нибудь еще.
— Если вы меня спросите, сэр, я скажу, что человек, который все это сделал, не того сорта, чтобы терять голову, — сказал сержант.
— Я тебя не спрашиваю, но ты волен иметь собственное мнение, — ядовито заметил Хемингей. — У меня уже есть доказательство того, что он может сделать глупость. А теперь мы посмотрим, не может ли он немного струсить. До сих пор все было так, как хотел он, теперь будет так, как хочу я, посмотрим, насколько ему это понравится.
— Вы снова собираетесь туда сегодня вечером, сэр?
— Нет, — сказал Хемингей. — Не собираюсь. Самое время немного подумать в тишине, и пусть эта компания в особняке погадает, что у меня на уме. Ничто так не расшатывает нервы, как ожидание.
Сержант усмехнулся.
— Вы, конечно, и не вспомните в этой тишине об индейке, которая жарится в 'Голубой собаке', шеф? — осмелился произнести он.
— Если я еще услышу от тебя разговоры вне субординации, — сурово сказал Хемингей, — я найду тебе работу в особняке, она задержит тебя там до полуночи. Думаю я вовсе не об индейке.
— Прошу прощения! — извинился сержант.
— Правильно делаешь. Я думаю о ветчине, — сказал Хемингей.
В соответствии с этим планом обитатели особняка были оставлены в покое, но не в мире. Мир не мог поселиться под одной крышей с миссис Дин. К тому времени, когда она заставила Джозефа, Мотисфонта, Ройдона и свою дочь играть в игры на бумаге, а Стивен, Паула и Матильда вынуждены были спастись бегством в бильярдную, дом наполнился атмосферой еще большего беспокойства.
Рождественский ужин с традиционными индейкой и пудингом с черносливом вдохновил Мод на замечание, в какое неудачное время убили Натаниеля, потому что, хотя и кажется бесчувственным наслаждаться рождественскими угощениями, но что же поделаешь, поскольку вот они, здесь, и только испортятся, если их не съесть. Она добавила, что в этом году лучше не зажигать свечи на пудинге, и Старри, одобряя такое решение, внес свою лепту в компанию самоограничения, убрав с пудинга побег остролиста.
Все разошлись рано, но на следующее утро никто не выглядел так, как если бы долгий ночной отдых пошел ему на пользу. Мотисфонт несколько раз произнес, что он не понимает, почему медлит полиция. Этим замечанием, как посчитали все, он хотел сказать, что Стивен давно должен бы сидеть в местной тюрьме. Валерия призналась, что почти не смыкала глаз, всю ночь ее преследовали кошмары. Ройдон был бледен и громко поинтересовался, когда полиция позволит им разъехаться по домам.
Завтрак не подавали до девяти часов, и прежде чем все принялись за мармелад с хлебом, в манере древнегреческого хора вошел Старри и объявил о прибытии рока в лице инспектора Хемингея.
— Инспектор, — с удовольствием сказал он, — хотел бы поговорить с мистером Стивеном.
У Матильды внезапно пересохло в горле и неприятно одеревенели мускулы шеи. Джозеф резко глотнул воздуха.
— Он мог бы дать мне закончить завтрак, — сказал Стивен, откладывая салфетку. — Где он?
— Я проводил инспектора в библиотеку, сэр.
— Хорошо, — сказал Стивен и встал.
Паула резко отодвинула стул и поднялась одним из своих порывистых, стремительных движений.
— Я пойду с тобой! — резко сказала она.
— Продолжай завтрак, ты мне не нужна, — возразил Стивен.
— Мне плевать на то, что тебе нужно! — воскликнула она. — Я твоя сестра!
Он взял ее за плечи и посадил обратно на стул.
— Вот так и сиди! — грубо сказал он. — Ты должна держаться подальше от этого!
— У него не больше причин подозревать тебя, чем меня! Дядя обвинил меня, а не тебя, что я хочу убить его!
— Закрой рот, — сказал Стивен. — Ты неплохая малышка, только безголовая. — Его насмешливый взгляд обежал остальных гостей, отметил потерянное выражение лица Джозефа, напряженную бледность Матильды, плохо скрытое удовлетворение в глазах Мотисфонта, облегчение Ройдона. Он коротко рассмеялся и вышел.
Когда Стивен вошел в комнату, инспектор смотрел в окно, он повернулся при звуке открывающейся двери и сказал:
— Доброе утро, сэр. Похоже, значительно потеплело.
Стивен с удивлением взглянул на него.
— Как это верно! — сказал он. — Может, не будем ходить вокруг да около?
— Как хотите, сэр, — ответил Хемингей. — Я приехал, чтобы вернуть вам ваш портсигар.
Произнося эти слова, он вынул портсигар и с удовлетворением отметил, что ему удалось поразить этого резкого молодого человека.
— Что за черт! — бросил Стивен, переводя взгляд с портсигара на инспектора. — В какую идиотскую игру вы играете?
— О, я не играю ни в какие игры! — ответил Хемингей.
Стивен взял портсигар, он стоял и держал его.
— Мне казалось, что это наиболее ценная ваша улика?
— Мне тоже так казалось, — согласился Хемингей. — Не стыжусь признаться, что я с большим разочарованием от нее отказался. Но что поделаешь! Жизнь следователя — одно сплошное разочарование.
Стивен не мог сдержать улыбки.
— Вы бы не могли объяснить поподробнее? Почему вы вернули его? Я думал, что вы уже припасли для меня место в тюрьме графства.
— Не отрицаю, и я думал так же, — признался Хемингей. — Если бы вы только оставили один-два отпечатка пальцев на этом вашем портсигаре, осмелюсь сказать, что к этому времени вы были бы уже в наручниках.
— А я не оставил? — спросил Стивен, растерянно хмурясь.
— Ни одного! — весело сказал Хемингей.
Стивен посмотрел на портсигар и перевернул его.
— Кажется, я туго соображаю сегодня. Должен ли я понять, что мои отпечатки пальцев стерли?
— Что-то в этом роде, сэр.
Он встретился с тяжелым прямым взглядом.
— Не могли бы вы сказать мне, были там вообще чьи-нибудь отпечатки пальцев?
— Нет, — сказал Хемингей. — Я не любитель из всего делать тайну. Ничьих не было.
— О! — сказал Стивен. Он снова взглянул на портсигар и еще больше нахмурился. — Подбросили!
Инспектор не спускал с него блестящего изучающего взгляда.
— Есть какие-нибудь мысли на этот счет, сэр?
Стивен опустил портсигар в карман. После минутного колебания он сказал:
— Нет. Пока нет. Но когда они появятся…
— Надеюсь, вы не собираетесь вершить правосудие собственными руками, сэр! — перебил его инспектор. — А зачем, вы думаете, я здесь? Если вы что-нибудь знаете, скажите мне, и никаких самостоятельных разбирательств, потому что хотя я и не стану винить вас, но буду вынужден забрать за нарушение порядка, что, строго говоря, совсем не моя работа.
Стивен засмеялся.
— А что будете делать вы, если узнаете, что кто-то пытался очернить вас, инспектор?
Инспектор кашлянул.
— Сообщу по инстанции, — твердо ответил он.
— Ну, а я скорее разобью ему нос! — сказал Стивен.
— Ну, если вы этим ограничитесь, то у меня нет возражений, — сказал Хемингей с исключительной сердечностью в голосе. — И если хотите совет, не разбрасывайте больше своих вещей! Это наводит людей
