Петер Ужарди. — Последнее время он все чаще на нем сидит; видно, охраняет свои богатства.
Переложив пачку книг, Ферко отодвинул ящик, и в тот же момент Мишка подскочил к нему и, забыв о рыбе и дружбе, клюнул Ферко в ноготь.
—Ах ты, негодник! — оттолкнул Ферко ворона, который сердито закаркал и, допрыгав до Петера Ужарди, выразил ему свой протест.
У старого ученого от смеха даже слезы выступили.
— Ищи скорей, Ферко. Я отдам потом Мишке его игрушки. Ну как, нашел?
— Конечно. А кроме того, здесь моя металлическая авторучка. Вот уже три недели, как она пропала. Я думал, что потерял. И вот вам, пожалуйста.
Мишка взволнованно топтался на месте.
—Оставили мы тебе еще много добра. — Ужарди положил на прежнее место книги, и ворон сразу забрался на ящик, враждебно посматривая на людей.
Но зашуршала газетная бумага, и взгляд ворона подобрел. Он не спускал глаз с рук Ферко, пока не увидел воочию рыбные объедки. Тогда он встал и, проверив, надежно ли запрятан его клад, засеменил к Ферко.
— Карр! Я Михай Ужарди!
— Кто ты такой?
— Дай ему, Ферко.
—Ты воришка! На, вот тебе рыба. И Мишка тотчас принялся за еду.
Луна полнела, но больше не холодало. Хрустальная высь неба стала серой, и звезды ночью едва мерцали.
По речному льду весело, точно на коньках, катился снег, но, натолкнувшись на берега, залегал сугробами. Подо льдом бесшумно скользила вода, по мере того как росли сугробы, делаясь все темней.
— И так жить можно, — поглаживала она снизу лед.
— И так жить можно. Зима стареет, а мне хоть бы что!
Слой льда под снегом больше не утолщался.
—Потерпите, — ласкала своих обледеневших детей Река. — Потерпите, скоро вырветесь на свободу.
Но подручные Ветра еще носились туда-сюда, и озябший Ферко согревал дыханьем руки, — ведь он вместе с Рыжухой страшно мерз.
Под натиском ветра с шалаша чуть не слетела крыша, и Ферко в очередной раз решил покинуть засаду и двинуться домой, ведь сколько бы Рыжуха не подпрыгивала, он ничего не видел и не слышал, но и он насторожился, когда ветер донес странный звук, напоминавший тихий хлопок в ладоши.
—Что это?
Собака возбужденно пошевельнулась.
«Нет, это не хруст ветки. Лед тоже трещит иначе. И непохоже, чтобы скатился камень. Вроде какой-то тихий хлопок. — Ферко вдруг стало жарко, и, подавив вздох, он подумал: — Неужели капкан?»
Он выждал еще несколько минут, не повторится ли звук, убив его надежды, — ведь капкан дважды не захлопывается, но лишь ветер ревел, и, отряхая с ветвей снег, шуршали сосны.
—Пошли, Рыжуха! Если я не ошибся, ты получишь кусок хлеба с маслом и колбасой.
Едва только они вылезли из шалаша, их чуть не сбил с ног ветер.
—Рыжуха, назад!
Она тотчас пропустила вперед своего могущественного друга и побрела за его спиной.
Ферко оберегал собаку, которую большая выдра, если та еще живая сидела в западне, могла изувечить и даже убить.
—Спокойно, — шепнул он Рыжухе, хотя в спокойствии гораздо больше нуждался он сам: ведь в среднем капкане виднелся какой-то темный бугорок, присыпанный снегом.
—Рыжуха, назад!
Держа ружье наготове, Ферко остановился в пяти шагах от западни. Однако попавшееся животное, казавшееся совсем черным, лежало совсем неподвижно.
—Так это же хорек, — подойдя ближе, ничуть не разочарованно проговорил он. — Дядюшка Петер обрадуется. Стало быть, капкан стоит удачно.
Руки у него совершенно окоченели, и он не стал возиться, вынимать хорька и понес его домой прямо в капкане. Впереди как почетный эскорт шла собака.
—Большой хорек. Такого большого мы еще ни разу невидали, правда, Рыжуха? Впрочем, я не на него рассчитывал, и поэтому хлеб с маслом и колбасой отменяется.
Они поднялись по крутой лестнице. Ферко зажег свет и вынул добычу из капкана. Вынув, он стал вертеть зверька в руках, рассматривая его со всех сторон, и чем дольше смотрел, тем в большее приходил возбуждение.
—Норка, — прошептал он себе под нос. — Норка! — громче повторил он. — Дай, я обниму тебя, Рыжуха. Знаешь, кого мы поймали? Ты получишь хлеб с маслом и колбасой.
