командуют.
- Ох, оставь этого проходимца в покое. - Францлу стало жаль трусоватого офицера. - Его лучшие дни миновали.
Вторая пуля со свистом последовала в направлении сгрудившихся за домом солдат.
- Оттуда стреляют! - закричали несколько человек, указывая на дом, стоявший за дорогой.
- «Так-так-так», - открыла огонь скорострельная пушка броневой машины, и трассирующие снаряды пробили насквозь стену дома и прошли через окно.
Сержант Шнитке ругался во весь голос:
- Тот, кто прочешет это проклятое место, сделает чертовски полезную работу.
- Желающих мало… - донеслось из последней шеренги солдатской кучи.
Танк взял на броню пару неопытных солдат и двинулся к подозрительному дому.
- Смотри, как озабочен старик. – Насмехался Майер над мучениями подполковника. - Можно подумать, что у него совесть нечиста?
Броневая машина прогромыхала обратно. Она сделала свою работу по очистке территории и коротко просигналив, направилась на Восток.
Командир привёл обмундирование в порядок и гордо продолжил свою речь:
- Товарищи, вы понесли тяжёлые потери, но мы делаем успехи, и скоро русские будут окончательно стёрты с лица земли. Дома вами гордятся. Помните об этом и продолжайте выполнять свой долг, как вы делали это до сих пор. Я со своей стороны сделаю всё, что в моих силах, чтобы добиться в скором времени отпусков для некоторых из вас...
- Ты веришь этому бреду? - ворчливо произнёс Ковач. - Я уже нет.
Глава 21
В ночь на 16 июля 1942 года из хутора Русаков вышла группа разведчиков передового отряда Красной Армии, задачей которого было максимально задержать рвущихся в прорыв фашистов. В станицу Чернышевскую их вёл местный житель Фёдор Аниканов. По счастливой случайности он оказался в числе автоматчиков 88-го стрелкового полка отобранных для участия в заградительном отряде.
- Своих домашних мабудь увижу, - мечтал он по дорогу из хутора. – Как на «финскую» ушёл, так дома и не был.
- Кто у тебя там? – спросил Захаров, широко зевая.
- Мать, сестра и жена Надя. – Улыбаясь, ответил молодой чернобровый солдат. – Деток поки не успели сотворить.
Где-то за полночь разведчики подошли к окраине станицы.
- До войны у нас самый что ни есть крепкий колхоз был, - хвастался Фёдор, сделавший товарищам, знак остановится. – Станица у нас издавна многолюдная и богатая.
- Как мы узнаем о немцах? – спросил хмурый Григорий, у него никак не шёл из головы разговор с Елизаветой.
- Расспрошу знакомых, - просто ответил Фёдор. – Вона стоит хата тётки Марфы.
Он быстро пересёк расстояние до низкорослой глиняной хатки и постучал в кривое оконце.
- Хто там? – раздался сварливый старушечий голос.
- Открой, тётка, это Фёдор.
- Какой Фёдор?
- Аниканов.
Через минуту скрипнула входная дверь, и разведчики проскользнули в крохотную комнатёнку. Посредине стояла сухонькая бабулька и пытливо разглядывала вошедших мужчин.
- Федор?! Да никак ты...
- Я, тётка Марфа!
- Мой милый...
Она поцеловала Фёдора, крепко прижала к груди Григория. На лице женщины залегали глубокие морщины, седые пряди торчали из-под старенького ситцевого платка.
- Зачем же плакать, мать? – буркнул осторожный Захаров. - Радоваться надо, но тихо.
- От счастья это, милый, от счастья. - Она вытерла концом платка слёзы. – Не чаяла своих дождаться!
Женщина обхватила Фёдора и, рыдая, поцеловала его во впалые щёки.
- Будя, будя! Успокойтесь. – Аниканов никак не ожидал такой реакции. – Немцы в станице есть?
- Дня три как нагрянули антихристы!
- Много их?
- Приехало машин десять.
- Где они?
- В сельсовете разместились офицеры, а солдатики в хатах рядышком.
Разведчики посовещались и, решив, что узнали достаточно, начали собираться в обратный путь.
- Тётка Марфа, - посоветовал напоследок Фёдор. – С утра спрячься в подвал.
- Для чего, соколик?
- Стрелять кругом будут.
Разведчики тихо вышли на улицу и повернули за угол дома, чтобы направиться прочь. Вдруг они нос к носу столкнулись с немецким патрулём.
- Стой! – успел крикнуть по-немецки плотный пехотинец, прежде чем Григорий ударил его кулаком в подбородок. Второго часового ловко скрутили его товарищи.
- Теперь точно рвём когти! – выдохнул запыхавшийся Захаров. – Вот свезло нам, даже «языка» взяли.
К утру сонные разведчики вернулись в хутор Русаков с двумя пленными, которые рассказали, что в Чернышевской стоит штаб 14-го полка 29-й моторизованной дивизии.
- Значит, можно взять станицу схода. - Командир передового отряда майор Евдокимов дал команду атаковать врага, предварительно отрезав его от моста через Чир. – Лейтенант Лебедев утром ты начнёшь атаку.
- Есть!
На рассвете следующего дня в разведке боем участвовали роты автоматчиков Лебедева и разведчиков лейтенанта Донченко. Бойцы на танковой броне ворвались в станицу и завязали уличные схватки. Немецкой бронетехники в этот момент в станице не оказалось. Застигнутые врасплох гитлеровцы, отстреливаясь, отступили вглубь станицы.
- Бегут гады, - радовался легкораненый Анатолий. – Мы тоже магём воевать.
…Ещё рвались снаряды и мины, гремели выстрелы, а автоматчики, среди которых находился Фёдор Аниканов, ворвались на улицы задымленной станицы. Около небольшого пруда горел колхозный сарай, пылали ближайшие дома. Рядом, окутанный чёрным дымом, стоял подбитый советский танк. Вокруг в разных позах лежали убитые танкисты.
- Не повезло ребятам, - с сожалением сказал Захаров. – Хотя нам они подсобили здорово!
Внезапно со скрежетом обрушилась балка крыши крытого железом дома, ввысь взметнулись снопы разноцветных искр.
- Фу ты чёрт, напугал! – Толик даже подпрыгнул от неожиданности.
- К взрывам привык, а от пустяка испугался? – засмеялся довольный Шелехов.
- Так выстрелов и взрывов я уже почти и не замечаю.
Вместе с Фёдором они подошли к его дому. Глубокими проломами, словно ранами, зияли стены. Выбитые рамы окон висели, словно сломанные крылья. Вокруг валялись следы поспешного бегства врагов: брошенные каски, противогазные коробки, пулемётные ленты, патроны...
