Именно поэтому никто из этих ученых никогда серьезно не занимался парапсихологическими и парафизическими явлениями. Приверженные методам эмпирической науки, они не интересовались оккультными феноменами, которые вызывали у них подозрение и величайшее недоверие.
Естественно, что оба они демонстрировали сдержанный скептицизм и настороженность по отношению к моим записям. В конце концов, это таинственное явление находилось вне сферы их исследований и компетенции.
Они принесли свои собственные магнитофоны и пленки. Сначала все три магнитофона по той или иной причине отказались работать, но через некоторое время нам удалось заставить два из них функционировать.
Тогда я подумал, насколько трудно, почти безнадежно для этих эмпирических ученых понять без предвзятости и предубеждений что-то совершенно новое, с чем еще никто не встречался. В конце концов, мне тоже стоило нескольких месяцев борьбы, прежде чем я смог преодолеть свой скептицизм.
Большая часть вечера прошла в дискуссии. Те немногие записи, которые мы сделали, не дали результатов.
«Как это все совмещается с гипнозом?», — спросил доктора Бьеркхема кто-то из радиовещательной компании. «Ну, — медленно проговорил он, — об этом вам лучше спросить этих господ, которые отрицают гипноз, ничего о нем не зная».
Здесь я хочу отметить, что из всех ученых, которых я встретил за все эти годы, ни один не может сравниться с доктором Бьеркхемом в скромности и полном отсутствии предвзятости. Я понял тогда, что если специалист по гипнозу N 1 в Швеции вынужден был дать такой саркастический ответ на вопрос ученого, значит, ему лично пришлось столкнуться с бесконечными разочарованиями и непризнанием.
В этот вечер я включил некоторые свои старые записи, в том числе новогоднюю пленку. Когда эти джентльмены услышали голоса, один из них заметил, что надо мной могла подшутить какая-нибудь любительская радиостанция.
«Ну что же, это не исключается, — согласился я, — но в этом случае любители тоже должны были быть медиумами, иначе как бы они угадали момент, когда я включу оборудование?» Положительным результатом этого вечера было то, что я наконец-то понял бесполезность подобных демонстраций в присутствии так называемых экспертов. Для чего мне стараться заинтересовать людей, которые настроены против всего, о чем они не имеют представления? Да и сам я все еще бродил в потемках, и если то тут, то там и усматривал какую-то связь, все равно было еще слишком рано рассказывать это другим, а особенно исследователям из других областей науки.
Глава 13
Испытание терпения. — Лена представляется. — Что это за намеки на радио?
В те дни я часто тихо говорил в микрофон. Я задавал вопросы, а затем, переключив на медленную скорость 9,5 см, пытался выловить из потока звуков ответы на них. Я сохранил все пленки с этими разговорами, потому что такие эксперименты ясно показывают динамику моих контактов. Конечно, они выявляют также и недоразумения и мои собственные неудачи.
Обратной стороной этих попыток контакта были огромные потери времени из — за прослушивания пленки на малой скорости. Например, если на запись на скорости 19 см уходил один час, то при прослушивании на вдвое меньшей скорости время соответственно удваивалось. Если я хотел получить ясную картину некоторых записей, то должен был рассчитывать на 10–12 часов прослушивания, в течение которых мне приходилось запастись терпением.
Шепот уже известного женского голоса, который, между прочим, представился Леной, не всегда можно было легко понять. Было очень интересно и захватывающе следить за ее словами и выражениями, которые она с неутомимым терпением создавала, используя имеющиеся частоты моего голоса и других звуков. Длинные фразы звучали редко. Время от времени ей удавались краткие восклицания и замечания, на других сегментах пленки эти попытки оказывались неудачными.
«Помоги. установи контакт с помощью радио. радио, которое у нас есть. дневные контакты….вечернее радио помогает. помоги моему человеку.». Это были наиболее часто повторяемые фразы, которые я не мог понять правильно.
«Нам нужно усилить голоса», — сказал однажды женский голос. Видимо, речь шла об определенных звуковых частотах, которые должны были быть трансформированы в слова. Вначале я неправильно понял совет о радиоконтактах. В ту зиму часто происходило так, что когда я «беседовал» со своими невидимыми друзьями через микрофон, на пленку неожиданно записывались радиопередачи, в которых странным образом звучали ответы на мои вопросы. Сам же радиоприемник в этих случаях был выключен.
Однажды я поставил запись в проигрыватель, соединенный с радио, и чуть увеличил громкость. Знаменитый русский пианист Горовиц исполнял фортепианную сонату Скрябина, и я спросил своих друзей, не мешает ли им музыка.
Ответ пришел мгновенно и был произнесен нараспев по-шведски: «О нет, вы дарите нам счастье». В другой вечер я спросил, постоянно ли мой голос слышен на другой стороне. Ответа не последовало. Я повторил вопрос несколько раз. Через некоторое время я услышал уже известный статический шум и голос, тщетно пытающийся пробиться через него, и вдруг внезапно раздался голос на шведском, который громко, но запинаясь, произнес: «Нужно. столько времени. для сигналами…»
Тогда я не знал точно, являлось ли то, что произошло, частью радиопередачи, или это было прямое сообщение от моих друзей. Если им удавалось «примешивать» свои передачи к радиопрограммам, то это было свидетельством того, что экспериментаторы на той стороне действуют вне пределов нашего времени и пространства.
Очевидно, я неправильно понял фразу: «Установи контакт с помощью радио», потому что призыв Лены постоянно повторялся.
На этом этапе произошло очень интересное новое явление. Это случилось вечером, когда мы во время сеанса записи сидели у магнитофона и наслаждались вечерней тишиной и покоем. Никто из нас не слышал ни единого звука, но при воспроизведении пленки в тишине комнаты вдруг раздался приглушенный мужской хор: «Слушайте, братья, мы молимся».
Исполнение было мягким и похожим на средневековое песнопение.
В другой раз голоса исполнили в той же тональности и под ту же мелодию: «Мы слышим с небес.». Затем, однажды вечером, раздался приятный женский голос: «Мы молимся с небес. мы слушаем.».
Я уверен, что слышал этот голос с теплым вибрато раньше.
Все исполнители до сих пор пожелали остаться неизвестными. Лишь несколько лет спустя, когда контакты продолжились с использованием других средств, и значительная часть помех была устранена, наши отношения начали становиться более открытыми.
Глава 14
Медицинский советник Феликс Керстен и его пленка. — Кто самый информированный комментатор? — Нити судьбы странным образом переплетаются.
Однажды вечером меня навестил друг Феликс Керстен с женой. Керстен был медицинским советником и необычайно талантливым массажистом. Мировая пресса так много написала о Керстене (его книга тоже хорошо известна), что достаточно будет упомянуть лишь тот факт, что благодаря его огромному влиянию на Гиммлера, ему удалось спасти сотни тысяч людей.
После Второй мировой войны Керстен практиковал во многих странах, но основным местом жительства его семьи был Стокгольм. Мы долго не виделись, и между нами завязалась оживленная беседа. Я дал супругам послушать несколько пленок, что сразу вызвало у обоих большой интерес. Феликс попросил меня прийти к нему с магнитофоном. Он хотел поставить запись радиопрограммы, автором которой он
