— Например? О нас.
Следующие пять минут мы молча сидели рядом, держась за руки.
Дверь камеры захлопнулась за моей спиной с противным металлическим лязгом — словно рушащийся вниз нож гильотины.
Гильотины? Я внутренне усмехнулся. Ну и воображение у тебя, Мракович. Как будто ты хоть раз в жизни слышал, как работает гильотина… разве что в каком-нибудь историческом муве. А этот звук похож на лязг люка на старинной атомарине, в титановом гробу которой отрабатывают экипажную спайку третьекурсники Академии. Впрочем, там я тоже не был… пока.
Или… был?
Я закрыл глаза — и вновь услышал за спиной грохот люка и хриплое дыхание бегущего впереди курсанта. Грохот форменных башмаков по настилу, режущий уши аларм боевой тревоги, «третий отсек к бою готов» — и соленый ветер в лицо, а вокруг, сколько хватает глаз, только свинцовые воды Северной Атлантики.
Бред! Сумасшествие какое-то!
Что-то происходило со мной… внутри меня… я упал на колени и прижал уши ладонями, пытаясь заглушить идущий, казалось, отовсюду звук. Немыслимой, невероятной силы, он раскаленным штопором ввинчивался в мозг, и там, в глубине черепа, его перепады складывались в буквы, а буквы — в слова.
— Ситуация третьего класса! Угроза срыва выполнения задания! Рекомендуется полное развертывание! Для полного развертывания необходимо назвать пароль!
Какой еще, к Троту, пароль? Что происходит?
Но какой-то крохотный комочек в глубине уже рванулся навстречу этому звуку — и губы, словно сами по себе, дрогнули, роняя незнакомые мне доселе слова:
Что-то ворочалось во мне, раздуваясь, выбрасывая в стороны пушистые горячие протуберанцы.
Ослепительный взрыв беззвучно полыхнул в моей многострадальной голове, и я мешком осел на шершавый каменный пол. Пылающий поток весело потек по нервам. И таким же потоком хлынули запретные доселе воспоминания.
Немыслимо ровный строй затянутых в новенькую черно-синюю форму курсантов — на-а знамя-я-я — равняйсь! Выпускникам — шаг вперед! К принятию присяги… обязуюсь… превыше всего…
В крохотной кают-компании эсминца типа «тридцатка» лишь два портрета нарушают серую однообразность казенной краски. Мужчина лет сорока в форме адмирала ВКС старого образца и другой, в старинном белом завитом парике, — разделенные веками, они сошлись здесь, на этой стене.
Красный песок марсианской пустоши — и красные же трассеры плазмоганов над головой. «Лейтенант, где там застрял ваш чертов взвод?!» Сбитый штурмовик чадит жирным дымом, а чуть впереди на склоне вспыхивают разноцветные кусты — рота тяжелого оружия ставит помехзавесу, а значит — нам сейчас вновь подниматься в атаку… третью за час атаку.
Прыгают по стене отсветы щедро льющегося с эстрады цветового безумия, дешевое, с резким химическим запахом пойло обжигает гортань, и глаза старшины напротив уже потеряли яростный блеск, став бессмысленно-пустыми блеклыми стекляшками. «Он был хорошим парнем, милc лейтенант!» — «Да… они все были чертовски хорошими парнями»…
Рубка тяжелого крейсера для привыкшего к тесным «крысиным гнездам» эсминцев кажется обзорной палубой круизного лайнера. Деловитое жужжание… небрежно отодвинутый стул… остывший кофе в прозрачном стаканчике — и девушка, чем-то похожая… похожая на Дайк!
«Вот этот!» — произносит уверенный, хорошо поставленный «командный» голос. «Что ж, — отвечающий почтителен, как и подобает младшему по званию, но все же позволяет себе подпустить в ответ толику иронии, — симпатичный парень. Признаться, милc барон, я уж начал опасаться, не предстоит ли мне трансформа пола». Все!
Подняться с пола мне удалось лишь с третьей попытки. Руки тряслись, как у центрового в разгар ломки, в голове стоял туман, под которым бурлило чертово варево из прошлых, бывших и наслоенных воспоминаний. Жуть!
По-хорошему, инкапсуляцию надо проводить в медотсеке… желательно — под бдительным надзором специалиста-психоматрика. Другой вопрос, что такой специалист хорошо, если один на эскадру отыщется. Ну да Трор с ним, со специалистом, а вот витаминный коктейльчик мне бы сейчас ох как не помешал! Особенно в свете того факта, что из камеры надо как-то выбираться. Впрочем, в свете этого факта мне бы «смерч» не помешал. Тот самый, который «находится на вооружении только отдельных частей специального назначения и приравненных к ним соединений полиции и Службы».
М-да… это не есть позитивное мышление. Перечислять то, что есть где-то, но чего нет здесь и сейчас, я могу долго. Антиматерии еще у меня нет, как любил говорить… я… совсем недавно.
Хорошо… будем пытаться обойтись подручными средствами. Из подручных средств имеется одежда, изорванная о камни, — один комплект. Кандалы из неизвестного металла, новенькие, с острыми краями — ручные и ножные. Металл серебристого цвета, по весу похож на свинец — тяжелый, гад! — но вот мягкостью оного свинца отнюдь не обладает, что прискорбно. И все! По части утилитарности эта камера может смело претендовать на место в десятке самых непотребственных тюрем Галактики — четыре каменные стены, пол, потолок. Из-под потолка вяло струится лучик света от факела в коридоре. Ни тебе параши в виде дыры в иолу, ни тебе гнилой соломки под бок. Интересно, а пару-тройку микрокамер они вмонтировать тоже поленились? Хотя на кой им микрокамеры, если взял хрустальный шарик — и можешь у зэка хоть анальное отверстие исследовать… дистанционно. Хм… надо будет учесть. Шутки шутками, но такое вот наблюдение, это вполне в духе здешних параноиков. Вряд ли постоянное, а так — раз в полчаса глаз бросить.
Итак, еще раз — в наличии имеются четыре стены, пол и потолок. Мысль о подкопе-проломе-прогрызе отметаем с ходу как бесперспективную. Во-первых, я, в отличие от некоторых здешних обитателей, бессмертным себя не числю, а во-вторых, см. пункт первый — тот, который про хрустальный шарик.
Поправка — стены не сплошные. В одной из них имеется дверь — самый простой и доступный выход из камеры. Проблема — я дверь самостоятельно открыть не могу. Возможное решение — дверь должен открыть кто-то другой.
Вопрос — кто может открыть дверь? Если отбросить варианты, чья вероятность начинается ноль запятая и так далее для периода меньшего, чем время существования Вселенной, то оставшимся будет — правильно, местная вохра. Предположим, наш друг-наблюдатель углядел в свой любимый шарик… неважно, именно он там углядел, важно, что, углядев, заверещал благим матом и направил в мою палату номер шесть наряд санитаров быстрого реагирования. Кто там у нас в такой наряд входит?
Вертухай-надзиратель, накачанный, как десять панкийских гориллоидов, и маг, способный одним движением бровей скрутить меня в. рогалик. Два-ноль не в мою пользу. Ну, положим, для вертухая у меня пара сюрпризов найдется, а вот для мага…
Предположим, однако, что я сумел удивить их обоих. Дальше начинаются варианты. Если маг, который вломится ко мне, совмещает в своем лице функции вуаериста-любителя и дежурного сгибателя рогаликов, то шансы есть, и неплохие. В противном же случае… в противном же случае стоит серьезнее рассмотреть идею о подкопе.
Эх, было б у меня хоть чуть больше времени. Поправка — у меня время есть, но у Дайк его может не быть!
Я с усилием подтащил поближе к лицу окованные запястья, полюбовался напоследок на мутное отражение своей улыбки, а затем сжал кулак и, коротко размахнувшись, врезал себе по зубам.
Они ворвались в камеру меньше чем через две минуты. Как я и предполагал, бугрящийся мышцами вертухай-змеелюд с дубинкой наперевес и маг — тоже не с пустыми руками, только жезл у него был резной и с оголовником из снежно-белой кости. Они ворвались и увидели сгорбившегося узника, который уже сумел каким-то чудом освободить одну ногу и как раз сейчас пытался открыть замок на второй. Затем узник поднял голову и плюнул в лицо магу.
