отважилась затронуть болезненную тему:
— Я хотела бы объяснить, сеньор, насчет прошлой ночи…
— В этом нет необходимости, — перебил он.
— Но я бы хотела вам рассказать… — А я не хочу слушать.
Упрямый взгляд черных глаз и сердитый серо-зеленых скрестились, словно шпаги.
Венеция обиженно пробормотала:
— Действительно, зачем вам слушать? Это для вас не важно. Продолжайте думать обо мне плохо.
— В данный момент, сеньорита, я думаю, что вы, безусловно, нуждаетесь в ком-то, кто мог бы о вас заботиться.
Венеция молчала. Что еще он мог подумать? Сеньор спас ее, когда сломалась машина, оказал ей гостеприимство. А как только Венеция опять оказалась одна, он снова пришел на выручку.
— Я чувствую себя в большом долгу перед вами, сеньор, — тихо произнесла девушка.
— Не будем говорить о долгах. Лучше я скажу вам, что я имел в виду, когда поехал за вами сюда.
Венеция обратила внимание на то, что он подчеркнул слово «имел».
— Значит ли это, что вы больше не имеете это в виду? — спросила она.
— Я не знаю. Вчера утром, после того как вы покинули castillo, пришло письмо для Хоакины и еще одно для ее матери. Оба из Англии, с приглашениями посетить Хемпшир. Письмо для Хоакины — от молодого человека, который в прошлом году провел с ней несколько недель и с тех пор часто писал ей. Другое письмо — от его родителей, подтверждающих приглашение и заверяющих сеньору, что они будут рады принять Хоакину у себя и заботиться о ней.
Он помолчал. Венеция спросила, взглянув на него:
— И Хоакина поедет в Англию?
— Она мечтает об этом. — В его голосе чувствовалась ирония. — Ее мама тоже хочет, чтобы девочка поехала, потому что отец молодого человека — лорд, и он тоже станет лордом после смерти отца. К тому же семья богатая, а моя кузина — нет и должна зависеть от меня. Женщина очень хочет, чтобы ее дочери удачно вышли замуж. Но Хоакина, — как вы наверняка заметили, она очень мягкая и спокойная девочка, — разрыдалась, потому что она плохо говорит по-английски и боится, что будет чувствовать себя неловко. А единственный человек, который мог бы исправить ее английский и помочь ей заговорить на нем до конца мая, покинул castillo в это самое утро.
— А, вот где я могу пригодиться, — улыбнулась Венеция. — Вернее, могла бы, если бы не проявила себя такой дурой, не способной отделить овец от козлищ note 20.
— Именно так. Вы могли заметить, что лучше и больше всех по-английски говорит Аннина. Эмилия и Хоакина не имеют способностей к языкам. Эмилия ленива, но у Хоакины есть стимул к тому, чтобы учиться. Было бы полезным для всех троих научиться говорить по-английски, и я предложил пригласить к ним преподавателя. Но для того, чтобы найти подходящего, нужно время. Также…
— Также…
— Они хотят вас.
Девушка дерзко улыбнулась ему. Ее губы провокационно изогнулись, глаза загорелись, и в них появился вызов.
— А вы не хотите. Вы считаете, что я плохо на них влияю.
— Я думаю, что немного дисциплины не повредит вам, сеньорита. Но я хочу, чтобы мои кузины были довольны. Вы преподаватель и прекрасно говорите по-английски. Поэтому я решил поехать за вами и попросить вернуться к нам.
— Вы просите меня об этом, сеньор, или вы передумали?
Они вновь обменялись долгим испытующим взглядом, прежде чем он ответил:
— Я прошу вас, сеньорита.
Ему было не просто это сказать, подумала Венеция. Ему бы хотелось командовать, а пришлось просить.
— Я не уверена в том, что мне хочется вернуться. Я преподаю круглый год, а это тяжелая и изнурительная работа. Сейчас у меня отпуск.
Дон Андре сказал все, что хотел, и не собирался умолять.
— Это целиком ваше решение, естественно, — сухо произнес он. — Вы не нальете мне еще кофе, сеньорита? Благодарю вас. А вы хотите еще чего-нибудь?
— Нет, спасибо. Чудесный завтрак. Еще одну чашечку кофе… О, он уже остыл.
— Мы попросим свежего.
Сеньор поднял руку, и тут же появилась официантка и кофе. Они сидели напротив друг друга с чашками горячего, ароматного напитка и молчали. Первым заговорил дон Андре:
— Сколько времени вам потребуется на то, чтобы принять решение?
— А на каких условиях я бы вернулась в castillo, сеньор? Я не хочу находиться в полном подчинении.
— Не бойтесь, работы немного. Я не сомневаюсь, что занятия будут быстро утомлять моих юных кузин. Достаточно раз или два в день беседовать с ними по-английски. А если вас беспокоит вопрос заработной платы, мы можем обсудить его сейчас.
— О, мне не нужна зарплата, — торопливо возразила Венеция.
— Глупости. Если вы будете выполнять для нас работу, то должны получать за нее вознаграждение.
— Вовсе нет. Зарплата сделает меня служанкой в вашем доме, а я бы предпочла статус гостьи… Если для вас это неприемлемо, я уеду.
— А вы коварная девушка. — Глаза сеньора блеснули. — Вы хотите сделать всех нас обязанными вам.
Венеция внезапно поняла, что это правда. Она все время бросала ему вызов, показывая упрямство и своенравие. А это вовсе не в ее характере. Он будто прочел ее мысли, понял, что происходит в ее душе.
— О, простите, — спохватилась девушка. Ее голос зазвучал мягко и чарующе, а выражение лица изменилось. — Я действительно веду себя отвратительно. На самом деле я чувствую себя в долгу перед вами. Да, конечно, я поеду с вами и буду учить Хоакину английскому языку. — Она протянула ему руку, собираясь рукопожатием подтвердить соглашения. Мужчина крепко сжал ее ладошку и держал в своей руке.
— Как гостья, — подтвердил он.
— Как гостья. Спасибо, сеньор.
— И рискуя вновь разжечь ваш бешеный темперамент, сеньорита… могу я попросить вас… постараться вести себя в римском стиле?
Она долго смотрела ему в глаза. Потом рассмеялась:
— Вы победили. Прощай, неформальное поведение. Прощайте, бикини… Но не давайте атмосфере castillo полностью подавить меня, сеньор.
По его лицу словно пробежала тень. Угрожала ли ей опасность быть сломленной в столь любимом им castillo? Он всматривался в ее лицо вдумчивыми темными глазами.
— Мы отпустим вас прежде, чем вы будете полностью подавлены, сеньорита, — тихо произнес он.
Глава 4
Она вернулась в замок в другом качестве. «В прошлый раз я была почти бродягой, — сказала себе Венеция, — а теперь я приглашенная гостья». Сестры были в восторге от ее возвращения, особенно Хоакина, которая видела в ней средство достижения желанной цели, и Аннина, чей независимый дух был
