Серебряные пули с урановым сердечником

оскорбленной невинности. — Я такого никогда не утверждал.

— Ты х-хочешь сказать…

— Разновидностей порталов, — поучающе произнес Айт, — насчитывается немногим меньше, чем разновидностей этих ваших перемещательных машин, пепелацев. И попасть на Землю с помощью некоторых из них — не такая уж сложная задача, проделывавшаяся, как я подозреваю, неоднократно. Проблема заключается в том, что это, как говорите вы, земляне, билет в один конец.

— 3-значит, все наши сказки с-сочинялись выходцами из М-миров?

— Не просто выходцами, хозяин, — поправил меня Айт. — А изгнанниками. Мир, лишенный магии, — идеальное место для ссылки. Надежнее может быть только полное развоплощение, но далеко не в каждом Мире найдется маг, способный исполнить подобное. А вот отправить, скажем, поверженного в поединке соперника через канал направленной Силы может каждый архимаг второго уровня — а таких обычно по два-три на каждый Мир.

— Свалка, — пробормотал я, вновь наклоняясь за кубком. — Мы — всего лишь с-свалка. Остров С- святой Елены для г-галактических Наполеонов, Ч-черных Властелинов и п-прочих межзвездных Аттил. Отстойник.

— Думаю, ты понимаешь, хозяин, — сказал Айт, — почему говорившие с вашими послами предпочли забыть об этой возможности.

—Угу.

— Кстати, — ухмыльнулся бесенок. — Ты вчера спрашивал меня, зачем это местным гномам понадобилось скупать пару сотен миреров болот к восходу от города. Кажется, я понял, в чем загадка. Там и в самом деле нет ни торфа, ни руды, ни даже целебных ягод или «дающего радость» мха. Всего лишь бескрайние просторы бурой жижи… в которой так удобно топить опасный мусор. Хальдагар славится магическими посохами и боевыми жезлами. А ведь стружка и особенно мелкая пыль дерева Hyp-Ар, из которого получаются лучшие посохи и жмых орехов Чарра, соком которых пропитывают жезлы, — это Дикая Магия в одном из самых худших видов.

— Х-хорошо. — Мне на самом деле было хорошо — после двух кубков оусского в голове стоял приятный легкий шум, а весь окружающий мир выглядел чрезвычайно благодушным. Пожалуй, что, допив третий кубок, я сумею-таки совершить подвиг и выбраться из-под гостеприимных сводов «Гнедого единорога» на улицы Хальдагара, усыпанные нелюбимым мной белым порошком под названием «снег».

— Надеюсь, хозяин, ты успеешь прийти в себя, пока мы доберемся до Дома Круглоголовых, — озабоченно сказал Айт. — Иначе Прин Вюль прикажет своей страже вышвырнуть нас за дверь.

— Во-первых, — отозвался я, — н-никто не мешает нам с-сделать пару к-кругов по соседним улицам… мы ведь не д-договаривались на конкретное время, н-не так ли? А во-вторых, еще н-неизвестно, кто кого в-вы-кинет, если разговор вдруг приобретет н-настолько неправильные направления.

— Ты не знаешь гномов.

— Не знаю, — охотно согласился я. — А гномы н-не знают тай-джи-бо.

Бесенок озадаченно дернул носиком.

— Давай л-лучше п-поговорим о более важных и а-актуальных вещах, — предложил я, откидываясь на спинку кресла. — Н-например, о Вечной Б-борьбе Между Добром и 3-злом.

— Эта борьба велась от сотворения Ойкумены, — вздохнул Айт. — И закончится в момент ее гибели… от того, что один из этих вечных соперников решит ударить по второму чем-нибудь особенно тяжелым.

— Оптимист, — хихикнул я. — Скажи л-лучше, откуда взялось это д-дурацкое цветовое д-деление — черное Зло и белое Д-добро?

— Это случилось в незапамятные времена, хозяин. — Бесенок задумчиво уставился на окно, за которым крупные темно-синие хлопья снега медленно кружились в не менее синем воздухе. Собственно, за эти синие стекла я и предпочел «Гнедого единорога» гораздо более удобно расположенному «Приюту одинокой королевы» — нежно-зеленый цвет тамошних окон вызывал у меня горячее желание выломать из мостовой пару-тройку булыжников. — Никто уже не может вспомнить, почему так вышло. Конечно, Зло — только ничтожнейшая часть Великой Тьмы, равно как и Добро — лишь крохотная частичка Света.

— И что, н-на всех Мирах именно т-так?

— Никто не может ответить за все Миры. — Наверно, эта фраза должна была прозвучать гордо, но в исполнении плюшевой крылатой Чебурашки выглядела, по меньшей мере, комично. — Бывает, что обе стороны идут в бой под черными знаменами. Бывает, что и наоборот.

— А ч-чаще всего, — подхватил я, — б-бывает так, что обе с-стороны одинаково д-далеки от этой с- самой В-великой В-вечной Борьбы.

— Эта Борьба идет всегда и везде, — наставительно произнес Айт. — И никто не может считать себя в стороне от нее.

Я озабоченно заглянул в кубок. До дна еще далеко… но если выбор по поводу авторства последней фразы стоял между маленьким черным мирским демоном и привычной земной делириум тременс, то я склонялся в пользу последней. Впрочем… даже в бреду мое подсознание вряд ли способно употребить три «никто» в шести фразах.

— А с-сам-то ты на к-какой стороне себя ч-числишь?

— Я признал тебя своим хозяином, — напомнил бесенок. — А у тебя сейчас появилось несколько серьезных счетов к черным, не так ли?

— Угу.

Другой вопрос, что, будь у меня возможность, я бы подошел к оплате этих счетов несколько иначе. Вернуться на Землю, сдать Бару Корину антенну, спокойно распродать жемчуг и явиться в Миры на кораблике, для которого континенты всего лишь «цель, соответствующая возможностям орудий главного калибра». Показательные террористические акции, да? Я бы добрался до Мира, где притаился тот, главный, который дергает за ниточки паутины, раскрутил бы так, чтобы любая лягушка могла выйти на орбиту, подпрыгнув хотя бы на полметра… а потом бы тряс до тех пор, пока эта черная сволочь не вывалится из него вместе со всем своим дерьмом!

Мечты, мечты, мечты… похищение пепелаца было совершенно невозможной вещью с точки зрения земной науки — в свете доселе известных о мирянах фактах. И — хорошим ходом со стороны неведомого противника. Ладно, посмотрим, как понравится ему мой ответный ход.

Правда, мне очень не нравилось уже первое — не считая нашего поспешного убытия с Брангву — проводимое в рамках этого самого ответного хода мероприятие.

Войны, как любил повторять мой дедушка — тот, который был любителем изречений Кота Матроскина и сорокаградусной «марсианской новосибирской», — чаще всего выигрываются не генералами, а финансистами. Правда, добавлял он, опрокинув очередной стопарик, затеваются они чаше всего тоже ими.

Для войны нужны деньги.

Возможных источников их добычи — к сожалению, источников невозобновляемых — у нас было три.

Первый — камни, доставшиеся Золушке при дележе содержимого сейфа корабля-призрака. Собственно, к этому источнику мы уже обращались. В частности, именно благодаря ему наше новое жилище значительно выигрывало в комфорте по сравнению с приснопамятным «Веселым купцом». Плюс сам процесс переезда в другой Мир — я и не подозревал, над каким количеством проблем мы прежде спокойно пролетали в уютных креслах «Хрустальной тыквы».

Однако если лишняя пара проданных в Тагаре камней после Золушкиной «засветки» и особенно устроенной нами «разборки» ничего не могла особо изменить в худшую сторону, то пытаться продавать эти радующие глаз кристаллики здесь, в Хальдагаре… проще уж было бы приказать Золушкиной фишке передавать: «Мы здесь, слышите, придурки черные!» — во всем доступном ей диапазоне.

Вторым источником был зеленый жемчуг. Но — по «засвечивающей» способности он, как я сильно подозревал, ненамного уступал «меченым» камням черный.

Интересно все-таки, зачем он им понадобился, да еще-так срочно? Покойный Витанау, помнится, грозился поведать мне эту великую тайну — да вот не успел. А я не догадался захватить его голову, дабы впоследствии заглянуть с ней на часок-другой к хорошему некроманту… впрочем, учитывая, кому принадлежала эта голова, может, оно и к лучшему, а то неизвестно еще, кто бы кого начал