— И много у вас их? — осторожно осведомился я, мысленно прикидывая: может, удастся пустить хоть часть груза налево.
— «Калашей» — немного, — развеял мои мечты прапорщик. — Пара ящиков. Редкость, сам понимаешь. Так что их я тебе не дам. Разве что пару штук, не на продажу, а лично, для души. Повесишь в спальню, на стену — друзья будут от зависти загибаться.
— Хорошо, а тогда чего у вас много?
— Много? — переспросил Голопупенко. — Хлама у нас много… всяческого.
— Вот там, — ткнул он рукой куда-то в сторону бесконечных стеллажей, — «абаканы». Семьсот штук… трещотки хреновы. Там — гранатометы. Поближе — «гепарды», «13-е» военной штамповки… В том углу экзотика всякая свалена… из тех, что перед Смутой мелкими партиями гнали.
— И все сплошной огнестрел? — разочарованно выдохнул я.
— А че ты хотел? — удивился прапорщик. — У тебя ж в ордере ясно сказано, белым по синему: «До 2025-го».
— Так ведь тогда уже лазерами вовсю жгли. И эти… кинетические…
— Кинетические у нас есть, — прапорщик разинул рот, даже не изобразив попытку прикрыть его ладонью, и начал зевать. Я терпеливо ждал. Ждать пришлось долго — зевок удался Голопупенко только с седьмой попытки.
— Там, — повторил прапорщик свой давешний жест, — Объект хранения 34м456ву, число хранимых единиц на момент последней инвентуры — 45. «КВМ-2». Кинетическая винтовка Морозова, модель вторая. Двенадцать кило чистого весу, не считая шариков и батареек, плюс обмотка у нее горит постоянно. Тебе этот геморрой надобен?
— Ну-у. Мне ж из них не стрелять.
— Тем более. На самом деле, — оживился Голопупенко, — тебе по фигу должно быть, чего этим чуркам с Миров впаривать. Этим лохам все, что сложнее арбалета, — уже чудо технологии.
— Угу. А теперь то же самое на всемирном, пожалуйста.
— Прости, — скривился прапорщик, — я тут со скуки мувов насмотрелся, типа исторических… интересно стало, как из этих штук пуляли. Ну и… понацеплял словечек.
— К гипнургу сходи, — посоветовал я, — пусть ассоциативку через «каспара» прогонит.
— Лениво мне, — пожаловался Голопупенко. — Это ж, считай, пару часов на промывку, а потом еще три дня на контрольные пунктации бегай. И потом, тут половина местных так говорит.
— Медведей?
— Не, ежиков.
— Ну-ну.
— Короче, — «блеснул» прапорщик еще одним старинным оборотом, — дело к ночи. Ты под что закладываешься… в смысле, космолет у тебя какой?
— Пока никакой.
— Ну, ты, кореш, блин… — Прапорщик резко оборвал фразу и схватился за виски. — Стоп. Все, приехали.
— Ты, случаем, с утра разноцветок не жевал? — осведомился я.
— Здесь, — тоскливо произнес Голопупенко, — такая скукота, что к полудню без всяких разноцветок глюки из стен лезут. Вылезают, осматриваются и дохнут прямо посреди прохода. От скуки. Тебе-то, — продолжил он, — хорошо. На Миры летишь. А у меня тут одна отдушина — интервид.
— Хочешь — махнемся? — предложил я.
— Нет уж, — оскалился прапорщик, — думаешь, я тут серый и темный, не знаю, кто в СБ такие вот, — он дернул подбородком, — вертела для глухарей выдает? Лучше уж с глюками.
— Умный.
— Типа того, — кивнул Голопупенко. — Ладно, не кукожься, так и быть, потрачу на тебя серое вещество. Все ж какое-то разнообразие.
— Уж не знаю, что бы я без тебя, благодетеля…
— Бутылка нектара, — перебил меня прапорщик. — Мистральского. В продолговатом флаконе.
— Bay. А живого эльфа не хочешь?
— Нет, — мечтательно улыбнулся каким-то своим мыслям Голопупенко, — не одну. Две. Две по ноль пять.
— А-а-а-аднако. Ты хоть знаешь, сколько такой флакончик стоит?
— Как раз сегодня с утреца аукцион смотрел, — прапорщик старательно почесал затылок — Емкость нуль тридцать три ушла за осьмнадцать тыщ триста двадцать один кома двадцать четыре эко.
— Вот-вот. А теперь умножь на три.
— Я столько нулей в памяти не удержу, — ухмыльнулся прапорщик, — она у меня короткая… а все свободное пространство прогой учета забито.
— Чип вставь.
— Вот еще, буду я всякую кристаллическую гадость себе в черепушку вставлять. А ну как прорастет!
— Не прорастет, — угрюмо сказал я. — Скорее загнется до конца гарантийки. Среда у тебя там больно непитательная.
— У меня там четверг, — отозвался Голопупенко, — плавно переходящий в понедельник. Короче, сколько у тебя на тарелку?
— И все ему скажи, — проворчал я, — все ему ответь. Три тысячи.
На самом деле я был весьма доволен собой. Тактика «увлеки своей работой другого» использовалась мной давно и успешно. Прапорщик представлял в этом отношении совершенно классический, вернее — с моей точки зрения, — клинический случай. То, с какой охотой он взялся за обдумывание решения моих проблем… нет, как все-таки была права моя предпред-последняя девушка, заявившая как-то, что люди — это очень странные мухи.
— Три штуки, значит. — Прапорщик задумчиво поковырял в носу мизинцем, вытащил его и принялся сосредоточенно изучать извлеченную на свет добычу. Я отвернулся. — Маловато, конечно. Новый пепелац ты за такие гроши не купишь. Разве что какую мелочь, которой только до орбиты и вниз. Бери подержанный среднетоннажник, «Гризмо» или «Мазду». Лучше «Мазду», у нее и багажник повместительней.
Я осторожно оглянулся. Голопупенко уже перестал разглядывать мизинец и теперь так же сосредоточенно вытирал его о стену.
— Думаешь, среднетоннажник? Я на длиннохвостые поглядывал.
— И что ты возьмешь за три тыши эко? Развалюху, которую пол-Пояса десять лет юзало, потом на Фобосе подклеили да подкрасили — и на Большую Свалку? Ты с ней еще до Портала свихнешься, пока заплатки на реактор класть будешь… каждые пять минут. А потом на Мирах, перехода через три-четыре, он окончательно пучки склеит, и будешь топать до ближайшего консульства… пехобусом.
— А что в твою «Мазду» влезет? — огрызнулся я. — Сколько у нее багажный отсек? Двести кубов? Триста?
— Триста пятьдесят, — прапорщик снова начал разевать пасть для зевка. Я затаил дыхание. Но Голопупенко нагло обманул мои ожидания — он резко захлопнул рот и настороженно уставился на меня.
— Ну?
— Баранки гну, — выдал прапорщик очередной забытый термин. — Для нормальной торговли триста пятьдесят кубометров, канешно, маловато будет. Потому как ширпотребом этих лохов уже подзавалили и вариант с бусами и зеркальцами не прокатит. Но ты-то собрался оружием… торговать?
— И? — разрушил я минуту спустя воцарившуюся тишину. — Дальше?
— Дальше? — переспросил Голопупенко. — Дальше я вот все никак в толк не возьму. Зачем тебе это оружие продавать, когда ты с его помощью можешь просто пойти и взять чего захочешь.
— Это как? — непритворно удивился я.
— Элементарно. С сотней головорезов ты любую тамошнюю сокровищницу сможешь выпотрошить на раз. Найди какого-нибудь захудалого герцогишку, растолкуй перспективы, и он тебе не то что пятки лизать будет — всю тарелку сверху донизу оближет, как варенье любимой тещи.
