Видел я его пару раз вчера, вспоминаю. Из поляков, кажется, а зовут — Макс или еще как-то так.
— Что с Волком-1? Не знаешь? — Шидловский в сторону поля подбородком дернул:
— Пожара нет. Рация не отвечает. Люки задраены.
— Согласно приказу, гауптмана Миттельберга, — пояснил Хенке, — одна «двадцать первая», с санитарами, в арьергарде шла. Специально для оказания помощи. Они подобрали экипажи двух сгоревших машин — всех, кто выскочил.
— Ясно, давайте карту, лейтенант! — Своей карты у меня не было, а от той, что у гауптмана была, уже, наверное, один пепел остался.
— Значит так, господа. Имеется приказ командования — продолжать наступление как можно скорее. Применительно к нам, «как можно скорее» — это как только экипаж подбитой машины завершит ремонт, то есть минут через пять. Согласно показаниям пленного соколовца, в ближайшей деревне, Шумово, ничего серьезного нет, поэтому попытаемся проскочить ее с ходу и на полной скорости выйти в квадрат сорок восемь-Густав, в треугольник Брусна — Сомово — Кривое.
— «Согласно показаниям», — скривился Хенке. — Вы, фельдлейтенант, полагаете, что им можно доверять?
Хороший вопрос. То, что «сокол» спокойно мог нам дезу слить, мне и самому в голову приходило. Наверняка ведь не дурак был — понимал, что шансов пожить, пока мы его слова проверять будем, у него немного… а даже если мы его и не хлопнем, то синие это проделают немедленно, как только передадим — соколовцев они в плену не держат. Те, к слову, им, — и нам, — в этом взаимностью отвечают.
— Надо бы этих поспрашивать, — сказал и лишь потом сообразил, что опять глупость ляпнул.
— Каких еще «этих»? — удивился Хенке. Я огляделся — выстрелов уже не слышно.
— Это вы, — криво усмехнулся панцерник, — поторопились… слегка.
Лейтенант только плечами пожал.
— Стандартная практика.
— А они пытались сдаваться? Хоть кто-нибудь?
— Нет, — сказал, как отрубил. И я ему поверил. Безоговорочно.
— Порядок движения прежний? — деловито осведомился Шидловский.
Прежний, соображаю, это тот, в котором мы сюда добирались. Мотоциклетный дозор, за ним в трехстах метрах два «текодонта» охранения и еще через полтораста вся остальная колонна: Волки, мы и транспортеры Форели в арьергарде.
— С поправкой на потери. Плюс, лейтенант Хенке, выдвиньте вперед одну «двадцать первую». Пусть держится сразу за охранением.
— Слушаюсь.
— Вопросы? Нет… тогда по машинам, господа.
В итоге я все-таки передумал и в километре от Шумово скомандовал остановиться и перестроиться. Черт с ним, с темпом, лучше пять минут потерять, чем технику по-дурному гробить. На фланги — «текодонты», нашу четверку в линию развернул, так чтобы деревня, когда вперед двинемся, в полукольце получилась и приказал «двадцать первой» из дозора проверить — чего там в деревне и как?
Выяснилось — действительно пусто. Обидно, зря танцы устроил, а как подумал, что из-за этих танцев мог авровские гаубичные батареи, — те, что заградогонь ставят, — упустить, так и вдвойне тоскливо.
Свернулись обратно в колонну, двинулись дальше и, четырьмя километрами спустя — нарвались!
— Волк-2 — Кошке. Впереди скопление противника!
Мы сквозь лесок ехали… то есть основная колонна еще сквозь лес, а дозор, как я сообразил, уже из него выкатился.
— Волк-2, уточните донесение!
А из наушников уже пальба доносится и вопль чей-то очумелый.
— Автоколонна! — ожил наконец Шидловский. — Бронетехники нет, грузовики… поправка — две единицы легкой брони… уже одна!
— Понял вас.
Тут мы тоже из леса вывернулись, и я все собственными глазами увидал.
Даже не поле очередное — так, прогалина, метров семьсот в ширину, а дальше опять лес. И впереди… похоже, это как раз те самые пушки… плюс еще что-то, машин явно больше, чем на две батареи положено. Свернуться-то они успели, пока мы «Волка-4» с его гусеницей ждали, пока перед Шумово танцевали, — времени у них хватило. А здесь, на проселке, они с кем-то столкнулись в лоб, дорога по лесу узкая, не очень-то разминешься, замешкались — и мы их догнали.
Поначалу боя не было — был расстрел! Авровцы скучились у въезда на противоположной стороне, из двух десятков машин пять уже горели, и мы, разворачиваясь, с ходу посылали в это месиво снаряд за снарядом. Каждый шел в цель, промахнуться было невозможно, еще через двести метров подключились пулеметы…
А потом перегораживавший дорогу полыхающий грузовик отлетел в сторону и на его месте, окутанный облаком искр, возник… в первый момент я даже не сообразил, что это, но под лопатками похолодело от одного вида этих… вогнуто-выпуклостей. Двумя секундами позже, из леса правее дороги, ломая деревья словно спички, появилась вторая туша… и только тогда я, наконец, вспомнил!
— Всем, всем! Это «муромцы», весь огонь — на них!
Пятьсот метров, даже чуть меньше… считай, в упор!
Тому, что по дороге пробивался, их горевшие машины мешали, по крайней мере, с выстрелом он замешкался. А второй пальнул почти сразу, и я не увидел—почувствовал, как справа от нас ударило тяжело… или транспортер или «Котенок-5», только вряд ли авровец стал бы на пехотную жестянку размениваться, ему, чтобы ее расковырять, и зенитного крупнокалиберного хватит.
Обоих «муромцев» закрыло разрывами, по-моему, мало кто успел замениться на бронебойный, били тем, что в стволе оказалось. Я навелся на правого, дожидаясь, пока он выкатится навстречу, но секунды шли… текли, а из сизо-бурой пелены никто не появлялся… мелькнуло что-то красное… моргнул, попытался протереть глаз, забыв напрочь, что в перчатках… горит?
— Бронебойным…
— Михеев, вправо!
Я чувствовал, нет, не так — я знал, что наводчик в оставшемся «муромце» выцеливает сейчас именно наш панцер. Ледяное такое покалывание в затылке… чужой взгляд с той стороны оптики…
— Быстрее!
Горящий грузовик подбросило метра на два, когда снаряд «муромца» сквозь него прошел — мимо!
— Бронебойным… огонь!
Не знаю, чей снаряд ему броню проломил — наш, или еще чей-то, неважно. Неважно. Главное — его достали!
— Цель минус пять!
Я от крика наводчика похолодел. Дернулся, засек сквозь разрыв в дыму силуэт — нет, не «муромца», хвала Господу, обычного «дятла» и не смог сдержаться — выматерился грязно, зло, нервы свои перегоревшие облегчая.
Всего их в той, встречной колонне было пять — два тяжелых панцера, три средних. Мы, кроме Вальтера Хофманна, потеряли еще одного «Волка» — они с «дятлом», похоже, заметили друг друга одновременно и одновременно же выстрелили. И попали тоже оба. Пятьсот метров — лекарствами не лечится!
Потом мы ненадолго застряли… точнее, мы ждали, пока в горящих грузовиках перестанут рваться снаряды. Ждать пришлось минут двадцать, затем мы с «Котенком-9» протаранили коридор среди груд полыхающего железа, — я лишний раз порадовался тому, что не взял с собой Стаську, очень уж четко ощущалось, что вминали в горячую дорожную пыль наши гусеницы, — и продолжили движение.
Еще через пять минут мы выкатились из леса — и едва не врезались в бодро марширующую по дороге авровскую пехотную роту. Завидев нас, они начали разбегаться — ну а мы, соответственно, начали бить вдоль дороги осколочными и пулеметным,
Удивительно, но расчет одного из пускачей, которые катили за колонной два смешных тупорылых грузовичка, успел развернуться и даже поджечь транспортер, прежде чем их самих накрыли прямым.
