Она с напускной скромностью опустила глаза, а потом лукаво взглянула на Нико. В ее глазах плясали озорные искорки.
– …как мы занимались любовью.
Нико лихорадочно соображал. Его заманили в ловушку.
– Ты все вспомнишь, – ответил он резковато и открыл дверцу, – в свое время. А сейчас нас ждет яичница с беконом.
Пока она натягивала куртку, Нико обошел «Бронко» и открыл ей дверцу.
– Я отнесу тебя, – заявил он.
– Я дойду сама, – настаивала она, спуская ноги из машины. – Только позволь мне опереться на тебя.
Он начал было спорить, но Карен упрямо поджала губы, и он сдался и отступил.
В лицо дул пронзительный холодный ветер. Пройдя несколько шагов, она оперлась на Нико, и тот обнял ее за плечи.
Слабый тусклый свет пробивался из окон ресторана. Снежинки таяли, разбиваясь о стекла, и стекали вниз струйками мутной воды.
Рождественский колокольчик на двери веселым звоном возвестил о прибытии посетителей. Зал был пуст.
– Эй, есть тут кто-нибудь? – крикнул Нико.
– Приятного вам вечера, – отозвался женский голос. – Что будете есть?
– Два сока, вафли, бекон, кленовый сироп и кофе. Да, еще горячий чай и фрукты.
– Присаживайтесь за столик. Сейчас я все принесу.
Они сели, заняв места недалеко от стойки. Нико взял Карен за руку.
– Ты как, в порядке, принцесса?
Загипнотизированная его близостью, она лишь едва заметно кивнула. Как бы ей хотелось, чтобы он на самом деле был ее любовником, чтобы он поцеловал ее.
Карен чувствовала, что ему хотелось того же.
Закусив губу и закрыв глаза, Карен прислушивалась к своему дыханию, к биению сердца, к порывам ветра за окном. Ее всю трясло.
Потом она почувствовала, как он слегка прикоснулся к ее щеке.
– Ничего не бойся, принцесса. Все будет хорошо, я обещаю.
Карен слегка нахмурилась, прислушиваясь к его словам. Желание оказаться в его объятиях становилось все нестерпимее. Она сознавала, что перед ней незнакомец, но всецело доверяла ему.
Долгим взглядом она посмотрела в его почерневшие от страсти глаза.
– Зачем ты это делаешь?
– Я должен.
– Почему ты заботишься обо мне?
– Потому что я сам хочу этого.
– Ты понимаешь, что я чувствую?
– Я не понимаю даже своих чувств, – признался он, глядя ей в глаза. – Но я знаю, что все так и должно быть.
Она была так красива. Ее бледное лицо обрамляли серебристые волосы, шелковистым каскадом спадающие на плечи и на спину. Она была такой открытой, такой трогательно-беззащитной, такой очаровательной.
И Нико не выдержал. Он жадно припал к ее мягким податливым губам своим настойчивым ртом. На какое-то мгновение она не дыша замерла, потом с блаженством ответила на его поцелуй. Ее рука сама собой легла на его грудь.
Потрясенный глубиной собственных чувств и ее отклика, Нико отпрянул. Его тело, жаждущее, зовущее, страстное, рвалось к ней, но разум наконец возобладал над плотью, и Нико заставил себя прервать поцелуй.
Отклонившись назад, она робко спросила:
– Я сделала что-то не то?
– Господи, нет, конечно, – произнес он. – Это я сделал что-то не то. Ты ведь такая хрупкая, ранимая, и я не должен был…
В этот момент появилась официантка, неся поднос с дымящимся кофе и чаем.
– Я принесла вам сливки и лимон. Сахар на столе, а…
– Замечательно, – перебил Нико. Взяв сахарницу и высыпав чуть ли не весь песок себе в чашку, он принялся мешать кофе с таким ожесточением, что пролил половину на стол. Официантка вытерла лужу, недовольно покачала головой и удалилась.
Нико понимал, что пугает Карен внезапной переменой настроения, но он и сам был не в своей тарелке. Забирая ее из госпиталя, он думал, что избавит ее от опасности, даст ей время все вспомнить и вернет обратно. Мак тем временем разузнает все о ее преследователе. Нико и не думал, что его с Карен свяжут чувства. А теперь все зашло слишком далеко.
Ему не следовало забывать, что Карен – его пациентка. Не любовница, а лишь пациентка. Он сделал все, чтобы спасти ее, вывести из комы, прибегнув для этого к крайним мерам.
Вполне естественной была ее реакция, ее отклик. Но Нико никак не мог понять своего состояния.
– Что с тобой? – наконец прошептала Карен.
– Не знаю. Не следовало мне делать этого, пока ты… – У него чуть не вырвалось: «Пока ты все не вспомнишь». – …не поправишься окончательно. Ты еще не готова к тому, чтобы я… мы…
Ее голубые глаза потемнели, приняв серо-стальной оттенок. Она смотрела на него с подозрением, и на мгновение Нико испугался, что она опять увидела в нем незаслуживающего доверия незнакомца.
– Что ты за доктор? Чем занимаешься? – помолчав, спросила она.
– Я занимаюсь исследовательской деятельностью. – Хорошо хоть, что она задает вопросы, на которые он может ответить.
– А что ты исследуешь?
– В данный момент я работаю над проблемой старческого склероза.
Она возмущенно рассмеялась.
– Старческого? Я что, по-твоему, старуха?
Нико отхлебнул кофе.
– Ну что ты, принцесса. Просто мои знания помогли воскресить тебя.
– Значит, ты – этакий мессия в белом халате? А в цилиндре у тебя сидят белые кролики?
– Нет у меня никаких кроликов, – улыбнулся он. – Да и фокусами я тоже не занимаюсь. Я вообще не работаю с пациентами. Мои исследования касаются области генетики. Я занимаюсь вопросом потери памяти в старости и болезнью Альцхаймера. У тебя же нет признаков ни того ни другого.
Во взгляде Карен промелькнула боль, и она отвернулась к окну.
– Ты прав.
Принесли заказ, но Нико потерял аппетит, а у Карен его вообще не было.
– Ты должна поесть хоть немного, принцесса, – произнес он, помолчав. – Нужно есть, чтобы жить.
Она заговорила, и ее голос был преисполнен такого одиночества, такой тоски, что Нико стало страшно.
– А если не хочется жить? – спросила она.
Все же Карен заставила себя немного поесть. Она откусила несколько кусочков вафли и выпила чаю. Нико помимо воли отметил, что она ест с невыразимой грацией. Все ее движения были столь же изящны, сколь и естественны.
Нико окинул восхищенным взглядом ее стройную фигурку. Его одежда ничуть не портила ее и отнюдь не лишала очарования. Но все же Нико подумал, что она создана для элегантных вечерних платьев из черного шелка со сверкающими украшениями и для приемов в дорогих особняках, а не для скромной работы
