точьвточь как мраморная скульптура спящего ангела. Ха!
Целовался он совсем не по-ангельски.
Я обнаружила, что тихо хихикаю, поняла, что чувствую себя совсем не так хорошо, как мне казалось, и поспешила выйти из комнаты, прежде чем не опозорилась окончательно. В доме стояла мертвая тишина. Будика лежала перед дверью комнаты, в которой заперли Хоуп. Она помахала хвостом, увидев меня, но с места не сдвинулась. Должно быть, Лайам отправил ее охранять эту спальню. Я принесла миссис Браун воды и корма, а потом выпустила ее из дома, чтобы она немножко погоняла всякое мелкое зверье на заднем дворе. В семье меня научили тому, что если у тебя есть четвероногий друг — но ни в коем случае не «домашняя зверюшка»! — который зависит от тебя, то ты всегда должен помнить о своей ответственности за него. Никаких исключений. Никогда. Когда мне было семь лет, я упросила родителей купить золотую рыбку, потому что мне ужасно понравилось кормить таких, когда мы были в буддистском храме, который посещали в канун каждого Нового года. Вот только я забывала кормить свою собственную, и в одно печальное воскресное утро она всплыла брюшком вверх. Если кто-то скажет, что моя мама отреагировала на это уж слишком эмоционально, то он просто недооценит эту женщину. Мы устроили похороны.
Уложили рыбку на лодку викингов, сделанную из папье-маше, потом мама подожгла ее, и дух моей рыбки поплыл через озеро Вайолет к Валхалле.
— Эй, поспеши! — окликнула я миссис Браун, которая радостно виляла толстеньким задом, найдя на краю лужайки говяжью кость, брошенную Байроном.
Солнечный свет лился на вершины деревьев и розы так же мягко, как теплый мед. Лучи солнца бросали пятна света на окна фермерского дома. Это был один из прекрасных долгих летних дней как раз перед началом занятий в школе. Обычно в такие дни мы с Соланж бродили где-нибудь за городом, жалуясь на то, как нам скучно. Меня тошнило при мысли о том, что придется вскоре вернуться в школу, а Соланж пребывала в ужасе оттого, что ей придется научиться разливать чай в строгом соответствии с обычаями Викторианской эпохи. Ну, знаете, чтобы не ронять постоянно пирожные, как Шарлотта Бронте. Я бы сейчас все, что угодно, отдала за такую скуку.
Мне очень хотелось бы выяснить, где Соланж и все ли с ней в порядке. Мы ведь даже не знали, находится ли она в полном сознании. До ее дня рождения оставалось всего двое суток. Если рядом с ней не окажется никого, кто помог бы ей пройти через обмен кровью, она просто умрет, так и не прожив полных шестнадцати лет… или может превратиться в хелблара.
Если, конечно, она до сих пор жива.
— Не смей так думать! — пробормотала я, раздирая лепестки розы, которую сорвала, сама того не заметив.
Обрывки лепестков посыпались на землю. Миссис Браун бросилась на них, как будто они оскорбили ее чувство безупречного порядка.
Словно в ответ на ее яростный лай, вдруг раздался громкий оклик Хоуп:
— Лаки, ведь так?
— Никто не зовет меня так. — Я посмотрела наверх, прикрыв глаза ладонью от солнечного света. — На окнах стоит сигнализация, и если вы попытаетесь выпрыгнуть, Байрон на вас набросится.
Я щелкнула пальцами лохматому псу, который уже крадучись спускался с крыльца. При виде миссис Браун он смиренно склонил голову, как бы извиняясь за то, что обязан работать, поскольку возникла некая угроза.
— Я не собираюсь прыгать с такой высоты и ломать себе ноги, — заверила меня Хоуп.
— Вот и хорошо. — Я просто не знала, что еще сказать.
— Я могу помочь тебе выбраться отсюда, — добавила Хоуп негромко.
На этот раз я знала, что ответить, и сердито заявила:
— Я не вы. Я не пленница, а Дрейки не чудовища. Они отличная семья.
— Но ты же не вампир. — Хоуп помрачнела.
Я и представить не могла, что столь милое и веселое лицо может стать таким гневным.
— Или они тебя уже обратили?
— Нет, конечно! — Я нахмурилась — Погодитека, а откуда вы знаете мое имя?
— Ты ближайшая подруга Соланж. Конечно, мы знаем, кто ты такая.
— Это вы о том дурацком «Руководстве по вампирам», да? Может, вам заодно известно, какая вы все гадость? Вооружиться до зубов и охотиться за девочкой пятнадцати лет!
— А пить кровь — не гадость?
— Не гаже, чем пожирать дохлых коров.
— Да, Кайран говорил, что ты совершенно не желаешь излечиться. — Хоуп покачала головой.
— Излечиться? От чего? От моих друзей?
— От вампиров. От этого образа жизни. — Хоуп махнула рукой, показывая на специальные стекла. — От охранных систем, всех этих ночных бродяг и схваток на мечах.
— Прежде всего, так уж получилось, что мне нравится фехтовать и махать мечом. А во-вторых, что, ваша жизнь в качестве наемного убийцы, то есть секретного агента, такой уж подарок? Я вас умоляю!
— Ох, Лаки, но это совсем другое дело!
— Люси, — сквозь зубы поправила ее я. — Ваши люди пытались убить мою лучшую подругу, так что вы уж меня извините, если я не слишком горю желанием научиться всей этой секретной дряни.
Хоуп грустно покачала головой.
— Тебе следовало бы бегать на свидания и гулять в тенистых аллеях, а не носить за поясом колья.
Я повела плечом и заметила:
— От этих аллей меня просто тошнит.
— Я могу помочь тебе.
— Так, как вы помогли Соланж? Нет, спасибо.
— Ты могла бы жить нормальной жизнью. Еще не поздно…
— Да, вы явно ни разу не встречались с моими родителями. Норма их никогда не интересовала, — Я скрестила руки на груди и язвительно улыбнулась. — «Мы могли бы уйти от «ГелиосРа». «А мы можем помочь вам перестать пытаться убивать людей просто потому, что они страдают неким заболеванием, сути которого вы не понимаете».
Хоуп судорожно вздохнула и заявила:
— Но это же не так!
— Это именно так. Черт!..
— Ты такая юная, просто не видишь картину в целом.
— Мне шестнадцать, и я совсем не идиотка.
— Ты могла бы быть полезной нам. — Она произнесла это так, словно предполагала, что я тут же зарыдаю от восторга. — Мы очень многому могли бы научить тебя. Я вижу неплохие данные.
— Нет. — Тут меня просто бросило в дрожь.
— Однако предложение остается в силе. На случай, если ты передумаешь.
Хоуп выглядела совсем молодой, с завязанными в хвостик волосами, пухлыми щеками… Вот только глаза у нее были старыми, знающими.
От дальнейшего разговора с ней меня избавил Бруно, быстрым шагом вышедший из зарослей, окружавших лужайки.
— Ты что, с ума сошла, девчушка? — спросил он, и его шотландский акцент усилился от отвращения. — Сумерки наступают! Уноси свою задницу в дом!
Я и не заметила, что в небе уже заиграли сиреневые и розовые краски, а краешки облаков вспыхнули, как китайская шелковая бумага, угодившая в огонь.
Бруно уставился на Хоуп злым взглядом и заявил:
— Ты тоже исчезни и закрой окно. Если попробуешь сбежать, мы обязательно вернем тебя обратно. Тебе не понравится то, как мы это сделаем.
— Я не пленница, — вежливо напомнила ему Хоуп. — Я здесь ради того, чтобы продемонстрировать нашу добрую волю.
Бруно фыркнул, но промолчал и подтолкнул меня к дому. Он был похож на огромного шотландского
