изменился: чуть-чуть пополнел, чуть-чуть облысел, высокий лоб стал еще шире, но теплая улыбка и блестящие черные глаза остались прежними.
— Ровена! — воскликнул он, целуя девушке руку. — Не могу… не могу выразить словами, как я счастлив тебя видеть! — Он немного отступил. — А ты еще прекрасней, чем раньше! — Не выпуская ее руки, он повел Ровену к окну. — Познакомься, это мой отец — маркиз дель Карруцци.
Из кресла с высокой спинкой им навстречу поднялся худой мужчина.
— Отец, это мой хороший друг из Англии — мисс Ленгхем.
Маркиз низко поклонился. У него было худое морщинистое лицо цвета старой слоновой кости. Глубоко посаженные карие глаза светились добротой и грустью.
— Большая честь для меня, синьорина.
Перед обедом пили чинзано, болтали сначала об Англии — оказывается, маркиз бывал там в молодости, — а потом о Венеции и ее богатствах. Маркиз оказался человеком старой закалки, немного чопорным, но приятно любезным.
— Три дня в Венеции — это ничто, синьорина. Да и двух поездок мало. Чтобы узнать Венецию, понадобится целая жизнь.
— Да, я знаю, — виновато улыбнулась Ровена. — Мне кажется, я только похватала кое-что по верхам. Хотя и так я безумно рада, что побывала в Венеции. Впечатления незабываемые. Ни в одной книге невозможно такого описать.
— Вы правы, синьорина, словами описать нельзя, — чуть-чуть грустно улыбнулся он. — Разве что картины Каналетто в вашем, если не ошибаюсь, Национальном музее отдаленно напоминают дух нашего города.
— В Национальной галерее, — вежливо поправила его Ровена. — Я была там, но их не помню.
— Сходите еще раз. Как будто вернетесь в Венецию. С тех пор как их нарисовали, наш город мало изменился.
Ленч подали в просторной гостиной — уютной и в меру прохладной. Окна с открытыми ставнями выходили на спокойные зеленоватые воды канала.
«Зимой такую махину, должно быть, очень трудно протопить, — подумала Ровена. — Даже эти огромные, отделанные плиткой камины едва ли справятся с промозглой сыростью, которая, похоже, проникла в каждую щель этого мраморного исполина».
Угощали их очень вкусно — прозрачным бульоном с рисом, слоеными конвертиками с мясом и овощами, буквально тающей во рту рыбой, по вкусу напоминающей форель, и, наконец, ароматным кофе.
Вернувшись в салон, маркиз показал Ровене некоторые из своих сокровищ — картины, скульптуры, камеи и изящные резные фигурки из слоновой кости.
— Все это принадлежало моей семье. Но, увы, многое уже продано, — вздохнул он, пожимая узкими плечами. — Человек должен на что-то жить. Часть коллекции ушла на то, чтобы помочь Эмилио начать свой бизнес. Вы же знаете, он сейчас продавец антиквариата.
— Нет, я не знала. — Ровена рассматривала хрупкую фарфоровую коробочку для бриллиантина, вручную расписанную птицами и цветами, и чуть не выронила ее от удивления. — Я и не знала, что он больше не гонщик.
— Эмилио уже сорок. Он уже вышел из возраста, когда можно чего-то добиться в этой специфической сфере. Зарабатывал он, конечно, много, но и много тратил. Теперь он деловой человек. — Уже знакомая грустная улыбка вновь заиграла на губах старика. — И не могу сказать, что сожалею о подобной перемене. Он мой единственный сын.
Ровена понимала его как никто другой. Она хотела было что-то сказать, но тут подошел Эмилио и, вежливо извинившись перед отцом, отвел ее в сторону, якобы для того, чтобы показать какой-то особенный портрет.
— Портрет — только отговорка. Просто хотел поговорить с тобой наедине, расспросить о житье-бытье да узнать, счастлива ли ты.
Блестящие темные глаза с любопытством смотрели на нее из-под густых бровей. Ровена отвела взгляд.
— Да, конечно, я счастлива. Надеюсь, что и ты тоже.
— Ваш роман с Блейком так и закончился ничем? Вот этого я понять не могу, — покачал он головой. — Такая была страсть, такие чувства…
— То была ошибка, — перебила его Ровена. — Теперь мы просто хорошие друзья. — Казалось, она только и делает, что объясняет всем, какие у них с Блейком сложились отношения.
— Ну вы, англичане, даете! — задорно расхохотался Эмилио. — Как же вам нравится разглагольствовать о большой крепкой дружбе между мужчиной и женщиной. «Просто хорошие друзья» — так вы это называете, да? Мы, итальянцы, лучше знаем. Мы не верим, что между противоположными полами может существовать дружба, — безапелляционно заключил он.
— Неправда, — не согласилась Ровена. — Разве мы с тобой не друзья? Разве нельзя быть в хороших отношениях, не влюбляясь?
— Как сейчас — пожалуй, — покачал он головой. — Или как раньше, когда я знал, что ты с Блейком. Но неужели ты считаешь, что, если бы мы проводили вместе достаточно времени — как в этом круизе, — я бы в тебя не влюбился? Ровена, ты красавица. Неестественно в тебя не влюбиться.
Ровена покраснела под его пристальным взглядом.
— По-моему, ты преувеличиваешь, хоть и очень мило. Уверяю тебя, в Англии действительно существуют платонические отношения.
— Бред! — улыбнулся он. — Не верю!
Они еще поговорили о прежних временах и общих знакомых.
— Ты все еще холост, — удивилась Ровена. — Как же так случилось? Вокруг столько хорошеньких итальяночек.
— Когда я был гонщиком, — Эмилио скорчил потешную гримасу, — было слишком опасно заводить семью. Теперь я не гонщик, но я слишком беден. Хотя… — загадочно улыбнулся он, — когда мы встретимся в следующий раз, ситуация, я думаю, изменится.
— Так у тебя есть кто-то на примете? — искренне обрадовалась Ровена.
— Как вы, англичане, прозаичны! — Эмилио сделал вид, что разочарован. — Скажем так, я испытываю глубокую сердечную привязанность к одной персоне.
— Да, это я и имела в виду.
Поболтав еще немного с Эмилио о его новом бизнесе, Блейк и Ровена тепло поблагодарили хозяев за гостеприимство, распрощались и ушли.
— Здорово было снова повидать Эмилио, — призналась Ровена, пока они медленно возвращались на корабль. — Он совсем не изменился, все такой же забавный. А его отец — очень симпатичный старичок. А дом — просто прелесть, как будто только что со страниц книги.
— Знаешь, они довольно бедны, — вставил Блейк. — Палаццо принадлежит им испокон веков, они и в мыслях не допускают, чтобы жить в другом месте, даже если все кругом обвалится и останется одна- единственная жилая комната.
— Надеюсь, антикварный бизнес будет приносить неплохой доход. Как я поняла, они устроили все в доме?
— Да, на первом этаже. Хотя место там немноголюдное. Ему бы присмотреть себе магазинчик поближе к Мерсерии. Там и туристов больше.
Перейдя какой-то горбатый мостик, они очутились на маленькой площади прямо перед уличным кафе под цветастыми навесами.
— Давай присядем и выпьем чего-нибудь, — неожиданно предложил Блейк. — Совсем не обязательно торопиться на корабль.
— С удовольствием, — согласилась Ровена. — Накормили нас от души, но я страшно хочу пить. Должно быть, из-за пряностей.
На площади царила умиротворяющая атмосфера. Высокие здания вокруг отбрасывали на каменный тротуар длинные косые тени, оставляя кое-где лужицы расплавленного золота. В дверях умывалась тощая
