В конце пятой минуты спуска мне начало казаться, что чертов принц обустроил свой подвал где-нибудь на пятом-шестом уровне местной преисподней. Лестница все не кончалась и не кончалась. Не представляю, как в такой башне вообще можно жить?! Одна подача воды на такую высоту чего стоит! Впрочем, у местных все равно нет централизованного водоснабжения, но ведь поднимать надо не только воду. Еда, например, — если кухня находится внизу, то пока готовые блюда доставят наверх, любое горячее не то что остынет, а льдом покроется.
Полпролета Дайк все же у меня отыграла. И при этом выглядела так, словно спустилась всего-навсего с низенького крылечка. Я же мог запросто прослужить рекламной моделью для съемки пропагандистского ролика «Скажи „нет“ наркотикам класса „тау“ — взмокшая шевелюра, астматическое дыхание. М-да, и это курсант академии ВКС, опер СБ, надежда и опора Федерации. Стыд и позор!
— Вход в подвал за этой дверью, — сообщила Дайк. — Я пойду первой. Так будет лучше, поверь.
— Верю, — кивнул я.
Я и в самом деле вовсе не собирался изображать из себя героя-штурмовика с арбалетом наперевес. Девчонка умеет отражать заклинания — отлично, будем надеяться, что принц попытается бросить в нее чем-нибудь смертоносным или, в крайнем случае, обездвиживающим. Ну а если она не сумеет его отразить… что ж, жаль, девушка уже начала мне серьезно нравиться, но зато у меня может появиться целая секунда.
Ребристая рукоять разрядника ласково коснулась ладони сквозь синтенил перчаток.
— Готова? — тихо спросил я. — На раз-два…
М-да еще раз. Эта девушка, похоже, принципиально не умела куда-то врываться. Она вошла в распахнутую мною дверь, как… ну, наверное, как принцесса в свою собственную, их королевского высочества, спальню Нет, не спальню — опочивальню. Спать могут простые смертные, люди же столь высокого происхождения изволят именно почивать!
Я с превеликим трудом дождался, пока она освободит достаточное для задуманного мной маневра пространство в дверном проеме, и прыгнул следом — режим компрессии «максимальный бесфорсажный», крестик разрядника пляшет по щитку визора, в общем, как говорил инструктор по стрелковке: «Запасайтесь, сволочи, гробами, щас стрелять буду!»
Стрелять не пришлось. Потому что было не по кому.
Все потенциальные цели, общим числом пять, пребывали в том Мире, который, по недостоверным слухам, является лучшим из возможных. Пребывали они там, судя по температуре остывающих тел, чуть меньше часа.
— Ой, — удивленно выдохнула Дайк. — Тут что-то случилось.
— Уместное замечание, — поддакнул я, оглядывая разгромленное помещение. — Но не совсем правильное. Правильно будет — тут случился кто-то.
Данное помещение первоначально представляло собой некую помесь алхимической лаборатории с пыточной. Открытый очаг около стены, заботливо выложенные подле него железяки устрашающего вида, полдюжины колец различных размеров, вмурованных в стену рядом, большой стол, заставленный банками, склянками и даже изящного вида вазами, два книжных шкафа, две скамьи и большое мягкое кресло. Кстати о столе — на нем, рядом с покрытой паутиной, но тем не менее светившей не хуже двухсотваттки свечой стояла большая ступка, а на торчащем из нее пестике висел маленький, похожий на лемура зверек, выжидательно глядя на меня с Дайк большими круглыми глазищами. При этом инфор на полном серьезе уверял меня, что с термографической точки зрения зверек ничем не отличается от окружающих его предметов.
— Бедные зверики.
В первый момент я даже не сообразил, к кому именно относится это замечание моей спутницы. И лишь перехватив ее полный жалости взгляд, понял — и содрогнулся.
Примерно три четверти стоящих на столе сосудов были заполнены разноцветными жидкостями, в которых возвисали кричи — или их отдельные органы. Зрелище, к слову сказать, отнюдь не для слабонервных — для описания внешнего вида большинства крич лучше всего подходил эпитет «отталкивающий».
— Бедный Йорик, — пробормотал я, глядя на стоящий в дальнем конце стола череп — кажется, человеческий, но его химически-малиновый цвет ассоциировался у меня только с лимонадом «Галактика». Череп был увенчан массивной зубчатой короной, а под нижней челюстью чернела прикрепленная к подставке кокетливо наклоненная «бабочка».
— Они так мучаются, — жалобно сказала Дайк. — Это… невыносимо. Надо им помочь!
Помочь?! Я огляделся по сторонам, пожал плечами, примерился и, упершись ногой в край столешницы, с силой качнулся вперед.
— Нет!
— Теперь они перестали м-мучиться, — заметил я, глядя на бьющиеся посреди разноцветных луж тела. Глупость, конечно — от некоторых луж уже начинал струиться весьма подозрительный парок, а ведь есть уйма составов, которые при соприкосновении делают большой бум. — Или перестанут с-совсем скоро.
— Что ты наделал, — прошептала девушка, прижав кулачки к подбородку.
— Н-не знаю, как ты. — Я обошел стол, поддел ногой перевернутую ступку — никакого лемурчика под ней, разумеется, не обнаружилось. Как я и предполагал — потому что вспомнил, на какого зверька сопоставимых размеров инфор реагировал подобным образом. Маленького черного, пушистого, разумного и при этом являющегося продуктом эволюции, весьма далекой от биологической. — Если бы я б-болтался в- вот так в какой-нибудь б-банке, то считал того, кто бы с-со-благоволил прикончить меня, самым в- величайшим благодетелем.
— Вы, — укоризненно сказала Дайк, — не цените жизнь. Совсем.
— Ну п-почему же, — осклабился я. — Ценим. Свою собственную. И людей… и крич, которых считаем близкими. А еще мы ценим с-смерть. Вот ты к смерти как относишься?
— Плохо. Смерть — это плохо.
— Значит, ты не некромантка, — констатировал я вслух. — А жаль.
— Почему жаль?
— Ну, тогда мы могли бы д-допросить этого м-ми-лого молодого ч-человека, — осторожно обойдя дымящуюся лужу, я наклонился и рывком за воротник поднял тело в коротком парчовом халатике, — и узнать, во-первых, что з-здесь, собственно говоря, п-про-изошло, — я уронил свою ношу в кресло и только теперь увидел лицо покойного. М-да… насчет милого я погорячился — точнее, кто-то погорячился до меня, — а во-вторых, з-задать интересующие н-нас обоих вопросы.
— Это — принц Румин? — К моему удивлению, Дайк при виде бывшего лица принца не рухнула в обморок и даже не завизжала на полгорода — вопрос был задан вполне деловым тоном. — Что с ним случилось?
— Хороший вопрос, — вздохнул я. — Рискну п-пред-положить, что он упал на свою коллекцию пыточных п-приспособлений… раз пять или шесть п-подряд.
— Не думаю, — серьезно сказала Дайк, — что он был настолько неловким.
— Значит, не у-угадал.
— Ты шутил, — обвиняюще заявила девушка. — Нельзя шутить над смертью.
— Какая же ты з-замечательная, — с искренним восхищением сказал я. — Просто п-прелесть.
Давно я не встречал такую детскую… незамутненность, что ли. Детскую, да…
— Фыфык!
— Фыфык, — практически мгновенно отреагировала Дайк и радостно воскликнула: — Ты знаком с дракончиком!
— Очень м-мало, — быстро отозвался я.
Только расспросов на эту тему мне не хватает для полного счастья. Если эта… очаровательная красноволоска выяснит, что я не только облагодетельствовал маленького огнедышащего вымогателя возможностью основать собственную кучку драгоценностей, но еще и обеспечил его любящей мамочке полугодовой больничный — именно столько, по заверениям нашего главного драконоведа Айта, должно было уйти у драконихи на регенерацию поврежденной диваном конечности, — то последствия этого могут быть самые непредсказуемые. Вплоть до фатальных.
