нами.
Палуба «Морского пахаря» встретила меня клубом зеленоватого тумана, живо напомнившего мне давешнюю магическую дымзавесу, поставленную каким-то гарнаркским магом у главного входа Дворца-из-Раковин. Этот туман, правда, был прозрачнее, имел синеватый оттенок и оседал на все доступные для этого поверхности тонким белесым слоем слизи. Мерзость!
Старательно выбирая наиболее шершавые с виду доски палубы, я добрался до борта, осторожно оперся локтями и глянул вниз. Черную масляную гладь нарушали лишь те несколько бурунов, что неохотно отрывались от форштевня нашего собственного корабля. Вся остальная поверхность моря — а инфор позволял мне оценить куда больше, чем доступные невооруженному глазу полдюжины метров, хотя с выключенным фонариком тоже был далек от максимума своих возможностей — выглядела, словно эпицентр водородной. Мечта свихнутого теоретика — идеально ровная поверхность.
— Нехороший туман, недобрый. — Девлин опустил руку на борт рядом со мной, скривился и. бормоча проклятия, принялся вытирать ладонь о штанину. — Вот же гнусь!
— Видели такой раньше?
— Нет. Всего, лер капитан, не увидишь, будь ты хоть истинным эльфом — они, говорят, по тыще лет живут, — хоть драконом бессмертным. В каждом Мире свои туманы… на Ньятре, к примеру, багровый туман и вовсе живой.
— Это как?
— Уж не знаю как, лер капитан, — отозвался старший десятник, — но только когда я с дерева слез, на котором цеплялся за ветку битых шесть кругов, от моего фехфехта остались только кости, седло да россыпь побрякушек… кожаную сбрую и ту сожрало.
— Весело.
Я осторожно потрогал белесый налет. Выглядит неопасно, но… здесь, в Мирах, любая непонятная, да и понятная с виду вещь на поверку может запросто оказаться чем угодно. Например… к моему горлу враз подступил тугой комок… например, желудочным соком некоего сверхорганизма, по внутренностям которого мы так беспечно рассекаем.
— Черт!
Приказать Золушке взять пробы воздуха? Но почему фишка…
«В окружающей атмосфере действительно присутствует несколько видов органических соединений, — чуть возмущенно сообщила фишка. — Но ни одно из них не представляет высокой потенциальной опасности».
— Скорей бы уж добраться до портала. — Девлин поежился, напряженно вглядываясь в зеленоватую муть перед кораблем. — А то парни уж начали вспоминать… всякое.
— Историю шхуны «Забытая морская свинка»? — усмехнулся я.
Вообше-то это была не шхуна, а космолет в три сотни регистровых килотонн. Первый раз он пропал во время рейса Марс—Венера… и был обнаружен три месяца спустя дрейфующим по орбите Джупа. Все приборы были в полном порядке, расход топлива меньше трети, спасшлюпки, капсулы, скафандры и даже личные комбы находились на своих местах. Не было только экипажа.
Тему космической «Марии Целесты» интервидение облизывало три дня — пока ее не затмил очередной теракт в Большом Яблоке. Космолету устроили внеплановый техосмотр, набрали новую команду и отправили с грузом продовольствия для поселения, называвшегося не то Меч Пророка, не то Посох Пророка — земная орбита, сорок световых секунд отставания. Однако туда космолет не добрался.
На этот раз его засекли с Меркурия-2. «Забытой морской свинке» оставалось сто сорок три витка до входа в солнечную корону, когда к ее борту пришвартовался патрульный эсминец «Азраил».
Что характерно, в команде эсминца не нашлось добровольцев для аварийной команды — таковых пришлось спешно вербовать в Поселениях Службы Социального Контроля. Обещали, кажется, полную амнистию… впрочем, выполнять это обещание правительству не пришлось. Космолет с двумя десятками закоренелых социопатов исчез со сканеров эсминца на третий день полета к Земле.
— Что?
— Ничего… это я так.
— Вуко? — пиликнул голосок у меня в наушнике. — Тут на экране что-то странное… на два-два-пять, десять часов с левого борта.
— Ничего не вижу, — доложил я, разворачиваясь в указанном направлении. — Может, подсветить?
— Не советую… он очень странный.
— И в чем же эта странность выражается?
— В том, что его не видит гравидётектор. Хотя на таком расстоянии он даже моржа бы зафиксировал.
— Тогда как?
— Смеяться не будешь? Гидрофоном. В смысле, — пояснила Золушка, услышав мой зубовный скрип, — звуковым датчиком.
— Что такое гидрофон, я знаю, — прошипел я. — Но до сих пор мне казалось, что «Хрустальная тыква» — это космолет, а не субмарина!
— Я посылала кибера расставить по кораблю десяток микрофонов…
— Зачем?
— Ну… так, на всякий пожарный случай. Он их расставил — равномерно, как и было приказано. При этом два оказались на внешней стороне борта… ниже ватерлинии. В воде, знаешь ли, звук распространяется куда лучше, чем в воздухе.
— И?
— Больше всего это похоже на кораблик типа нашего, — сообщила напарница. — Но… с водометным движком от речного скутера.
— Земным движком?
— Ну да. И, Вуко… оно плывет точно напересечку нам. И довольно быстро.
— Два-два-пять, говоришь? — пробормотал я, опуская ладонь на кобуру разрядника.
— Уже два-один-семь.
— Не вижу… черт!
В первый миг я подумал, что к «Морскому пахарю» плывет нечто рыбообразное., раза в три побольше самого крупного земного кита. Потом до меня дошло, что темное пятно позади буруна не выпуклое, а вогнутое… эдакая продолговатая вмятина в безупречной глади воды.
— Невидимка, говоришь, — пробормотал я, вытягивая «волка» из кобуры. — Ну-ну.
Магия… ставящий завесу колдун бормочет себе под нос: «И будь ты невидимым для всех глаз» — и чертово заклятие исправно дурит не только местных нетопырей-рыболовов, но и системы обнаружения космолета. Ладно, посмотрим, сумеет ли оно переварить десяток тысяч джоулей разряда.
— Лер капитан, вы что-то увидели? — обеспокоен-но спросил Девлин.
— Сейчас увижу, — пообещал я.
— Может, мне поднять люде…
Опрометчивость своих действий я осознал, лишь нажав гашетку. За пологом чар невидимости могло скрываться все что угодно… в том числе и способное отреагировать на разряд взрывом на пару килотонн, после которого одни мои фотоны полетели бы к Лебедю, а другие — к Баранрду.
На этот раз мне повезло — для разнообразия, надо полагать. Разряд «волка» ограничился лишь тем, что взорвал нечто, брызнувшее тучей щепок. Щепки горели ярко-зеленым светом, четко различимым даже сквозь окружавшую нас муть.
— Что за… — начал было старший десятник, и в этот миг заклятие невидимости прекратило свое действие.
Больше всего это походило на игрушку, которую я в возрасте неполных восьми лет соорудил из модели колумбовой каравеллы и тюбика люминесцентной краски — только вот краска у меня была синяя, цвета освещения в морге. Творец же этой декорации второсортного ужастика — и, как я начал подозревать, ответственный за слизкую муть в воздухе — питал пристрастие к зеленому. В остальном же, если не принимать в расчет масштаб, наши творения были схожи — вплоть до затянувшей мачты паутины.
— «Собиратель душ», — выдохнул старший десятник, на миг опередив мое: «Летучий Голландец», эхом
