Но все, что мне удается найти, — билет на метро.
Я снова смотрю на листок.
Tu prendras le chemin du haut…
Я перебираю слова у себя в голове, так как не могу читать дальше, пока не пойму, что означают эти слова.
«Ты поедешь по скоростному шоссе».
Что это значит, черт побери? Это начинает меня нервировать и злить. Духота давит на меня. И тут я чувствую, что очень высокий мужчина справа позади от меня смотрит через мое плечо на бумажку. Я резко поворачиваюсь, чтобы взглянуть на наглеца.
Но сначала замечаю лишь его улыбку, приятную, искреннюю улыбку. Поэтому я совершенно забываю, что только что хотела поставить его взглядом на место.
— Что вы собираетесь делать с этой штукой? — говорит он с явным шотландским акцентом и смотрит мне прямо в глаза. — Сядете на диету?
Я смущена. Дело не в том, что он каким-то образом догадался, что я говорю по-английски. Мои веснушки говорят сами за себя в этом городе идеальных загаров, так же как и его улыбка среди этих хмурых галльских лиц. Просто меня застало врасплох то, как он обратился ко мне. Он заговорил так естественно и легко, что можно подумать, будто мы просто на некоторое время прервались, разговаривая о погоде, о природе и о моей жизни.
— Что? — спросила я.
— Ну, вы определенно весьма разочарованы написанным на бумажке!
У него действительно милая улыбка — вообще-то даже милое лицо, а волосы взъерошены так же, как у Чарли на пляже, когда их раздувает ветром. Словно бы этот мужчина только что прибыл с острова Скай [29]. Не хватает только килта. Что очень жаль.
— Извините, но мне стало интересно, что вы собираетесь делать в связи с этим?
До меня дошло наконец, о чем он говорит.
— А, вы об этом! — Я в смущении комкаю клочок бумаги в руке. Мужчина слева бросает на меня еще один неприязненный взгляд. — Ничего… это не важно.
Я понимаю, что все вокруг слушают наш разговор, смотря то на меня, то на шотландца. Их привлекла английская речь, громкий и сочный голос мужчины, его соблазнительная манера ритмично произносить слова. Впрочем, это привлекает и меня.
— Хм-м. — Его явно не убедили мои слова.
Неужели меня видно насквозь? Наверное, это не из-за веснушек. Скорее всего, моя мама оказалась права, когда говорила: «Энни, ты словно открытая книга». И это не было комплиментом.
— А что насчет всего остального? — нагло спрашивает он.
— Что вы имеете в виду?
— Ну… — Он показывает на мою бумажку. — Вы же знаете, что это, не так ли?
Но я совершенно не понимаю, о чем он.
— Две первые строчки. — Он читает вслух, заглядывая через мое плечо. — «Tu prendras le chemin du haut. Et moi, je prendrai celui du bas».
Я не мигая смотрю на него. Шотландец улыбается.
— Это слова из песни. Только не говорите, что не знаете ее!
— Простите. — Я качаю головой, чувствуя себя немного виноватой, совершенно непонятно почему.
— Ну, тогда… — Он пожимает плечами. — Вы не оставляете мне выбора.
— В каком смысле? — нервно усмехаюсь я.
— О… «Отправляйся по хайвею… — Слова легко слегают с его губ, слегка заглушая шум поезда. — А я поеду по шоссе…»
Не всякий мужчина отважится петь вам в переполненном вагоне, под холодными взглядами чужих людей, да еще и без музыкального сопровождения.
— Лок Ломонд! — Краска заливает мне лицо.
— Совершенно верно. — Шотландец улыбается, поправляет пальто и перекладывает «дипломат» в другую руку.
Мы только что подъехали к станции «Шателе», где многие пассажиры делают пересадку. Очевидно, шотландец один из них. Но я остаюсь. Жаль, думаю я, когда он выходит из вагона.
Как только двери закрываются, а поезд трогается с места, я замечаю шотландца. Он пробирается в своем мятом пальто сквозь толпу пассажиров, возвышаясь над ними, и исчезает из моего поля зрения. А я даже не поблагодарила его за песню.
Теперь в вагоне есть свободное место, и я, устроившись на нем, достаю смятый клочок бумаги, желая скорее разгадать оставшуюся часть послания.
«
«Остерегайся… Эта дорога не приведет тебя домой».
Приведет меня домой, думаю я. Приведет домой…
Тут до меня доходит, что это та дорога, по которой мы с Марком ехали домой из Тулузы. Мы ехали по автомагистрали, по хайвею, возвращаясь к Чарли. Тогда это и случилось. Если я поеду по хайвею…
Это правда. Мы так и не добрались туда, мы так и не приехали к Чарли.
Мое сердце бешено застучало, когда до меня дошел смысл этих слов, их важность.
Конечно! Ответ здесь, в последнем предложении.
Выбери другую дорогу. Вот и все. Чтобы найти путь обратно к дому, мне нужно выбрать другую дорогу. Мы должны изменить свою судьбу. У нас нет выбора.
Но где же теперь наш дом?..
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Он звонит мне на работу. Прошел еще один месяц с тех пор, как мы в последний раз разговаривали с ним тогда, в Озер. Сначала я не узнаю голоса Марка. Как только я услышала этот низкий и глубокий голос, мое дыхание участилось, а сердце затрепетало, как маленький красный флажок на ураганном ветру. Голос Марка вторгся в этот странный, пустынный мир, в котором я сейчас живу, будто мотив знакомой песни, которая заставляет замедлить шаг и улыбнуться. Как знакомые слова. Меньше всего я ожидала его звонка, точнее вообще ничего не ожидала. Теперь я одинокий путник и не знаю, куда иду.
«Приезжай домой, Энни, — говорила мне мама, когда я разговаривала с ней по телефону. — Теперь тебе там нечего делать».
Но сердцем я чувствую, что не могу оставить эту страну, я не могу сесть на самолет без них — без Чарли. Без Марка.
Ему нужно увидеть меня. Я слышу тревогу в его голосе, в звуке его дыхания, и чувствую, как эта тревога охватывает и меня. Сейчас я не решаюсь произносить какие-либо слова. Марк просит меня встретить его после работы, у стеклянной пирамиды Лувра, ровно в шесть вечера. «Хорошо», — промямлила я и положила трубку.
Я улыбнулась. Он еще помнит. Когда-то это было моим самым любимым местом во всем мире.
В восемнадцать сорок я бегу через Пассаж Ришелье, мрачный сводчатый переход с улицы Риволи, который, срезая угол и пролегая под левым крылом Лувра, выходит на площадь Двор Наполеона. Я сильно опаздываю из-за очередного приступа токсикоза, который застал меня на работе. Пришлось просто долго стоять в туалете, согнувшись пополам над унитазом, и ждать, когда новая волна тошноты схлынет. Утренняя тошнота переросла почти в круглосуточную. Я уже давно должна была быть на месте.
Холодные капли падают мне на лицо, когда я выхожу на открытое пространство площади из темноты.
