Вернулась на заснеженную площадку перед гостиницей. Ивася не было видно. Странно. До ближайших ёлок метров сто, да и зачем ему туда? И до корчмы дойти не успел бы. В холле прошмыгнуть мимо не смог бы.
Лида сделала несколько шагов по дорожке и замерла: на снежную целину сворачивали следы босых ног и исчезали в сумраке. Вели они в сторону леса.
Как пуля она влетела в холл и кинулась вверх по лестнице. Но потом пришла в себя, отдышалась и решила Ане ничего не говорить о следах. Та вполне могла пойти, чтобы на них посмотреть. А если их опять нет?
О пане Белецком Лида решила: пусть пока будет, как есть. Не заниматься же вместо отдыха ораторским искусством? Хватало уроков катания на лыжах! Поэтому махнула рукой на 'быть или не быть'.
Пан, похоже, принял правила игры. Почти не говорил о чепухе. Зато вместе смеялись на макушке горушки, с уважением посматривая на другую, повыше, и на тех 'настоящих опытных', как их завистливо называли. Потом пытались съехать вниз без падений, а если даже падали, то Ивась заглядывал ей в глаза, давая понять, что он — самый счастливый мужчина на свете. Один раз решительно сказал, что она — умница и правильно понимает его миссию на этих склонах. Лида не удержалась и ответила, что до такого ёмкого определения ещё не доросла.
'Я должна это сделать, — решила Лида. — Вместо милой девушки я завтра стану жестокой стервой, хотя Анька убеждает меня, что я должна дать Ивасю максимум приятных впечатлений. Как будто я администратор передвижного театра!'
— Ты самая большая зануда из всех моих знакомых, — говорила Анька, лежа вечером на постели, жуя резинку и глядя на крутящие 'велосипед' ноги. — В чём фишка, а? Ну, то есть, в чём то очарование, на которое клюют все твои кавалеры? Кто-нибудь тебе рассказывал?
— А как же! Всегда говорят, что я не такая, как другие, — ответила Лида, сидя рядом по- турецки.
— Так-так… Это из-за того, что ценишь души?
— Ты что, какой мужчина разговаривает о душах?
Надолго задумалась, но Анька не терпела таких пауз в разговорах, особенно, если приходила ей в голову дельная мысль.
— Серьёзно? Удивила. Но, блин, они же все так тебя любят! Ты, зануда с душевной глубиной в глазах!
Но Лида думала о пане шляхтиче. Был заботливым за десятерых, парил где-то в их общих облаках.
— Вот эти созвездия, — говорил, — с нашего общего неба. Можно быть разнесенными далеко в пространстве, но если геометрия и геофизика…
Не было никакого общего неба. Она не могла понять, почему он не замечает того, что мечтами и словами парит опять в небе одиночества. Ослепление — страшная штука. Её раздражали и он, и отсутствие у него хотя бы капли здравомыслия и конкретности. Сообразительным, увы, не был. Наверняка она никогда не встретит мужчину, который умел бы читать в женских глазах. Очень не любила, когда ей приписывали то, чего в ней никогда не было и вряд ли появится. Ивась, как всегда бывает, их обоих выдумал. Она могла отвернуться и от неба, и от него так, чтобы он не видел выражение её глаз, но не стоило себя утруждать, ведь ему необходимо только понятное, голосовое общение.
Лида должна была в конце концов пробормотать, хотя чувствовала себя очень трусливой и совсем- совсем разбитой:
— Это не ты.
— Что, прости?
Ну, совсем ничего не понимает!
— Ты не можешь остаться в моих глазах, — упрямо сказала она. — Значит, это не ты.
Он наморщил лоб. Не понмал или понимал и хмурился?
На следующий день он исчез.
— Ах ты зануда, — ворчала Аня. — Я уверена, что он не просто так исчез. А ну, выкладывай!
Лида с вызывающим видом всё рассказала.
— Что же, мужчина охватывает взглядом горизонт, а женщина смотрит на ладонь в зеркальце и видит только себя, — со вздохом констатировала Аня…
…Демид был абсолютно с ней согласен, но добавил бы в адрес Лиды и крепких слов. Ч-чёрт побери, ведь не она, а её бедовая подруга выяснила, что Белецкий в гостинице не проживал. До ближайших турбазы или посёлка было километров по десять и вряд ли красавчик отмеривал такие расстояния по утрам и вечерам, да ещё и в горах. Но тогда, где же он жил или, хотя бы, ночевал?
Аня не постеснялась поднять шум. Оказалось, что странные следы видел и кто-то ещё. Тогда и Лида призналась. В человеческие следы никто не поверил, а вот в то, что по окрестностям бродит медведь- шатун, вполне. Неопытный человек мог и спутать. Вызвали спасателей с собаками и охотников. Далеко от гостиницы уходить не пришлось: сразу за опушкой, у корней ёлки, под снегом нашлись аккуратно сложенные вещи Белецкого вплоть до доски. Конечно, мишка-бродяга мог скушать пана, но сложить и спрятать его вещи?..
Исследования в криминалистической лаборатории принесли ещё более неожиданный результат: вещи сноубордиста были ношеными, но никаких следов пота, волос и прочих признаков владельца не обнаружилась.
И тогда сообщили в КЧС.
— … Какие созвездия он называл созвездиями общего неба? — спросил Демид Лиду.
— И вы туда же! — сердито сказала она. — Разве меня интересовали созвездия?
История десятая
Горячо! ещё горячее!
Роберт всё ещё переживал приключение в парке.
Что же делать? С мамой разговаривал, но о самом обычном. Как прошёл день? Как было на работе или занятиях? Что слышно в мире? Ничего больше. О чувствах не говорили. Наверное, после работы и выслушивания чужих сложностей и тревог, мама хотела отдыха и отдыха без его проблем. Обычно Роберт её понимал. Если и хотел иногда рассказать о чём-то, то не хотел морочить ей голову. Привык.
Поэтому и сегодня поел, включил телевизор и сел в кресло — и заснул.
Снилась ему Жанна. Договорились пойти в кафе-мороженое. Говорили обо всём. Потом гуляли по парку и держались за руки. Роберт спросил:
— Можно тебя поцеловать?
Жанна посмотрела на него 'стеклянными' глазами и отрицательно покачала головой:
— Нет, я не целую некрасивых.
И вдруг заплакал младенец. Отчаянно и пронзительно. Роберт подскочил с кресла и очумело огляделся. Плач слышался со двора. Чей-то ребёнок? Нет, это же коты! Мяукают очень похоже. Сейчас не март, но им всё равно.
Посмотрел на часы. Ещё рано, а так хочется спать. Выключил телевизор, лениво побрёл в свою комнату, кое-как разделся и крепко заснул.
Проснулся он, когда было уже очень светло. Проспал. Мама ушла рано, в пятницу у неё был утренний приём. На столе в кухне нашёл записку: 'Котлеты в холодильнике. Купи хлеба'. Поел, подумал о занятиях. Сегодня только лекции, можно и прогулять. Несколько минут стоял под душем, вспоминая то сон, то чудеса в парке. Черноволосая зеленоглазка была не такая, как все девушки, он ей нравился. Впервые почувствовал себя милым и симпатичным, впервые девушка хотела его любить, да что там — сама просила об этом!
Что-то стукнуло на кухне. Сначала не обратил внимания. Бывает. Звук повторился. Какое-то царапанье. В кухне явно кто-то был. Роберту стало не по себе. Кто там? Опять галлюцинации?
