обвинения против вас. Если хоть один волос упадет с головы кого-нибудь из нас, пакеты будут вскрыты. Я принял все меры на случай возможных неожиданностей.
Венецкий встал.
— Я могу идти? — сухо спросил он.
— Прошу вас, — капитан Жвирский распахнул двери.
— Вы были правы, дав ему три дня, — сказал он позже, обращаясь к сержанту. — Удастся избежать скандала. Я надеюсь, у него хватит мужества пустить себе пулю в лоб.
— Нет, — возразил сержант, — он не покончит жизнь самоубийством. Он ведь невиновен. Должен признаться, именно я в свое время изложил поручику Левандовскому свои подозрения относительно капитана Венецкого. Но теперь я уверен, что ошибался. У меня, правда, нет доказательств, но думаю, что нам сравнительно не трудно их получить.
— Каким образом?
— Алиби капитана Венецкого трудно удостоверить, однако алиби его невесты — другое дело. Офицер милиции, да к тому же из Главного управления, всегда может выскочить из учреждения под каким-нибудь предлогом. Другое дело — простая служащая на сахарном заводе. Мы знаем, когда и какие налеты были совершены днем до полудня или вскоре после полудня. Чтобы участвовать в них, она должна была бы покинуть свою контору еще раньше. Через проходную нельзя пройти без пропуска или не пробив часовой карты. Кроме того, такие уходы с работы не могут остаться незамеченными. Эти случаи запоминаются.
— Имеется еще слепок покрышки мотоцикла. Надо сейчас же сравнить его с покрышками ее мотоцикла, — напомнил Левандовский.
— Не надо, — жестом остановил поручика сержант. — Я уже сравнил. У нее даже не «SHL». Я проверил это в тот день, когда капитан Жвирский сообшил нам, что покупал коллодий для Венецкого. Мне казалось, что лучше сделать это до разговора с ним. Хотя должен признаться я тогда уже перестал его подозревать. Просто, сопоставив факты, увидел, что наши подозрения безосновательны.
— Я был бы счастлив убедиться в этом, — неуверенно произнес капитан Жвирский. — Но боюсь, Венецкий — единственный человек, против которого все улики.
— Чисто внешнее совпадение. Действительно, благодаря посредничеству своей девушки капитан мог знать о различных финансовых операциях почты, банка, сберкассы и сахарного завода. Однако, если б капитан получал сведения из всех этих источников — через ближайших родственников, у них, в конце концов, должны были бы возникнуть подозрения. Ведь преступники осуществили больше тридцати налетов. Тогда уж надо полагать, будто вся семья невесты — одна бандитская шайка, а это слишком рискованный вывод. Кроме того, им было б легче похитить деньги на почте или инсценировать ограбление банка. Одно такое ограбление принесло бы им больше, чем целых два года удачных налетов. Ведь начальнику отделения связи проще простого достать оттиски ключей от сейфов и входных дверей. Он знает систему сигналов, и он легко бы нашел способ обезвредить сторожа. Вероятно, бывают такие дни, когда в сейфе на почте хранится свыше миллиона злотых. То же самое и в сберкассе. Совершить там налет один раз, к тому же с сообщником, конечно же, менее рискованно, чем тридцать налетов в разных местах, хотя, с другой стороны, действовали в основном, в деревнях, а там риску меньше, чем в городе, где много свидетелей и оперативнее реакция милиции, однако в деревнях случайный провал не исключен.
— Но Венецкий должен. — не сдавался Жвирский, — представить мне доказательства своей невиновности. От этого требования я ни за что не откажусь.
— Вы правы на все сто, пан капитан, — согласился сержант. — Но мне кажется, капитан Венецкий без труда выполнит ваше требование.
Хшановский не ошибся. Оказалось, что два года назад, в августе, когда «человек со шрамом» совершил два денежных хищения, Венецкий проводил отпуск в Болгарии вместе со своей девушкой. У капитана Венецкого оказалось стопроцентное алиби. Капитана Жвирского обрадовало это известие, хотя он понял, что потерял друга, если не навсегда, то, во всяком случае, надолго.
— Ваше поведение во время разговора с Венецким, — заметил Левандовский, когда этот неприятный инцидент окончательно разъяснился, —• убедило меня, сержант, что вам известно, кто «человек со шрамом» и его сообщник.
— Сообщница, — поправил его сержант.
— Верно, — согласился поручик. — Ведь вы знаете, кто они?
— Знаю, — подтвердил сержант. — Метод дедукции помог мне установить это по материалам дела. Но мне нужны еще доказательства, которые бы окончательно подтвердили мои выводы. А их я могу получить только с вашей помощью. Могу я на вас рассчитывать?
— Разумеется. Хоть я и не знаю, чего вы хотите, но сделаю все, что в моих силах, — заверил его молодой офицер.
— Я должен просить вас о помощи в делах не совсем безупречных с точки зрения права. Но я не вижу иной возможности получить доказательства вины тех, кого я подозреваю. Но зато мы получим такие улики, что прокурор тут же выпишет ордер на арест бандитов.
— Соглашаюсь вслепую, так мне хочется упрятать их под замок. Но что вы задумали, сержант?
— Послушайте, пан поручик, — сержант непроизвольно понизил голос, — мы должны сегодня или завтра ночью произвести небольшую кражу со взломом. Кроме того, необходимо без формальностей, без протокола допросить некую дамочку и вытянуть из нее правду. Мне, вероятно, она ничего не скажет, возможно, она и майору не признается. Но я рассчитываю на то, что вы, пан поручик, найдете правильный подход, и она доверится вам и покается в своем мелком, впрочем, проступке.
— О ком вы говорите? Какая кража со взломом? У кого? — предложение старшего сержанта не так потрясло, как заинтересовало поручика, который никогда бы не заподозрил Хшановского в поступках, противоречащих букве закона.
Но, как выяснилось впоследствии, сержант очень точно рассчитал, как именно следует разыграть последний раунд схватки с бандитами.
Глава 15. Человек без шрама
Темной ночью две едва различимые человеческие фигуры крадучись приблизились к забору, отгораживавшему жилые постройки от заливных лугов, сбегавших к самому берегу Лодыни.
— Там злая собака, — шепнул на ходу один из «злоумышленников». Это был поручик Левандовский.
— Знаю. Я уже две недели ношу этому псу то колбасу, то еще что-нибудь. Даже на сахарную кость пришлось раскошелиться. А перед этим не устоит самый свирепый пес. Надо надеяться, мы подружились. Я и теперь несу ему угощение.
— Вы, Хшановский, могли бы сделаться неплохим взломщиком.
— Дело есть дело. А в заборе, — похвалился сержант, — я оторвал снизу две доски. Их можно раздвинуть.
Они подошли к забору и с минуту постояли прислушиваясь. Рядом послышалось злое ворчанье.
— На ночь его спускают с цепи, — констатировал поручик, которого мало радовало близкое знакомство с огромной немецкой овчаркой. — Только бы он не поднял тревогу.
Сержант тихонько присвистнул и, отодвинув доску, вполголоса позвал:
— Неро, Неро…
Собака еще раз гавкнула, но, признав своего, умолкла. Ее массивная голова высунулась в дыру в заборе.
— Хорошая собачка, хорошая, — сержант подсунул псу внушительный кусок колбасы.
Лязгнув крепкими челюстями, пес проглотил колбасу.
— Вот тебе косточка, — сержант протянул овчарке огромную кость с остатками мяса.
