— Ты даже не осмотришь дом?
— Нет.
— Подожди минуту, — сказал Скотт, забегая вперед и преграждая ей путь к двери. — Подумай хорошенько, Люси. Ты могла бы назвать приблизительную сумму, которую потратила на Келли за пятнадцать лет?
Она нахмурилась.
— Откуда мне знать? Она — моя дочь, и я не вела никаких подсчетов. Тратила столько, сколько было необходимо.
— Уверяю тебя, эта сумма намного превышает стоимость дома. — Скотт вынул руки из карманов. — Видишь ли, передавая этот дом тебе, я хоть как-то возмещу за все эти годы, отплачу ей то, что не разделял с тобой своих обязанностей.
— Не твоя вина, что тебя не было с нами, а сейчас ты выполняешь свои обязанности. Лучшее, что ты можешь сделать для нее, так это приглашать Келли куда-нибудь время от времени, как, например, ты сделал, пригласив ее на обед в пиццерию. Кроме того, я не хочу, чтобы ты задарил Келли дорогими вещами только потому, что можешь себе это позволить. Мне не понравилось, что ты заплатил целое состояние за какого-то породистого щенка, когда мы просто могли взять собаку из приюта.
— Так вот почему ты рассердилась на меня, — сказал он.
Она ответила не сразу. Как она могла заставить понять ее человека, который вырос, не зная ни в чем недостатка?
— Скотт, я никогда не баловала Келли дорогими подарками, но для нее это не имело значения, так как она имела все необходимое и знала, что ее горячо любят. Если ты начнешь преподносить ей все на блюдечке, она перестанет ценить те малые радости, что давала ей жизнь до сих пор.
— Ты что же, собираешься объявлять мне войну каждый раз, как я сделаю что-нибудь для моей дочери? — спросил Скотт.
— Она и моя дочь. И, как я уже говорила, у меня есть свои понятия, как ее воспитывать, — начала терять терпение Люси.
Выражение его лица стало хмурым.
— А как же я? Мне нельзя иметь своего мнения на этот счет?
— Конечно, можно. Но я не позволю тебе переиначивать то, чему я ее научила. — Ты считаешь, что именно это я и делаю?
— Да, но, надеюсь, не преднамеренно. Согласись, мы с тобой воспитывались по-разному. Ты всегда имел все, чего хотел.
Он подошел к ней ближе, пристально глядя прямо в глаза.
— Вот тут ты ошибаешься, Люс. Если бы я получал все, чего хотел, то сейчас мы были бы счастливо женаты и имели шестерых детей. Но ничего подобного не случилось. Я кончил тем, что женился на женщине, которую не любил, — неожиданно его лицо стало злым. — Да ты знаешь, каково ложиться в постель с тем, кого не любишь, Люс? Представлять, что держишь в объятиях совсем другую? Называть эту женщину чужим именем?
Люси зажала уши руками, не в силах слушать…
— Пожалуйста, отвези меня назад, Скотт. Я не хочу слушать…
Он схватил ее за руку.
— Нет уж, послушай. Пришло время тебе узнать правду. Я был так несчастен и не рад тому, что остался жив. Удивительно, как Эми удалось вытащить меня из этого состояния. Вначале я думал, что она жалеет меня, но потом понял, что бедная женщина по-настоящему любит меня, — Скотт печально покачал головой, но в глазах его по-прежнему сверкала злость. — Но что бы Эми ни делала, как бы ни старался я, мне не удалось избавиться от мыслей о тебе. — На его глаза навернулись слезы. — Думал, что после рождения Джефа все изменится, но ничего не произошло. Ничто не могло заставить меня забыть тебя. Тебе не кажется это ужасным, Люси? Может быть, я болен? Думаешь, дело в этом?
— Нет, Скотт, — сказала она, плача.
— Что же тогда происходит со мной?
Люси едва сдерживала рыдания.
— Думаю, мы слишком сильно любили друг друга. Я, во всяком случае. Можешь мне не поверить, но в тот день, когда я покинула тебя, я чувствовала себя убитой, уничтоженной.
Она вытерла глаза, но это не помогло: слезы продолжали течь.
— Я пыталась представить жизнь с тобой, если бы ты вышел из комы. Врач сказал, что у тебя были серьезные повреждения мозга и что твой организм никогда не будет функционировать нормально в том случае, если ты выживешь. Мне представлялось, что ты проведешь остаток жизни в лечебнице или будешь обречен на затворничество в доме родителей. Мне невыносимо было видеть, что ты умираешь, но еще нестерпимее была мысль, что ты до конца жизни будешь пребывать в беспомощном состоянии. Вдобавок ко всему, я не могла вернуться домой. Мне было страшно подумать, что Келли будет жить под одной крышей с моим отцом. Я была уверена, что и ты не желал бы этого.
Опустив голову, Люси тихо плакала, а он с болью и горечью смотрел на нее.
— Ты не знаешь, что значит жить с ярлыком «белая шваль», Скотт. Семнадцать лет я сносила презрительные взгляды людей. Не могла я допустить, чтобы и Келли прошла через все это.
Он взял ее за подбородок и, приподняв лицо, заглянул ей в глаза.
— Я и подумать о тебе не мог такое, и тебе это известно. Я лишь пытаюсь лучше устроить жизнь тебе, Келли и Лоретте, — сказал Скотт. — Почему же ты не хочешь, чтобы я помог тебе?
— Потому…. Потому что ты делаешь это не из добрых побуждений, — выпалила она.
Он удрученно покачал головой. Что за бессмыслицу она несет?
— О чем ты говоришь? — Скотт не смог скрыть своего недоумения.
— Я не позволю тебе обращаться со мной, как твой отец обращался со своими женщинами. — Заметив его непонимающий взгляд, она добавила: — Ты, конечно, знал о его любовницах.
— Я не был ни глухим, ни слепым, ни полной тупицей, чтобы этого не знать, — ответил он резко. — Но при чем тут мой отец, черт возьми? Я не собираюсь делать тебя своей любовницей, а просто хочу обеспечить нашу дочь. — Неужели ты не понимаешь, что делаешь? Сначала покупаешь шикарный дом Эми, теперь хочешь меня поселить в этом особняке.
Скотт отвернулся и, ударив кулаком по двери, закричал на Люси, отчего она в испуге вздрогнула.
— Черт возьми, Люси, ты что, решила довести меня до сумасшествия меньше чем за неделю?
Она молча смотрела на него, слезы безостановочно текли по ее щекам.
— Но ведь это правда, Скотт. Только из чувства вины ты предлагаешь мне этот дом.
— Проклятие! Почему я должен испытывать чувство вины? — заорал он, и его слова эхом огласили весь дом. — Я был в коме. Я был не в состоянии принимать решения, которые перевернули всю нашу жизнь.
Скотт схватил голову руками, не в силах уяснить, поймет ли он когда-нибудь ее.
— Все верно. Это я уехала, я держалась подальше от этого города пятнадцать лет. Ты тут ни при чем, Скотт. Ты ничем не обязан нам, а потому не надо было выписывать из Джонсонвилла щенка или покупать этот огромный дом.
Скотт как-то сразу весь поник. Он подошел к камину и сел в кресло.
Вид у него был измученный и грустный.
— Хорошо, Люси, — сказал он упавшим голосом. — Твое упрямство невозможно сломить.
При взгляде на поникшую фигуру Скотта, сгорбившегося у камина, у Люси сжалось сердце и словно тяжелый камень лег на душу. Было бы так просто принять его щедрый подарок, но однажды она уже получила подношение и на себе испытала, чего оно стоило.
— Я подожду тебя в машине, — сказала Люси и тихонько выскользнула за дверь.
До «Рестфул вэлли» они ехали в молчании. День стоял сумрачный из-за непрекращающегося дождя. Люси видела, что Скотт был расстроен, сидел, сжав зубы, глядя на дорогу тяжелым, опустошенным взглядом.
Остановив машину на автостоянке у санатория, он молча ждал, когда она выйдет.
