Как в тот раз, на железнодорожных путях, когда пришлось тащить разом двоих наших раненных. Ты шел, цепляясь замерзшими пальцами за брезент. Ты брел, кашляя, ты спотыкался и матерился сквозь зубы, сквозь морозный пар.
Ругательства перемежая короткими молитвами, всплывавшими откуда-то из детства, доставшимися в наследство от суеверной бабки.
Потому что надо идти. Несмотря ни на что. Потому что это твоя профессия.
Ты пер по снегу сквозь бурелом, тянул за собой этих двоих. Матерился и молился – вперемешку. А херувимы лопотали что-то ободряющее, медово-глупое и в то же время радостное, правдивое, трепеща крыльями за твоим правым плечом.
Ты улыбнулся им уголком рта.
Не то чтобы ты сильно доверял поповским байкам.
Просто так легче идти.
---
Атмосферики
В подмёрзшей за ночь земле корни кочевых деревьев стали хрупкими, ломкими. Первый порыв утреннего бриза слегка наклонил лесных великанов, и они с хрустким шелестом стали высвобождаться из почвы. Летучие пузыри в их кронах раздулись, заблестели матово в лучах рассветного солнца.
Атмосферики, с ночи занявшие места на помостах, дружно закричали. Караван земляков отправился в обратный путь к подножью гор накануне вечером, и некому было отозваться на радость летунов. Новым порывом ветра лес сорвало с насиженного места. Деревья плавно взмыли в розовеющее небо, покружились в поисках подходящего потока и потянулись на юг. Путешествие началось.
Сола с любопытством разглядывала окрестности.
Долина, в которой кочующий лес провёл сезон, сверху напоминала чашу для питья – круглая, глубокая, с острым носиком. Сквозь этот узкий проход в скалах сейчас сочился тонкой струйкой горный ручей. Оставшись без леса, он не успеет набрать полную силу. Через пару дней морозы превратят его в полоску льда среди острых камней. И до весны опустевшая долина застынет без движения.
Северное небо подпирали суровые вершины, льдисто сверкающие на солнце. На западе и востоке до горизонта тянулись горные складки, прочерченные холодными речками. А внизу тем временем земля широкими уступами спускалась к синему морю. С высоты, уже набранной лесом, волны были почти незаметны. Лишь белые шапочки пены выдавали неспокойную воду. Сола вспомнила, как пронзительно пахнет морская волна, разбиваясь о берег, и ощутила жажду.
Слегка заложило уши. Сола сглотнула вязкую слюну, но это не помогло.
– Мама, я хочу пить!
– Потерпи, детка, тебе нельзя сейчас расходовать свою силу!
Атмосферики подтянули на каждом дереве связующие лианы и принялись сновать между помостами. Для всех наступило время завтрака. Едва Сола подумала об этом, то, даже не успев уловить запах готовящейся пищи, почувствовала себя ужасно голодной. Но надо терпеть, защита может понадобиться общине в любой момент.
Пить хотелось всё сильнее. В животе настойчиво урчало. Из своего плетёного креслица Сола не могла видеть, что делает мать, но характерные звуки и дрожание домашнего помоста подсказывали, что она готовит еду для младших. Обиды не было. Каждому своё: братья и сёстры Солы вырастут и станут крепкими общинниками. Они будут ловить северную рыбу, охотиться на южных зверей, заведут семьи и вырастят крепких ребятишек. Может быть, среди них даже окажется высокая ясноглазая девочка, похожая на Солу…
Наверное, ветер здесь, наверху, усилился. Иначе как объяснить слёзы, вдруг навернувшиеся ей на глаза?
***
Сола родилась настолько слабенькой, что все сразу поняли – к общине пришло спасение! Даже отец, мечтавший о первенце-мальчике, почти не расстроился. В тот год прежняя защитница лишилась своего дара перед самым началом сезонного перелёта, и атмосферики добрались до севера с большими потерями.
Община выхаживала Солу с особым тщанием. Важно было удержать в ней жизнь и в то же время сохранить тщедушность. Другого способа приманить чудесный дар не было.
Её первые желания были простыми – сладкий плод с ближайшей ветки, глоток холодной воды в жару. Но как только исполнители стали откликаться на мысленные просьбы, а плоды и вода словно сами по себе оказывались у её губ, взрослые принялись наказывать Солу. К счастью, девочка росла смышлёной и быстро научилась понимать, что именно от неё требуется.
***
– Мама, хотя бы глоточек, в горле совсем пересохло!
– Терпи, мы ещё слишком низко!
Сола вздохнула. Всё как всегда.
Атмосферики вернулись к обычным занятиям: хлопотали по хозяйству, чинили снасти на нижних помостах и, обвязавшись для страховки молодыми лианами, собирали урожай с верхних веток.
Небо вокруг было чистым, облака громоздились лишь далеко на востоке. Солнце стремилось к зениту, а снизу, выскочив из волны, к летящему лесу стремились короткие блестящие стрелы.
– Атака!!! Атака снизу на северо-запад!
Смотрящие вовремя не разглядели угрозу. Да и кочующий лес, долго набирая высоту, в этот раз прошёл над опасной отмелью чересчур низко. Так ли уж важно, отчего именно случилась беда? Подводные стрелы настигли летунов за миг до того, как защитница успела призвать исполнителей. По периметру леса с резким грохотом расцвели и тут же свернулись красно-чёрные цветы, оставившие после себя неопрятные клубы серого дыма. Полетели вниз щепки и сломанные ветки, закружилась в воздухе сбитая листва. Повисли на лианах убитые и раненные.
Сола зажмурилась, прикусила сухую губу и пожелала, чтобы стрел не стало. В сознании мягким толчком отозвался ответ исполнителей: «Будет сделано, говорящая!».
Воздух между лесом и водой мгновенно подёрнулся сизой дымкой. В ней и растворились новые стрелы. Дымка уплотнилась, потемнела, осела на воду бурлящей тучей. Исполнители не в силах пробиться ниже. Но задержат угрозу достаточно долго, чтобы атмосферики смогли убраться восвояси.
Сола всего этого уже не видела. Она потеряла сознание.
***
Мамины руки баюкали Солу. Лицо девочки было влажным от освежающей маски, прокушенную губу пощипывал целебный сок. Мать умиротворяюще пахла свежей зеленью и тёплой кожей, нагретой на солнце. Сола не спешила открывать глаза. Так легче представлять себя обычной маленькой девочкой, которую любят больше всех на свете. Хотя на самом деле всё совсем не так.
«Тебе уже почти четырнадцать, десять лет ты служишь защитницей, и твоя мать никогда не любила тебя. Она гордится тобой, жалеет тебя, ухаживает, если тебе плохо, а плохо тебе почти всегда. И всё-таки это не любовь. Это какое-то другое чувство…».
