оборудование.
Нэш уже начал складывать все необходимое на большую каталку, которую они возьмут с собой в аэропорт. Он стоял к Мэгги спиной, и ее взгляд автоматически прилип к его футболке, обтягивающей его широкие плечи.
В груди заплескался прилив любви, подстегивая ее тошноту, и она сделала долгий вдох.
– Привет.
Нэш обернулся на звук ее голоса. Нейтральное приветствие, которое он репетировал, узнав, что они будут работать этой ночью вместе, замерло на его губах. Он не видел Мэгги четыре дня, и она выглядела ужасно. Он шагнул к ней:
– С тобой все в порядке?
Мэгги раздраженно посмотрела на него.
– Сейчас три часа ночи, – сказала она, жалея, что у нее не было времени на макияж.
Сердце Нэша тяжело билось в груди. Он видел Мэгги рано утром за работой и не только и знал, что дело не в этом.
– С ребенком… все в порядке?
Мэгги в ярости посмотрела на него, оглянувшись, чтобы проверить, не слышит ли кто.
– С ребенком все просто замечательно, – сухо ответила она.
А с ней, наоборот, нет. На нее накатила очередная волна тошноты, и Мэгги молилась о спокойном полете.
– Может, Линде вызвать кого-то другого? – предложил Нэш.
– Больше никого нет, – раздраженно ответила она.
– Ты что-нибудь ела? – спросил Нэш.
Мэгги закрыла руками рот, ее желудок содрогнулся. Внезапно ей стало смешно, что не имело к нему никакого отношения.
– Прямо сейчас? Плохая идея.
– Может помочь.
Она покачала головой. Казалось, ничего не поможет. Сон был единственным облегчением.
– Давай лучше приступим к делу. – Затем она сможет забыться во сне без тошноты. – Ты справишься с этим, пока я переоденусь? – спросила она.
Нэш поднял темно-синюю упаковку.
– Конечно. Я почти закончил.
Они сели в такси десятью минутами позже. К счастью, в этот ранний час машин почти не было, и они были в аэропорту через пятнадцать минут. Еще через пятнадцать минут они уже садились в самолет.
Из-за шума в маленьком самолете общаться было невозможно, но Мэгги была этому рада. Находиться радом с Нэшем в узком пространстве было плохо. Она закрыла глаза, пытаясь отключиться на то время, которое им потребуется, чтобы долететь до места.
Нэш посмотрел на Мэгги. Она выглядела изможденной, ее скулы выступали немного больше, чем обычно. Беременность отрицательно сказывалась на ней.
– Вот возьми, – повысил голос Нэш, чтобы перекрыть звук мотора, похлопав Мэгги по руке.
Она нехотя открыла глаза и обнаружила, что Нэш протягивает ей жвачку. Еще до того, как осознала, что делает, она потянулась за ней.
– Спасибо, – сказала она, сорвав обертку и положив пластинку в рот перед тем, как закрыть глаза.
Нэш мысленно велел себе всегда иметь пачку с собой, но затем он загрустил, вспомнив, что он пробудет здесь всего несколько недель.
Он много думал в последние дни и не пришел ни к какому решению. Они должны вместе обсудить это. У них ведь есть час.
Он приблизился к ее уху.
– Мы поговорим или просто будем игнорировать друг друга? – спросил он.
Мэгги открыла глаза и повернулась к нему. Его рот был волнующе близок. Жвачка оказывала чудесный эффект на ее состояние, но со всем этим отвлекающим шумом она не хотела ничего обсуждать.
– Игнорировать друг друга, – подтвердила она, вернув голову в прежнее положение и закрыв глаза.
Нэш улыбнулся помимо воли. Хорошо. Она права. Сейчас не время и не место. Но они поговорят об этом. Сегодня же поговорят.
Они приземлились в Рокхемптоне и доехали на такси до больницы. Благодаря действиям местного анестезиолога, который предположил хирургическое вмешательство и сделал трахеостомию, ребенка оставалось лишь транспортировать в центр медицинской помощи, где его будут лечить дальше. Они пробыли в больнице всего около получаса.
Было семь утра, когда они прошли через вращающиеся двери детской реанимации. Еще час, и пациент был пристроен, записи сделаны, оборудование собрано, и они были готовы уезжать.
– Подожди, – сказал Нэш, задержав Мэгги, когда она собиралась сесть в машину. – Я куплю тебе завтрак.
Мэгги вздохнула:
– Нэш, не надо. Я и правда устала.
– Надо, – настаивал он.
– Я ничего не могу есть эти дни.
Нэш пожал плечами:
– Тогда есть буду я, а ты – смотреть. – Он порылся в кармане джинсов. – У меня есть еще жвачка.
Мэгги собиралась отказаться, сесть в машину и уехать, но Нэш посмотрел на нее и умоляюще сказал:
– Пожалуйста, Мэгги.
– Хорошо, – раздраженно сказала она, последовала за ним в ближайшее кафе и потягивала воду, пока он уничтожал полный английский завтрак. Мэгги смотрела, как он с аппетитом ест.
Мысль о том, что Нэш уедет, что будет на другом конце света есть настоящие английские завтраки, пока она будет здесь, с его ребенком, оказалась чертовски удручающей.
Нэш положил нож и вилку на пустую тарелку и вытер губы салфеткой.
– Итак, Мэгги, на чем мы остановились? – спросил он. – Ты больше не думала о том, чтобы поехать со мной в Лондон?
Думала? Она думала кое о чем другом. И будь на десять лет моложе и без ребенка, она ухватилась бы за эту возможность. Отбросила бы все предосторожности и ввязалась в самую большую авантюру в жизни, надеясь, что он полюбит ее, хотя и понимая, что этого может не произойти. Но теперь дело было не только в ней. Ей предстояло думать о ребенке.
– Я не собираюсь жить в Лондоне, Нэш. Извини, это не вариант.
Она не сделает этого за меньшее, чем любовь.
Нэш медленно кивнул. Это было рискованно – в прошлый раз она была такой непреклонной. Он тяжело вздохнул:
– Я понимаю.
– У нас просто будет компромисс. Я знаю, ты чувствуешь, что обязан поддерживать ребенка, так? – Мэгги затаила дыхание, ожидая, что он станет отрицать это, мечтая услышать его слова, что это поступок по любви.
– Я отец, – раздраженно произнес он. – Разумеется, это моя обязанность – поддерживать ребенка. И тебя, Мэгги.
Мэгги почувствовала, как ее сердце снова разрывается.
– Что ж, тогда мы решим это. Может быть, в течение первых двух лет, пока будешь за границей, ты сможешь помогать материально. А что касается ребенка, вероятно, это лучшие годы, чтобы отсутствовать. Он не будет воспринимать тебя как отца, пока не станет немного старше.
Нэш потер подбородок, жесткая щетина уколола его ладонь.
