Между тем Бержерон проводил все время возле дочери, смиренный, услужливый, любезный, избегая всякого намека на прошлое. Лора была на седьмом небе. «Мой отец спасен!» — говорила она мне. «Но лучше было бы удалить Аннету», — отвечал я. «Нет. Он, пожалуй, побежал бы за ней… Подождите, вот она станет женой Генёка, и отвращение завершит его излечение», — возражала она, упорно придерживаясь мысли, что Бержерон не такой человек, который может быть соперником садовника.
Я улыбался этой надежде, но невольно чувствовал страх. Тишина, которой радовалась Лора, представлялась мне затишьем перед бурей. Потрясение, испытанное этим человеком, пойманным на месте преступления, могло заставить на время умолкнуть его дурные инстинкты, но они должны были снова пробудиться. Я не мог поверить, чтобы корыстолюбие его угасло настолько, чтобы удовольствоваться пенсией в двенадцать тысяч франков — сумма, которую в припадке раскаяния Бержерон назначил сам себе на случай, если дочь его выйдет замуж.
Даже если он больше не питал страсти к горничной, не вовлечет ли его любовь к прекрасному полу в другие связи, может быть, не менее гибельные? Двенадцать тысяч! Ничтожная сумма для этого мота!
Чтобы не присутствовать на свадьбе садовника, Бержерон уехал накануне и должен был вернуться через три дня, к величайшей радости своей дочери, которая в его отсутствии видела доказательство его презрения к этому союзу.
Как прекрасна была Аннета в вуали новобрачной! Я не мог не любоваться ею, когда она вышла из церкви под руку с Генёком. Контраст с грубым, неуклюжим и безобразным гигантом, ставшим ее мужем, к величайшему удивлению всей прислуги замка, которая до последней минуты не верила в этот брак, делал ее еще более очаровательной.
Нотариус Реноден согласился быть свидетелем со стороны Генёка. «Вот человек, который может наперед знать ожидающую его участь! Что же это, выходит, надоела Бержерону его красавица, раз он позволил ей выйти замуж? И какой странный выбор сделала принцесса! Остатки после Бержерона были еще вполне привлекательны, чтобы доставить удовольствие и не такому уроду. Понимаете ли вы что-нибудь в этом фарсе?» — раз десять спрашивал меня нотариус до свадьбы.
Связанный клятвой, я ни слова не сказал о событиях, послуживших причиной этого брака. Не получив никаких разъяснений, Реноден прибавил с насмешкой: «Чтобы выбрать такого медведя, прелестница должна была твердо решиться изменить свое поведение».
«Прекрасный день для вас, Генёк! Вы овладели сокровищем… которому многие завидуют», — сказал нотариус в день свадьбы. Лицо гиганта омрачилось. «Не советую я этим завистникам слишком близко бродить около моего сокровища, — грубо проговорил он. — А вам первому, господин Реноден».
Пять минут спустя ко мне приблизилась госпожа Генёк. С того часа, когда я держал револьвер у ее виска, мы впервые очутились лицом к лицу.
«Мое признание!» — сказала она.
Чтобы исполнить свое обещание — возвратить ей бумагу в день свадьбы, я держал ее наготове в кармане жилета. Зажав ее в руке, она устремила на меня взор, каким окинула нас с Лорой, выходя из комнаты после преступления, и проговорила угрожающим голосом: «Вы меня заставили стать женой Генёка. Так хорошо же! Клянусь вам, что, пока я жива, вы не женитесь на Лоре». — «Ого, — заметил я, — вы забываете, что прошло то время, когда Бержерон был вашим рабом». — «Если бы я захотела, то он завтра же рискнул бы ради меня эшафотом, — с усмешкой парировала она. — Вы думаете, что он далеко, не так ли? Да он всю прошлую ночь провел у меня под окном, умоляя бежать с ним. Но к чему мне это? Бержерон без гроша!» — «Это правда, он не может предложить вам богатства», — согласился я, подавляя в себе беспокойство. «Он добудет его, я вам за это ручаюсь». — «Каким образом?»
На это она рассмеялась мне в лицо и цинично ответила: «Неужели вы думаете, что я вышла замуж, чтобы получить в свои руки эту бумагу? Полно, вы никогда не посмели бы предъявить ее в суде. Лора чересчур дрожит за своего родителя, которого я могу погубить. Если я написала это заявление, то, во- первых, потому, что вы были способны убить меня на месте. Во-вторых, потому, что вы ручались за жизнь Бержерона, а он ручается за мою безопасность». — «Но, так как вы не боялись, что ваше заявление приведет вас к погибели, зачем же вы повиновались приказанию выйти замуж за Генёка?» — «А! — воскликнула она, выпрямившись и сделав при этом изящное движение, обрисовавшее ее роскошный бюст. — Потому что, сознавая свою силу, я решила еще больше разжечь безумную любовь, которой пылает ко мне тот, кого вы хотели спасти от моего влияния. Вместо того чтобы ослабить страсть Бержерона, вы подлили масла в огонь, — прибавила она насмешливым тоном. — Я была хорошенькой девушкой, которую он обожал… Теперь благодаря вам он будет более пламенно, более безумно и неистово желать меня».
Она замолчала и потом спросила: «А знаете почему?» — «Нет, не знаю…» — «Потому что я теперь собственность другого!» — заявила она со злорадной улыбкой, заставившей меня содрогнуться.
ЧАСТЬ II
I
Я до того разволновался, что, покинув Аннету, не нашел в себе сил принять участие в свадебном пире. Я вернулся домой. Меня мучили сомнения, должен ли я предупредить Лору. Я решил хорошенько обдумать дело, прежде чем нарушать ее спокойствие.
Тетушка, увидев, что я так рано вернулся, очень удивилась, но ни единым словом не выдала своего изумления: «Вот что называется хороший племянник! Ты подумал о том, что я весь день сижу одна, и пожертвовал обедом и танцами, чтобы развлечь меня!»
В продолжение целого часа она старалась развеселить меня и вызвать на откровенность. В конечном итоге она встала передо мной, положила обе руки мне на плечи и нежным голосом сказала: «Дорогое дитя, какая-то тайна тяготит тебя. Говори, откройся, ты же знаешь, что твоя старая тетка может дать тебе добрый совет».
Я дал клятву, это правда, но после недавних угроз жены Генёка благоразумно ли было хранить молчание? Я решился вверить все тетке, так как хорошо знал о ее умении молчать. Она выслушала меня с серьезным и задумчивым видом, не перебивая. Лицо ее оставалось печальным.
«Это все?» — спросила она, когда я окончил рассказ. «Все», — ответил я. «Ты ничего не пропустил? Ты не забыл сказать мне, что влюблен в Лору?»
Яркий румянец вспыхнул на моем лице.
«Очень… очень влюблен?» — спросила тетка, подчеркивая каждое слово. Я кивнул. Она остановила на мне грустный, нежный взор и после небольшой паузы произнесла: «А она?» Не получив ответа, она повторила с нетерпением: «Лора любит тебя?» Я решился, наконец, робко промолвить: «Надеюсь».
На этот раз молчание моей тетки было более продолжительным. Наконец, собравшись с духом, она резко сказала: «Довольно! Будь мужественным. Оставь ее, пускай выходит замуж за Монжёза. Близится гроза, так пусть же ливень разразится над маркизом».
При этом совете отступить, чтобы избежать опасности, грозившей мужу Лоры, я так встрепенулся, что тетушка поспешила изменить тактику.
«Если я отдам тебе половину моего состояния или даже три четверти, то и тогда ты будешь беден перед Лорой, твоя доля будет совершенным ничтожеством перед ее приданым. Кто знает, не обвинят ли тебя впоследствии в корыстолюбивых целях?..»
Это был удар по моему самолюбию, и я ответил с глупой наивностью влюбленных: «Если Лора меня любит, то она удовольствуется тем, чем я обязан вашей доброте». — «Да, — ответила тетка с насмешкой, — а что станет с состоянием девушки, на которое заглядывается Бержерон?» — «Мы отдадим его отцу в пожизненное владение».
Тетушка разразилась звонким смехом. «В пожизненное владение? — повторила она. — Ну и простак же ты! Вы не нашли бы ни гроша после смерти этого канальи Бержерона. Аннета и ей подобные обобрали
