Почему не могу забыть? Я хочу выкинуть это из себя и быть открытой…
— Марина?
Открытой, как книга, как двери, как дом приветливый, чтобы впустить и его, и счастье, и малыша…
— Марина!!!
Она шарахнулась в сторону, поскользнулась на рассыпающихся камнях, кто-то подхватил ее под руки, крепко прижал к себе. Ярослав. Глаза испуганные, на виске седые волосы. Она на миг перевела взгляд, совершенно интуитивно, в сторону. Увидела ясное, висящее над сосняком, солнце и черточку коршуна в небе, пышный ковер пятнистой травы и извивающиеся кольца белых цветов, серую, покрытую мхом и вьюном избушку. У крыльца, сложив на животе руки, стояла высокая ладная женщина в длинном платье с высоким поясом. Лицо у нее было доброе, круглое, дышащее спокойствием, уверенностью и знанием. Она кротко улыбнулась Марине. Та моргнула, и за это мгновенное движение век видение исчезло.
Ярослав аккуратно вытащил Марину из малинника, надежно держа за локти. Она обернулась на зияющий провал колодца. Что-то уронила? Вроде нет… Тогда откуда такая легкость, такое чувство внутреннего покоя, будто только что внутри нее металась буря, и вдруг все улеглось ровно и красиво, по своим местам. Какая-то… пустота?
— Мариночка, что случилось? — Ярослав был не на шутку встревожен. — Ты… Ты вдруг побледнела и начала говорить что-то, но я не понял ни единого слова… Что произошло? Ты хорошо себя чувствуешь? — он закидывал ее вопросами и заглядывал в глаза.
— Да, удивительно, — пробормотала она, все еще никак не смея собраться с мыслями. Краснов глядел ласково и обеспокоенно. Марине захотелось обнять его и объяснить, что только что… нет, ему явно не стоит об этом знать. Она улыбнулась своим мыслям, и улыбка эта была загадочной, как у Джоконды. Вспомнив о том, что у нее было еще одно дело, она села на землю, загребла песок в горсти и стала слушать.
— Да, Анна была здесь, — сказала она минутой позже, поднимаясь и, как гончая по следу, направляясь в сторону дома. — Он подошел сзади, высокий, очень хорошо сложенный, зажал ей рот… видимо, хлороформ. Взял ее на руки и понес.
Марина остановилась на крыльце, замерла, чутко слушая, тонкие пальцы подрагивали на резном столбике. Затем она вошла в дом, ведя перед собой рукой. Раньше подобная растрата сил обернулась бы ей тяжелым, разбитым состоянием, головной болью, кровью из носа, но сейчас Марина шла легко, закрыв глаза, с теплой полуулыбкой на губах. Ее словно питала незримая мощная волна, воспоминания, образы пролетали перед глазами, как яркие картинки кино. Их было множество — сотни, тысячи жизней, просьб, имен, сцен, произошедшие десятилетия и многие века назад, шептали голосами на языках, которые Марина не понимала. Раньше она бы потерялась, сбилась со следа. Но сейчас ей ничего не стоило идти по следу похитителя. Она остановилась в комнате перед печью, подняла голову к пролому в потолке.
— Вот здесь он сидел. Очень долго, — рассказывала она Ярославу, который внимательно осматривал каждый кусочек пространства в поисках какого-нибудь вещественного доказательства. — Двое пришли, толстый и длинный, дурачились, боялись. Он скинул на них балку, — на полу лежал здоровенный кусок от стропил. — Но она задела только одного. Другой увидел, да, он его видел, окликнул, тогда тот, кто сидел, спрыгнул с печи и начал размахивать ножом, а потом… Он кинул в него вот это, — она указала в темный пыльный угол, где в беспорядке валялись какие-то обломки. Ярослав присел и рассмеялся:
— А вот и наш пес, погляди-ка! — он повернулся к Марине и поднял резную собачью голову, которая некогда, по-видимому, была украшением какого-то предмета обстановки. — Вот почему один из студентов говорил, что на него напала большая собака.
— Когда двое ушли, он вернулся, — Марина стояла неподвижно, прикоснувшись к печи. — Он очень испуган. Он не ожидал встречи и не хотел причинить серьезного вреда, только испугать тех двоих. У него дрожат руки. Слава, нам надо наверх.
Краснов послушно подсадил Лещинскую и влез на печь, а затем в пролом за нею. На чердаке было полно земли, тянулись какие-то чахлые растения, лежали брошенные птичьи гнезда, в солнечном луче, проникавшем сквозь провал в крыше, плясали пылинки. Им пришлось стоять, согнувшись, чтобы не касаться облепленных старой паутиной балок. Лещинская указала на место у ската крыши:
— Вот сюда он ее положил. Связал, чтобы не могла укатиться. Когда появились двое, он снова усыпил ее. А когда ушли, он вынес ее. И ушел.
Краснов наклонился, встал на колени и вытащил из песка какой-то клочок.
— Сгодится?
— Вполне, — Лещинская села, взяла обрывок в руку и замерла. Прошла минута или две — она сидела совершенно неподвижно. На лице у нее играл солнечный луч, светлое трепещущее пятно. Наконец, она открыла глаза и глубоко вздохнула.
— Я знаю, как он выглядит. Давай вернемся в город, — она подняла глаза на Краснова. — Он живет здесь, хорошо знает эти места, лесные тропы, он не раз бывал в этом доме.
Ярослав помог ей спуститься. Казалось, прикосновение к Марине приносило ему удовольствие. Он придержал гнилую дверь, когда она выходила и подал ей руку на крыльце. Прежде, чем взять ее, Марина полуобернулась, еще раз оглядывая комнату, благодарно улыбнулась и, прикоснувшись к перилам крыльца, тихо поблагодарила на незнакомом языке.
— Что, прости? — навострил уши Краснов.
— Котя. Я сказала, нам нужно поискать нашу проводницу, — солгала она, но провидец этого не услышал.
В танцующем свете, в окружении извивистых колец белых цветов, под шелест листвы и птичье пение Ведьмина поляна удалялась, оставаясь позади. Оба знали, что никогда сюда не вернутся.
Глава 8
— Значит, нам нужен темноволосый парень, одним из последних вернувшийся в общежитие? — уточняла Котя. — Ничего больше? Он хоть знаком с ней был?
— Здесь же все всех знают, — мягко удивилась Марина, улыбаясь своим мыслям.
— Ну а как мы узнаем, что это именно он? — недоумевала Котя. — У него же на лбу не написано — это я, я бегал по лесу с Марковой прежде, чем она упала в овраг!
— На лбу, может быть, и не написано, — так же отрешенно ответил Краснов.
— Ладно, — всплеснула руками сержант. — Я уже ничего не понимаю. Знаете, что делать — делайте. Мое дело бумажки подавать!
— О, вам еще предстоит эффектно арестовать человека, похитившего Оленеву и спасти бедную пленницу, — напомнил Краснов.
— Ну а этого как вы собираетесь найти? — ахнула Котя. — Нас тут восемь тысяч человек, что — всех соберем и построим на площади?
— Нет, почему же? — отвечал Краснов. — Нам нужен вполне определенный человек. Скорее всего, это один из ее бывших учеников. Мы могли бы обратиться в деканат?
— Тогда давайте позвоним Гну? — быстро предложила Киссанен и тут же сама поправилась. — Григорию Николаевичу. Он поможет отсортировать студентов по группам, чтобы вам не просматривать всех.
— Да, у меня же был его телефон, — вспомнила Марина, начиная рыскать по карманам в поисках мобильника. — Григорий Николаевич? — уточнила она, — когда трубку сняли. — Это Марина Лещинская. Нам бы хотелось встретиться с вами сегодня. Когда вам было бы удобно? Хорошо, дайте звонок, когда закончите.
— Он в институте, готовится с ребятами, которые у него защищаются, — она положила трубку и посмотрела на Ярослава. — Мы как раз успеем закончить с нашей темной лошадкой из леса.
Они вошли в общежитие и разговорились с вахтершей, а Киссанен отправилась за комендантом.
