что ты в совершенной безопасности и на день отправилась с визитом к другу.
— Но я...
— Задержка на несколько часов вряд ли теперь имеет значение. — Присев на край постели, Джек протянул ей чашку. — Я подумал, что сегодня утром кофе будет полезнее чая. Осторожно, не обожгись.
Она послушалась, взяла чашку, даже ухитрилась сделать маленький глоток и не обжечь язык. Желудок не реагировал, и она выпила еще.
Интересно, что он рассказал тете Джейн? Видимо, то, что Грейс стала его любовницей. А учитывая ее поведение ночью, она не могла винить его. Пьяная или нет, она знала, что делает, когда пошла на это. Грейс просто не думала о последствиях, о переменах, наступивших в ее жизни. Она пила кофе, радуясь, что Джек не добавил молоко и сахар.
— Полагаю, вы должны послать сегодня за моими вещами?
— В этом нет необходимости. Твое платье уже отгладили. Оно ждет тебя вон там.
Грейс увидела, что на полуоткрытой дверце огромного шкафа орехового дерева аккуратно повешено ее лиловое муслиновое платье.
— Что касается щеток для волос и прочего, я думаю, ты можешь воспользоваться моими.
Еще чего! Несмотря на их близость в последние несколько часов, предложение Джека казалось ей слишком интимным. Глупо, если учесть, что она сама отдалась ему. К чему теперь глупые условности!
— Спасибо, вы очень любезны. А что дальше?
Джек вопросительно поднял бровь:
— Что ты имеешь в виду?
— Я просто хочу знать, какие у вас планы.
— В каком смысле?
Девушка пристально взглянула на него и опустила глаза. Он собирается и дальше играть в кошки- мышки? Разве не он должен поставить ее в известность о своих намерениях?
Стараясь не покраснеть, она заставила себя смело встретить его взгляд.
— Теперь, когда мы... стали близки, мне хотелось бы знать: где я буду жить? Здесь, в Бате, или в каком-нибудь другом месте? И собираетесь ли вы вернуться в Лондон и снять там дом? — торопливо продолжала она.
Только бы он не сказал, что хочет постоянно жить в столице. Ведь ее отцу вряд ли понравится ее принадлежность к дамам полусвета. Хотя, где бы она ни находилась, он не одобрит ее новый статус — любовницы Джека Байрона.
Тот вопросительно смотрел на нее:
— Рискую показаться тупицей, но я не понимаю, о чем вы говорите.
Грейс нахмурилась. Он что, ждет, чтобы она поставила все точки над i? Похоже, так оно и есть.
— Поскольку я теперь ваша любовница, где я буду жить?
— Как вы сказали?
— После этой ночи я думала... я считала... — Она вдруг умолкла, словно поняв свою ошибку.— Значит, я вам не любовница?
— Нет!
Грейс чуть не выпустила из рук чашку с блюдцем, и он быстро схватил ее, прежде чем девушка успела пролить кофе на себя.
— А вам не приходило в голову, что я могу хотеть чего-то другого?
Она покачала головой.
— Я собрался просить вас об этом позже. Сейчас вы не очень хорошо себя чувствуете, да и обстановка вряд ли романтическая. Но, я думаю, откладывать нет смысла. Именно сейчас для этого идеальное время и место. Что может быть лучше? Вы голая, в моей постели.
Теперь уже Грейс могла признать себя тупицей. О чем он говорит? Что имеет в виду?
— Грейс Лайла Данверс, — торжественно произнес он, беря ее за руку. — Вы станете моей женой?
Она молчала, открыв рот.
— Это совсем не та реакция, на какую я надеялся. Либо вы так счастливы, что потеряли дар речи, либо пытаетесь найти подходящую причину для отказа.
— Но вы не можете на мне жениться, — наконец выдавила она.
