переносице была почти незаметна. Тонкая линия… след от имплантированного в мизинец лазера.
Затем я расслышал в наступившей тишине скрип собственных извилин и восхищенно уставился на Дайк.
— Ты думаешь, он м-мог ей что-нибудь рассказать?
— Смерть — это страшно, — глубокомысленно сказала Дайк. — А хальдагарцы любят торговать. Принц Румин должен был пытаться купить себе жизнь.
— Т-точно!
— Мы должны найти ее! — решительно заявила моя новая знакомая. — Очень быстро!
— С-согласен. Только, — сокрушенно вздохнул я, — очень быстро не п-получится. Придется обойтись «просто быстро».
— Почему не получится?
— Мне еше н-надо эвакуировать из этого г-гостеприимного здания трех с-своих друзей, — напомнил я. — Один из них очень тяжелый, да и двое остальных тоже не пушинки.
— Ты прав, — после недолгого раздумья сказала девушка. — Я помогу тебе.
Конечно, поможешь… куда ты еще денешься.
Впрочем, даже с помощью Дайк процесс эвакуации затянулся на добрых полчаса и едва не закончился катастрофой — когда за пять метров до конца массивная с виду скоба в стене, сквозь которую я продел трос, под тяжестью тела Свомстера просто-напросто вырвалась из креплений. При этом меня едва не вытянуло в окно — от неминуемого полета уберегло лишь то, что крепление перчаток к комбу оказалось на удивление прочным. В результате я распластался на подоконнике, одной ладонью прилипнув к стене комнаты, а второй — к тросу, и пребывал в таком положении несколько минут, пока звонкий девичий голос снизу не сообщил, что я могу отпускать трос.
Разумеется, я в это не поверил. Однако брошенный вниз взгляд сообщил, что чудо все же состоялось — под окном высился роскошный сугроб, попав в который Мастер Меча имел все шансы отделаться максимум парой ушибов.
— К-как тебе это удалось? — с интересом спросил я у Дайк, оказавшись на одной с ней поверхности. — Магия?
— Нет, — с улыбкой отозвалась девушка. — Я сбила с кареты задние колеса и попросила фрагарей, чтобы они немного попятились — а задник кареты сгреб снег.
— Г-гениально, — мрачно прокомментировал я. — А ставить колеса на место ты умеешь?
— Наверное, — вздохнула Дайк. — Я умею очень многое — просто некоторых вещей никогда еще не пробовала делать.
— Где ты был?
Этот вопрос, по оглушающему действию, на мой взгляд, не уступавший «шарашке», заставил меня соляным столбом замереть на пороге комнаты.
В комнате было холодно — очаг, погашенный перед отбытием на банкет, никто так и не удосужился растопить. Еще в комнате было темно — одинокая свечка на столе с трудом озаряла слабыми отблесками две бутылки, полный бокал и полусобранную кинетичку в окружении разбросанных деталей. У сидящей в кресле рядом со столом девушки смутно виднелся лишь светлый ореол волос.
— Ты меня спрашиваешь?! — выдохнул я, вновь обретя дар речи полминуты спустя.
— А кого же еще? — недовольно буркнула моя напарница из глубины кресла. — Я возвращаюсь, злая, уставшая, а в наших комнатах — никого. Кстати, где остальные… и кто эта девка?
— Это не д-девка, — обиженно возразил я, пропуская свою новую знакомую в комнату. — Это — Дайк. Дайк, это Золушка.
— Рада познакомиться. —Тон, которым моя напарница произнесла эти слова, не оставлял сомнений в обратном. — Так где все?
— Внизу, в карете.
— И какого вонючего орка они там делают?
— Спят.
— Что-о?
— Н-несчастный случай на п-производстве, — пояснил я. — Или «дружеский огонь» — в з-зависимости от того, п-под каким углом зрения рассматривать п-про-изошедший инцидент.
— Напарничек!
— Скажи мне, пожалуйста. Золушка, — четко произнесла молчавшая доселе Дайк, — что сообщил тебе принц Румин о человеке по имени Рарнаург?
Моргнув, Золушка с изумлением уставилась сначала на Дайк, а затем перевела взгляд на меня.
— Н-не говори ей ничего, — попросил я. — А то она тут же умчится к этому с-самому Рарнаургу, а я уже начал к ней п-привязываться.
— Кто она?
— Дайк, — чистосердечно сознался я.
— Дайк, а дальше?
— Дальше — ничего. Дайк — это Дайк. Видимо, — улыбнулся я, — она п-полагает, что этого вполне д- до-статочно… и знаешь, побыв немного в ее обществе, я с-склонен с этим согласиться.
— Вуко, — угрожающе прошипела моя напарница, делая вялую попытку подняться с кресла. — Не зли меня.
— Н-ни в коем случае, — поспешно сказал я. — Потому как видел, что сталось с п-последним, точнее, с последними пятью, которые с-сумели тебя разозлить.
— Ты… вы…
— Мы были в п-подвале, — сказал я. — Том самом.
Следующую тираду Золушки я слушал очень внимательно, жалея лишь об одном — отсутствии при мне фишки, могущей, во-первых, сохранить особо выдающиеся моменты данного высказывания, а во-вторых, засечь продолжительность — по моим оценкам, напарница уверенно шла на рекорд.
Забавно — Золушка говорила на земном, при этом процентов восемьдесят ее речи составляли термины, имевшие отношение к достаточно развитому уровню технологии. Но тем не менее, слушая ее речь, Дайк отвела глаза в сторону и — насколько я мог уловить в окутавшем комнату полумраке — чуть покраснела.
— Ты з-закончила?
— Я сказала, что день, когда ты появился на Большой Свалке, был самым распоследним трижды проклятым? — осведомилась Золушка.
— Угу.
— Тогда закончила, — довольно сообщила моя напарница и, одним движением опрокинув в рот бокал, откинулась в глубь кресла.
— Р-рад за тебя, — констатировал я, подходя к столу. Одна из стоящих на нем бутылок была уже пуста полностью, вторая — примерно на четверть, и именно ее я переставил на противоположный от Золушки край, отхлебнув при этом пару глотков прямо из горлышка.
Вино оказалось чем-то вроде глинтвейна — терпкое, с острым, пряным вкусом, оно горячими ручейками стекло по гортани и уютно расположилось в животе, сразу же начав подбадривать мой озябший организм теплыми волнами.
— Так что ты узнала от п-принца?
— Главным образом то, что он —
— И в-все?
— Нет. Еще он долго вопил, что является одним из высших черных этого гнусного Мира, а потому месть за его смерть будет так ужасна, что… — Золушка осеклась и, прикрыв рот ладошкой, попыталась зевнуть. Успехом увенчалась лишь третья попытка, после чего моя напарница сосредоточенно уставилась на подрагивающий язычок огня перед собой.
— «Ужасна, что»? — напомнил я полминуты спустя, убедившись, что самостоятельно выходить из «зависания» Золушка в исторически обозримое время не собирается.
— Не помню. Он нес уйму всякой чуши… пока не начал просто орать.
