думать?
Опять то же самое. Ну в смысле: нас трое, вас только двое, всхлипывает она.
Он прижимает ее к себе, потому что знает, что это самый лучший способ перекрыть кран. Но сейчас Лулу тоже открывает шлюзы. Она лежит на полу и хнычет. Токе берет ее на руки и напевает «Sur le pont d’Avignon»,[10] и обе девочки успокаиваются. Все уладится. Все обязательно изменится, вот увидишь. Единственная объективная правда, когда он говорит, что ничто не продолжает быть тем, чем является. Но это не то, что слышит Роз. Она кладет голову на грудь своего решительного тайного обожателя. Можно подумать, что она прочитала историю о больнице, которая существует пока только в первом варианте, недалеко от собственной щеки. Сейчас здесь присутствует лишь его тело. Его сознание не здесь: он слышит холодновато-нейтральный женский голос в метро, который предупреждает пассажиров не подходить близко к краю платформы.
Дома Манон сразу же идет в гостиную. Зефир сидит за компьютером. Играет радио. Она выключает радио и залезает с ногами на диван. Она знает: что-то не так, просто не знает что. Сартра опять зовет весна, и слушать его просто невыносимо.
Нельзя ли отправить это животное в санаторий?
Если бы Манон не была в своем самом ледниковом настроении, она бы заметила, что, откровенно говоря, он должен быть более снисходительным к собаке и что она ничего не может поделать с тем, что единственная собака, которую он когда-либо любил, была черным метисом. Она тянется за книгой, которая лежит на длинном стеллаже за диваном, и углубляется в чтение. В начале восьмого он переодевается и кричит Манон, что ему нужно на вечернее дежурство. Она не видит, что на нем темный костюм и рубашка Cerruti. И не знает, что он обязательно отметится на работе и обязательно получит деньги за свое вечернее дежурство, но что пропуск — это билет в Оперу.
~~~
Если бы у Дамы с камелиями была добросовестная сиделка, то все закончилось бы иначе.
Что за вздор, Эрик. Существует ли более прекрасная смерть, чем смерть от любви?
После оперы они балуют себя в кафе «De la Paix», и Эрик провожает мадам домой. На этот раз на такси. Мадам считает, что это было «классно». И откуда она выловила это молодежное выражение? Классно — принимать воздушные ванны.
Вы всегда получаете то, что хотите? — спрашивает Эрик, когда помогает ей снять шубу.
Да, не скажешь, что вы, молодой человек, наделены большой проницательностью. Если вам кажется, что у меня все так, как я хочу, то это ваше дело. До какой степени, вы думаете, весело таскаться повсюду с потухшим огнем в сердце? Думаете, очень весело быть полуслепой? Не быть желанной? Когда я однажды проходила мимо стройплощадки, и в первый раз в жизни никто не просвистел мне вслед, я поняла, что в моей жизни настала осень. Это было после Жака. Когда он ушел от меня, моя веселая жизнь кончилась. Ах, да. Только бы можно было законсервировать все эти дерзкие взгляды, полудерзкие предложения, даже ненужный флирт, а потом открыть эти банки в период вечной мерзлоты собственной жизни. Да, Эрик. Счастье — быть молодым, привлекательным и желанным. Может, надо было, как Дама с камелиями, все- таки помереть тогда?
Мне было сорок, когда я встретила Жака. Она произносит его имя более сочно, чем обычно. Это был тридцатилетний бабник, golddigger[11] (снова с акцентом, как у Мориса Шевалье). И он был моим мужем. По крайней мере, он стал моим. Но я так никогда и не стала его. Когда он ушел от меня, мне было сорок девять и я была грузной старой женщиной.
Но, мадам Флёри, вы все еще выглядите…
Она смотрит на него строго. Лестью вы ничего не добьетесь, Эрик. Если хотите видеть, как женщина светится, нужно делать ей комплименты, не дожидаясь ее просьбы. Дайте-ка мне пастис.
Не слишком ли вы любите это дело, мадам?
Мой личный врач, кстати, очень хороший, не то, что этот кузнечик в клинике, говорит, что для меня это полезно.
Если это тот, который продлил ваши водительские права, то я, честно говоря, не стал бы прислушиваться к его советам.
Я делаю это только тогда, когда мне удобно.
Эрик подает ей пастис.
Нет-нет, в моей жизни все совсем не так, как я хотела бы. После Жака я не знала мужчины.
Эрик подмечает старое, почти библейское выражение, являющееся резкой противоположностью ранее употребленному выражению дворовых мальчишек.
И, честно говоря, от этого не весело. Если испытываешь радость на нижнем этаже, то свет наверху погашен. Все сводится к сексу, и если политики, священнослужители или просто приличные люди утверждают что-то другое, то им же хуже.
Не об этом ли он думал недавно, когда сидел в «Bouquet du Nord?» Что двигателем всего является секс? Но он все равно не знает, что ответить на откровенные высказывания мадам.
Что это вы вдруг замолчали? Вы, наверное, думаете, что такая старуха, как я, не должна так изъясняться. Конечно, у меня уже седина между ног, даже паутина, но на чердаке у меня не водится крыс. Все думают, что секс для молодых турухтанов с волосатой грудью, но это, по моему твердому убеждению, абсолютно неверно. Я считаю, что любовь — проза, а секс — поэзия. Любовь между мужчиной и женщиной — масло на хлебе, секс — икра. Люди не перестают по нему скучать, даже когда у женщин начинает виснуть грудь, а у мужчин седеет торс.
Эрик откашливается. Почему же вы снова не вышли замуж? Ну, после Жака.
Потому что я хотела быть только с Жаком.
Но он же сделал вас несчастной.
Может, поэтому я и хотела быть с ним? Должна вам сказать, что человек так много всего
~~~
Настал понедельник, и Сабатин не знает, как ей вернуть деньги, которые она одолжила. Конечно, она может спросить адрес у маникюрщика на площади Клиши. Но она не уверена, живет ли он на этой или на другой стороне улицы, а таблички на воротах с именами жильцов принадлежат другой эпохе. Но так как они постоянно встречаются, она просто снова ждет случая. Она сидит в кафе на Монмартре. Все ее раздражает. Ее раздражает Монмартр, потому что это один большой искусственный парк развлечений. Ее раздражают картины, волынки и так называемая «народная жизнь», потому что те люди, которые находятся здесь, просто актеры туристического фильма «Жизнь художников на Монмартре». По радио орет поп, а аккордеонист определенно считает, что он должен заработать деньги именно на этом тротуаре. Нескольким рабочим поручили вставить новые оконные рамы в ресторане напротив. Прямо сейчас. И с помощью электрической бормашины. Все звуки, плюс американки, которые не могут найти дорогу, раздражают ее. В другие дни это было бы забавно. Коллаж звуков, который бы ее веселил. За исключением бормашины. Но чувства не возникают сами по себе. Все зависит от фона. Это потому что она купила туфли, которые натирают ногу? Или потому что она не может найти пленку? Или потому что… нет, эта бормашина просто- напросто
К тому же, двадцать пять евро не выбрасывают в помойку. Так не делают.
