далеко не факт, что мне это удастся, — то спереди у меня окажется большая Arsch в виде авровской панцерчасти, в тылу же… Считай, минуту-другую они приходить в себя будут, а потом в корму ракеты полетят.
— Магистр понял вас хорошо. Выполняю. — Вольф отключился.
— Михалыч, полный! И, — как под локоть толкнуло, — фары включи.
Не уверен, но сильно мне порой кажется, что именно эта дурацкая идея со включенными фарами нас и спасла. Плюс, понятное дело, туман. А так авровцы, которые на въезде стояли, просто не разобрали по контурам позади снопов света, что не свои приближаются. Не разглядели, что торчащая из люка голова в кепи с наушниками, а не в шлемофоне… до тех самых пор, пока мы, вильнув чуть в сторону, не впечатали их хренов броневик в стену соседней халупы.
— Скорость не сбавлять, — рычу по ротному каналу. — Держать, держать…
Мы вылетели на деревенскую площадь, снесли чего-то, кажется, ограждение колодца, развернулись и радист, не сдержавшись, взвыл от восторга — улица перед нами, как бульвар перед «Кауфхоффом» во время рождественских гуляний, сплошь забита людьми. Очень многие не в форме — подштанники белеют и так далее… ну да, думаю, в армии темное время суток наступает по команде «отбой», а господа офицеры небось и вовсе не привыкли себя такими мелочами ограничивать.
Рядом со мной о броню пуля цвикнула — дернул головой, гляжу, метрах в пяти впереди какой-то «сокол», как на стрельбище, левую за спину заложив, из револьвера в меня целится. А в следующий миг его очередью смяло, сбило с ног и к плетню отбросило.
Нырнул вниз, люк захлопнул.
— Михеев, — ору, — какого стоим?! Вперед!
Протиснулся в креслице, к перископу… расположен он высоко, и сейчас это даже плюс — в смысле, не видно, что в данный миг прямо перед шуцером происходит.
Улица обрывается прямо в поля и в тех полях… я опять не смог сдержаться, выругался, потому что поле было уже затянуто серой пеленой тумана и сквозь эту серую пелену виднелись лишь багровые пирамиды костров — все, что осталось от группы Зиберта.
— Погасить фары!
Ну и как, спрашивается, мне этих авровцев найти? На ощупь?
— Я — Кошка, всем перестроиться в линию, интервал двадцать метров, малый вперед.
Давай же, думай, голова… как там Вольф обычно говорил? Поставь себя на место противника? Ну, вот он я, командир авровской панцерчасти, полковник Хренов Иван Сукинсынович… только что сжег к свиньям собачьим каких-то уродов, которые прямо на стоянку выползли, а сейчас мне одуревшее от ужаса штабное начальство орет в ухо, что вражеские панцеры их на гусеницы наматывают… и что я сделаю ?
Понял…
— Волк-2, Котенок-3 поворот влево, уступ вправо, двести метров вперед — разворот и стоп! Волк — 4,5,8, поворот вправо, уступ влево, делай как я! Башни держать развернутыми на костры!
Успеем или нет?
Я скомандовал Михееву мотор заглушить, высунулся из люка, подтянулся, встал на башню — туман понизу уже достаточно плотный, но вот так, сверху башни, видно хорошо.
— Огонь открывать только по команде!
Слева, в деревне, бой уже идет всерьез: пулеметы захлебываются, пушки рявкают, кто-то уже полыхает весело — точно не дом, такой факел только бензин дает… на миг показалось, что силуэт «мамонта» между домами засек. А потом справа рык моторов донесся…
Они все выныривали и выныривали из тумана: я насчитал семь «дятлов», восемь английских «комет» и еще четыре чего-то с коробчатыми башнями и длинной пушкой, чего я вообще не узнал.
— Бронебойными…огонь!
Майор Кнопке подъехал ко мне минут через двадцать.
У меня в боеукладке остались одни бронебойные — потому я просто тупо поставил «смилодонт» в полутораста метрах от окраины, курил, облокотившись на броню, и любовался, как догорает то, что на карте пока еще было обозначено как населенный пункт Брусна. На восточной окраине, правда, еще более менее активно постреливали, но, в общем, бой можно было считать законченным. Выигранным. Нами.
«Мамонт» остановился метрах в двадцати от меня, справа, чуть ближе к домам. Вольф высунулся из люка, махнул рукой приветственно, потом по наушникам постучал.
— Уже, — ответил.
Честно, давно я себя таким усталым не чувствовал. Даже нет, не то слово «усталым» — опустошенным. Словно сожженный панцер, в котором все, что могло, уже взорвалось и выгорело. И осталась одна пустая броневая коробка, а внутри — только прах и пепел.
Ну и Вольф, похоже, тоже был настроен не позывными обмениваться.
— Отлично поработали, Эрих…
— Да.
— А представляешь, — тихо засмеялся майор, — Фрица Хессмана только что подбили. Гусеницу связкой гранат распороли. «Мамонт» — связкой гранат!
— Бывает.
Услышал знакомый щелчок, оглянулся, засек, как огонек сигареты вспыхнул.
— Эрих, — тихо, даже я бы сказал, непривычно душевно начал Вольф, — давно хотел с тобой поговорить, да все никак случая подходящего не выпадало. Насчет этой девушки, русской. Она…
И тут со стороны деревни коротко, патронов на четыре-пять, очередь простучала — и Вольф, словно переломившись в поясе, на броню упал.
Дальше у меня на какое-то время воспоминания очень обрывочные пошли. Как нарезка хроники. Следующий кадр — я уже в «мамонте», Вольфа успели внутрь втащить, радист пытается пульс нащупать, я его отталкиваю… потом — ладони все в крови, наушники в них скользят и я ору что есть голоса:
— Повторяю, пленных не брать! Не брать! Всех, до последнего… всех, всех, всех!
А очнулся почему-то лежащим рядом с гусеницей «смилодонта», сигарета в зубах давно уже погасла, а я гляжу распахнутыми глазами в ночное небо, где звезд из-за дыма почти не видно… пока меня кто-то за плечо не начал трясти.
— Господин фельдлейтенант.
Как пружиной подбросило — вскочил, схватил за куртку, придавил к экрану и только потом понял, что это радист мой собственный.
— Какого…
— Радио… — забормотал испуганно Людвиг, — радио из штаба, господин фельдлейтенант.
Вырвал наушники у него, к уху прижал.
— Кошка на связи.
— Босса? — это был обер-лейтенант Фрикс, а еще — в треске и шипении помех я враз вычленил стрельбу и взрывы там, у той рации. И сразу похолодел, хотя десять минут назад казалось, что уже ничего я сегодня больше не почувствую.
— Доложите обстановку… ваше местоположение… где майор Кнопке, почему он не отвечает?
— Нахожусь в квадрате сорок восемь-Густав, сорок восемь-Дора, — я говорил спокойно, четко, хотя язык, кажется, вот-вот узлом завяжется. — Завершаю уничтожение штаба Соколовской дивизии. Вольф… майор Кнопке одиннадцать минут назад был убит.
— Убит… как… кто принял командование? Зиберт?
— Убит автоматчиком. Гауптман Зиберт тяжело ранен. Я принял командование ударной группой. Повторяю, я принял командование ударной группой. Прием.
— Ясно, — Фрикс на миг пропал куда-то, потом на той стороне застучало звонко, словно где-то рядом машингевер длинными лупил и обер-лейтенант вновь появился.
— Кошка… мы находимся в Арсеньево. Атакуют авровцы… до двух рот пехоты при поддержке штурмпушек. Прикрытие… синие… смято, частично разбежалось… ведем бой… долго не продержимся. Дивизия… усиленная рота вышла… будет через три часа.
И тут я сорвался.
— Через три часа вас всех… — прорычаля в микрофон, словно загрызть его собрался. — Отходите!
