– Пойми! Да поверь ты мне! Блин! Я должна! Ты не понимаешь, что я! Сейчас! Ставлю! На! Себе! Крест!
Любая тема — немедленно возвращается сюда же. Одни и те же ответы — по первому кругу, по второму, по третьему… Ленка уже орёт. Я тоже. Ника ушла в комнату. Фонтаны слёз, мольбы, чтобы я понял, чтобы я поверил… По пятому кругу то же самое…
Пожалуй, всё. Пора прекращать. Не выдержу иначе. Вышел из кухни, обнаружил, что забыл там сигареты, попросил Нику принести. Оделся. И — ушёл. Прогуляться. Если честно — в тайной надежде, что Ника за это время Ленку выгонит. Или та уйдёт сама.
Фигушки. Когда я через час вернулся — они сидели уже в комнате. Залитая слезами Ленка молотила кулаками по полу и орала во весь голос. Ника, воплощённое спокойствие, по эн плюс первому разу пыталась хоть что-то понять, хоть что-то сделать.
– Лен, ты его любишь?
– Нет!
– У тебя с ним есть общие интересы, общие цели в жизни?
– Нет!
– И ты с ним жить дальше собираешься? Зачем?
– Я должна его из дерьма вытащить!
– Лен, это даже не смешно. Он — сам себя наказал, подлецы должны нести наказание.
– Подлецы — тоже люди! Им тоже надо помогать!
– И ты — ради этого с ним живёшь и жить будешь?
– Да!
– Но ты же его не любишь?
– Если справится — может быть, когда-нибудь и смогу полюбить!
– И детей ему рожать будешь?
– Нет, я хорошо предохраняюсь…
– А когда он опять врать начнёт?
– Он! Этого! Не! Сделает! Он! Знает! Что! Разрушит! Этим! Всю! Мою жизнь! Он меня любит! Любит! Любит!
– Ну а если?
– Я буду изучать под микроскопом каждое его слово. Одна маленькая ложь — и я уйду в ту же секунду.
– Лен, а у тебя самой-то — какая цель в жизни?
– У меня! Сейчас! Одна! Цель! В жизни! Отучить! Мишу! Лгать! И! Подличать!
Ленка, оказывается, вообще не заметила моего ухода. Продолжала разговаривать с Никой как будто со мной. Только уже когда переместились в комнату, да и то сильно не сразу, она заметила, что меня и здесь нет. Спросила Нику, та сказала, что я ушёл. Ноль реакции.
Наверное, самым жутким зрелищем — была та валяющаяся на полу туристическая сидушка пенковая. Ленкина. Забытая здесь три года назад. В течение разговора Ленка ТРИЖДЫ зацеплялась за неё взглядом, и каждый раз, покрутив её перед глазами, произносила ДОСЛОВНО одну и ту же фразу: «Странно. Похоже, что моявещь. У меня была такая же. И цвет такой же. И швы — как будто я сама шила…»
На третий раз Ника не выдержала — принесла Ленкины болотные сапоги и рюкзак.
– Лен, заберёшь?
– А что это?
– Твои сапоги и рюкзак.
– Зачем? У меня есть…
– Затем, что они носят названия «Ленкины сапоги» и «Ленкин рюкзак». И никак больше не называются и не будут называться. А если к тебе нет уважения, этих названий в доме звучать не должно. Значит — уноси!
Молчание.
Пора было включаться мне. Успел немного обдумать. Логика не катит, мягкость не катит, придётся бить.
– Лена, значит, так. Я тебя поздравляю. Ты — хорошая ученица у хорошего учителя. Ты великолепно научилась лгать и подличать.
– Я не лгу и не лгала!
– Вот монитор. Вот моё письмо. Вот твоё письмо. Найди, где я оказался неправ. Найди, где ты написала хоть слово правды.
– Ещё вчера утром всё это было правдой.
– Правды «вчера» и правды «сегодня» — нет. Все твои слова, с первого до последнего, — ложь.
– Нет! Верь мне!
– Чорта с два. Ни единому слову больше верить не собираюсь.
– Ну! Поверь! Ты! Мне! Я! Пришла! К тебе! Как! К Богу!
– Врёшь.
– Нет! Я, наконец, поняла, зачем я пришла в прошлый раз. Я многократно пыталась смыться, не получалось. И я подумала, что если я дам слово тебе — это меня заставит.
– Дала. Нарушила. Опять предала и продала. Что дальше?
– Я не предавала!
– Разве? В каждой ведь мелочи… То письмо январское — ты много раз перечитывала?
– Да!
– Там было чёрным по белому написано, что сюда — только за ВЕЩЕСТВЕННОЙ помощью, но ни в коем случае не за моральной. Было?
– Наверное. Не обратила внимания.
– А было. То есть, ты сюда обманом попала, получается. Для того чтобы опять всех продать и предать.
– Я никогда тебя не предавала — и уж тем более не продавала!
– Лен, тысячу раз было.
– Да поверь ты мне! Ты для меня Бог, ты должен понять! Я всю ночь не спала, думала. Вот и придумала — приду, объясню, ты всё поймёшь. А потом я приведу Мишу, и вы станете друзьями!
Пипец, приехали. Не могу. Антракт. Не прошибается ничем и никак. Ленка в тотальной истерике, орёт опять, кулаками по полу молотит…
Ника пытается ей объяснить про комплекс вины… Про то, что если любишь — предавать нельзя… Про то, как она по всей стране ездила, искала себе мужчину, нашла меня и теперь фиг кому отдаст, так вот именно это, мол, и есть любовь. Про то, что в те места, которые наши с Ленкой, я её не повёз, как ни упрашивала, а то, что Ленка своего повезла, — уже предательство и продажа…
– Володь, ну что мне делать???
– Лен, повторяю. Вот телефон. Три звонка. Первый — матери, которой ты на этот раз объясняешь ВСЁ. Второй — отчиму. Он тоже обязан знать всё. В данный момент, после того что он сотворил, он, как говорят блатные, за пидара канает. Хочешь, чтобы его опять за человека считали — дай возможность исправить. Нет? Почему нет? Ты его пидаром сделала, ничего не объяснив, – тебе и исправлять… Третий звонок — Мише. Объясняешь, что он подонок и что ты не возвращаешься. Паспорт с собой? Остальное – беру на себя.
– Нет!
– Хорошо, буду звонить сам. Давай телефон отчима.
– Я его не знаю!
– Но ты же с ним договаривалась?
– Да, в этом я соврала. Но только в этом.
– Не беда, у мамы спросишь.
– Нет!!!
