чувствовал запаха гноя и крови, он никогда не видел человека в таком состоянии, и мог ли вообще человек написать такое? Может ли человек вынести такие страдания и сохранить здравый рассудок, чтобы написать подобное письмо? Если армия такая, какой её описывает автор письма, то он совсем туда не хотел, но было уже поздно. Вернер буквально вбежал домой и быстро прошел к себе в комнату. В окне висела ночная луна, которую они с женщиной видели в парке. Заснуть у него никак не получалось, но только тогда, когда он полностью обнадежил себя утешением, что он-то будет служить в тылу, его сознание постепенно стало мутнеть, и он погрузился в глубокий сон.
Вечером, во второй декаде мая 1916 года, Вернер Гольц вышел из дома с узелком в руках, в котором было только самое необходимое. Темными улицами он шел в сторону вокзала, где и был общий сбор всех добровольцев. Идя по пустынным аллеям, проходя по обезлюдевшим переулкам, слыша только треск сверчков, он задумывался о собственных ошибках, о планах, которые не успел реализовать. Думал об Агнет, о том моменте, когда она ему улыбнулась. Теперь эта улыбка станет для него миром в разгар войны. То страшное письмо он сохранил и взял с собой как некий талисман. Весь прошлый день он думал о знаках свыше, и женщина в парке казалась ему неким посланием от Господа, который предупреждал его об опасностях.
Ближе к вокзалу народ стал подтягиваться, и безлюдность сменилась многолюдным потоком молодых людей в сопровождении своих родителей. Матери прощались с сыновьями, не зная, что те уже не вернутся домой. Судьбы тысяч людей… каждое прощание с родными — трагедия, и обратной дороги уже нет. Вернер был одинок в толпе, его родители были дома, спали, а он тихо ушел, поцеловав их на прощание во сне. Ему одновременно было и страшно и спокойно, это состояние трудно передать: в душе царят спокойствие и пустота, но одновременно есть и легкая тревога внизу живота, дающая о себе знать небольшими нервными спазмами. Состояние полного равнодушия ко всему вокруг, хочется просто лечь и ничего не делать, тело отказывается от быстрых движений.
Не хочется радоваться, смеяться, хотя некоторые от неосознанности, что они отправляются не на отдых, все же вели себя довольно резво и весело, грозясь выиграть войну за два дня и вернуться с полной победой, но в основном так вели себя компании, ехавшие вместе, или чуть подвыпившие. Поезд уже плевался клубами дыма, разогревая топку, готовясь отправиться в путь, родители стояли на перроне и, размахивая руками, провожали своих отпрысков. Вернер смотрел на это все с пониманием, но ему не хотелось, чтобы мать и отец провожали его. Он стоял в проходе между вагонами, высунувшись из тамбура, и волосы его развевались, а глаза слезились от ветра, врезавшегося в них на скорости. И вот наконец город скрылся за горизонтом. Им предстояла долгая дорога до учебного лагеря, где унтер-офицеры будут ломать их, чтобы они не сломались в окопах. В этом вагоне прекращалось детство, прекращалась юность и начиналась взрослая жизнь, где необходимо было принимать решения и не бояться, а Вернер боялся их принимать. Вместо шестнадцатинедельного курса молодого бойца их будут готовить всего месяц, после чего они станут полноправными защитниками своей родной Германии.
Его уход не был для него самого мужским поступком, он не думал о родине и о ее защите. Это был вызов, вызов всем им, этому злому обществу, этому бешеному социуму, желание доказать свое превосходство и смелость. Уходя в армию, Вернер знал, что с таким телосложением и в столь юном возрасте его не пошлют на передовую, а посадят в штаб клеить конверты или принимать почтовых голубей с передовой, а возможно, он станет курьером в тылу, и у него будет возможность почувствовать себя героем в форме. Он будет расхаживать по улицам городов, чувствовать на себе взгляды — ведь он считал, что если ты в форме, то ты схож с рыцарем в доспехах и все окружающие смотрят на тебя с восхищением. Но уже через два месяца Вернер Гольц окажется в центре самой кровавой бойни за всю историю войны — в битве на Сомме. А Агнет в эти огненные дни, наверно сидела на лекциях, изучая философию или историю древних кельтов, и получала записки от любвеобильного Хайнца.
27 сентября 1914 года немецкая армия начала окапываться на полях перед Соммой. Через полтора года отдельные траншеи превратились в эшелонированную оборону, захватить которую, казалось, было невозможно ни для одной армии. Все участки обороны были обнесены колючей проволокой. Укрепленные пункты в деревнях были оборудованы пулеметными позициями и оплетены несколькими линиями колючей проволоки, каждая из деревень напоминала маленькую неприступную крепость. К 1916 году Германия потеряла уже около миллиона человек, но это никак не сказывалось на ее боевом духе — наоборот, он только сильнее крепнул. Наибольшие потери были именно среди молодежи, по возрасту равной Вернеру. Свыше миллиона человек не вернется обратно домой, к своим семьям. Битва при Сомме отнимет у Германии еще полмиллиона молодых парней.
Битва на реке Сомме началась в субботу 1 июля 1916 года. В 7:30 утра 60 тысяч англичан и французов покинули свои окопы и направились в сторону немецких траншей по нейтральной территории. 19 тысяч из них уже не увидят заката и следующего рассвета. Целью всей операции было окончательно разгромить германские войска в Северной Франции. Наступление планировалось провести тремя французскими и двумя английскими армиями, всего 64 дивизии — почти 50 % всех войск на западноевропейском театре боевых действий. С германской стороны основную оборону занимала 2 немецкая армия генерала Фон Белова. Оборона состояла из трех позиций: первая глубиной в 1000 метров по три линии траншей, соединенных между собой ходами, бетонными бункерами в случае обстрела, и различных укреплений; вторая и третья линии обороны находились в четырех километрах от первой. Именно на второй линии обороны и происходят события этой книги.
Вернер был призван в 9-й армейский корпус и был направлен в южную часть Соммы, на участок против французской армии генерала Файоля, где оборона была особенно жестокая и упорная. В первый день боев, 1 июля англичане не смогли прорвать фронт немцев, но французская армия на юге, где немцы не ждали наступления, с легкостью заняла первый укрепленный пункт немцев в деревне Курлю. К 15 июля на южном фронте перед французами стояла цель — Барле, который так и не поддавался французской армии, а германская армия планировала контратаку на соседний опорный пункт Биаш.
В штабе 9-го армейского корпуса, который находился на южной стороне Соммы, царила суматоха. В сигарном дыму шла дискуссия о фронтовой обстановке на линии обороны корпуса. Генерал и его заместители собрались возле стола, на котором была развернута большая карта, возле нее стоял офицер с длинной указкой и что-то объяснял командующему корпусом — генералу Плессену. Выражения лиц офицеров выдавали тревогу. Через несколько минут им нужно было докладывать об обстановке на линии обороны, но вести были дурными.
— Господа, наступление французов на нашем участке имеет большой успех, в результате чего линия нашей обороны прогибается, и при удачном наступлении англичан на Мамец они с легкостью смогут окружить нас, — сказал генерал Плессен.
— Генерал, севернее Соммы 14-й резервный корпус удерживает позиции, в результате чего
