Хеллер как минимум, раз указал на меня рукой. Я подумала, может профессор считал Лукаса одним из тех несерьезных студентов, которых он мог испугать и заставить быть более сосредоточенными. И если так, мне не хотелось быть примером для этого.
Я оглянулась через плечо, направляясь к выходу, но Лукас так и не глянул на меня, и выражение его лица было каким-то напряженным. Его коллега, вытирающая стойку в паре метров от них, одарила меня самодовольной ухмылкой.
Два часа спустя, когда я покидала школу, я включила свой телефон, представляя себе тихие выходные в одиночестве с ним на зарядке. Посещение Старбакса, очевидно, было провалом. Лукас был, если это вообще возможно, еще более загадочен и скован, чем раньше.
Пока я работала над проектом, я отправила письмо Лендону, чтобы поблагодарить его за таблицу и его настойчивость. Я не говорила напрямую о том, что он дал мне подсказку о тесте, чтобы ненароком не вызвать у него комплекс вины, учитывая что он казался сурово честным парнем. Я не слышала от него со среды, но может он напишет сегодня. Может он будет свободен на этих выходных и мы, наконец, сможем встретиться.
Я получила одно сообщение от Эрин, они с Чазом благополучно добрались до Шревепорта — вместе со списком идей о том, что я могла бы сделать одна в нашей комнате; а также сообщение от мамы с вопросом о моих планах на день Благодарения. Последние три года Кеннеди и я договаривались проводить его по очереди, либо с моей, либо с его семьей. И каким-то образом, это вызвало путаницу о том приеду я домой в этом году или нет. И когда я ответила ей, что разрыв отношений с парнем означает, что мы не будем проводить праздники вместе, я ожидала получить хотя бы извинение. Нужно было знать лучше.
Мама: Не огрызайся. Мы с твоим отцом забронировали поездку в Брекенридж на те выходные, потому, что думали ты будешь у Муров. Теперь прийдется все отменить.
Я: Езжайте. Я поеду к Эрин, или что-нибудь еще.
Мама: Хорошо. Если ты уверена.
Я: Я уверена.
Вау. Мой парень меня бросил, и первый раз в жизни, когда мама должна выразить ощутимую поддержку, они с папой отправляются одни кататься на лыжах. Я прямо-таки чувствую себя нужной частью семьи, мам. Как будто предательства Кеннеди мне было мало. Боже.
Я кинула мой телефон в сломанную подставку для стакана и направила машину в сторону кампуса, готовая смотреть телек и работать над проектом по экономике все выходные.
Когда зашла в комнату, я обнаружила, что пока я вела машину, Лукас прислал мне сообщение.
Лукас: Извини, я не попрощался.
Я: В присутствии профессора Хеллера это было немного неловко.
Лукас: Да
Лукас: Мне бы хотелось тебя нарисовать.
Я: Да?
Лукас: Да
Я: Хорошо. Но не без одежды или что-то вроде, так?
Лукас: Ха-ха, нет. Если, конечно, ты сама этого не хочешь.
Лукас: Шучу. Как насчет сегодня вечером? Или завтра?
Я: Сегодня пойдет.
Лукас: Клево. Я освобожусь через пару часов.
Я: Ок
Лукас: Какой у тебя номер комнаты?
Я: 362. Мне нужно будет впустить тебя в здание.
Лукас: Я думаю, что смогу войти. Я напишу, если нет.
Глава 8
Стук Лукаса был еле слышен. Я так нервничала, что меня слегка трясло, пока я шла к двери.
Он сказал, что хочет нарисовать меня, но я не была уверена, если это все, что он хотел сделать, или может это был код для чего-то большего. Эрин съест меня заживо, если после того, как мы будем одни в моей комнате, я, как минимум, не заставлю его меня поцеловать, хотя Лукас не представлялся мне тем типом парней, которые останавливаются на поцелуях. Множество девчонок считали время в колледже таким исследовательским периодом, и были бы вполне не против исследовать Лукаса. Но для меня понадобилось больше года, чтобы подготовится к сексу с Кеннеди, и он был единственным парнем, с кем я спала. Я была не готова зайти так далеко с Лукасом, по крайней мере, пока.
Я сделала вдох.
Он снова постучал, немного громче, я прекратила думать и открыла дверь.
Края темных волос выглядывали из-под его темно-серой лыжной шапки. В рассеянном свете коридора, его глаза выглядели почти бесцветными, как в ту первую ночь, когда он заглянул в мой внедорожник, набив Баку морду. Ссутулившись, с руками в карманах и альбомом подмышкой, он сказал:
— Привет.
Я отступила назад в комнату, держа дверь широко открытой. Оливия и Рона вертелись у своей открытой двери, разглядывая Лукаса, пялясь на меня, и наблюдая как он зашел в мою комнату, когда Эрин не было дома. Оливия выгнула бровь и кинула взгляд на свою соседку.
Через пять минут весь этаж будет знать о том, что у меня в комнате красавчик.
Я захлопнула дверь, а Лукас кинул свой альбом на мою кровать и остался стоять посреди комнаты, которая, казалось, с его присутствием стала меньше. Не шевелясь, он оглядел Эрину сторону комнаты, стена над ее кроватью была оклеена фотографиями, греческими буквами ее сестринства над блестящими буквами ее имени. Пользуясь возможностью, я рассмотрела его: чертовски поцарапанные ковбойские ботинки, поношенные джинсы, грязно-серая толстовка. Он повернул голову, чтобы просканировать мою часть комнаты, и я уставилась на его профиль — свежевыбритые скулы, приоткрытые губы, темные ресницы.
Повернувшись лицом ко мне, его взгляд пробежался по мне, а потом переключился на мой ноутбук, который я подключила к небольшим колонкам. Я поставила тихо играть плей-лист из собственной коллекции. Еще один из советов Эрин. Она даже обозвала его ОФПП, и я очень надеялась, что он не спросит, что это значит. Естественно, я бы не сказала ему, но мои, подверженные покраснению, части тела выдали бы меня с головой.
— Мне нравится эта группа. Ты была на их концерте месяц назад? — спросил он.
Кеннеди и я были на том концерте, больше того — за день до того, как мы расстались. Они были одной из наших любимых местных групп. Тем вечером он был каким-то странным. Отдаленным. Обычно, на концертах он базировал меня впереди себя, расставив свои ноги пошире, чтобы между них помещались мои, и обвив меня руками за талию. Вместо этого, он стоял рядом со мной, как будто мы были просто друзьями. После того, как мы расстались, я поняла, что на тот момент он уже все для себя решил — доказательством того была стена между нами; я просто пока ее не заметила.
Я кивнула, выкидывая Кеннеди из своей головы.
— А ты?
— Ага. Я не помню тебя там, но было темно, и я выпил пиво или два.
Он улыбнулся — белые зубы, только немного не идеальные, показывающие тем самым, что он не проходил у ортодонта семь кругов ада, как это делала я. Стянув шапку с головы и кинув ее на мою кровать, он положил карандаш на альбом и взъерошил рукой примятые волосы, результатом чего получил на голове
