– Ребята, только вы правильно поймите. У нас завтра выходной. Мы бы с удовольствием вместо того, чтобы поехать домой, помогли бы вам Ломоносовскую искать. А вы бы нам по ней маленькую экскурсию устроили. Мы же живём здесь, нам же хочется знать, что тут интересного под землёй!
Это — расположившиеся в соседней избушке лесорубы, проводящие санитарную рубку в буферной зоне заповедника. До упора выкладывающиеся на работе, истребляющие бидонами самогон после работы и тоскующие по дому, куда они так редко попадают.
Хрен там найдём. То есть нашли, конечно, но только тремя днями позже, да и то совершенно случайно. Нижний вход был затоплен мощнейшим паводком после недавних ливней, а верхний — ну кому может прийти в голову мысль искать вход в пещеру точно на верхушке самого высокого холма в окрестности? Да ещё учитывая тамошний рельеф? Шелопник — это, знаете ли… Каждые три метра в земле щель, провал, уходящие метров на пять, на десять вниз. Заплетённые и прикрытые мхом и предательски трухлявым валежником. Искать в этом винегрете пещеру, имея скорость передвижения двести метров в час, — то ещё занятие. В особенности если уже сложилось видение, что пинежские пещеры имеют входы в обрывах, где гипс монолитен, причём входы — здоровенные. Плохая штука лень. Нет бы сесть да подумать, с чего бы это вход в Ломоносовскую был впервые найден с вертолёта, а не наземным поиском? Так нет же, раз где-то здесь, так бегать, искать надо, а не думать!
В общем — абсолютно бессмысленный и непродуктивный четырёхдневный прочёс местности был прерван тем, что я, забравшись на соседний останец для того, чтобы сфотографировать пейзаж, вдруг увидел вон на том холме нечто, что могло бы быть частью стены входного провала. И уже через пару часов — мы разматывали лестницу, обдумывая, как продуктивнее спланироваться на оставшиеся дни, раз уж прячущиеся от нас пещеры стали наконец открываться.
– Таня, около колодца надёжно складывать некуда, так что ты подносишь сепульки, сначала лодки, потом фото, потом остальное, я их спускаю. Володя, тебе пять минут внизу на разведку местности и организацию площадки для приёма груза. Гидрокостюмы будем надевать уже когда спустимся. Всем ясно? Действуем.
– Я на осыпи. Внизу река. Есть площадка. Готово, можно груз спускать!
– Первая сепулька пошла.
– Принял. Ах ты, пять лет тебя через семь гробов!
– Что такое?
– Упустил!
– Потом разберёмся, принимай остальное.
Быстро спускаем все мешки и сваливаемся вниз. Лестница и верёвка приходят на крутую осыпь, внизу бурный поток. Паводок, однако, изрядный, на поверхности в речке Насонихе метра два лишней воды, переправлялись на лодке, так как мост обоими концами торчал посередине реки. Здесь же, в узкой галерее, не меньше трёх метров подъём должен быть, а скорость, скорость…
Володя сложил все мешки в очень стрёмной нише под стенкой на самом верху осыпи.
– Что случилось-то?
– Отцеплял от карабина мешок с красной лодкой и упустил.
– Куда?
– Туда… — показывает на поток внизу.
Значит, отстёгивал мешок не на площадке, а прямо на осыпи. И на кой только чёрт площадка тогда? Отцепил, значит, покатился мешочек, плюхнулся в речку да и уплыл к такой-то матери. А ведь осыпь-то — вовсе не крутая, догнать как нефиг делать было. Значит, и не разведал ни фига. Плохеют люди, десять лет не ездючи в пещеры, теряют навыки… Ой, мама! Лодок-то у нас две, надувных китайских пластиковых пляжных. Красная двухместная и жёлтая одноместная. Если красная ушла, то по высокой воде ловить нечего! Можно собираться и домой сваливать.
– А может быть?..
– Не страшно?
– Страшно…
– Тогда быстро надо. Там сифоны впереди, если в сифон затянет — фиг догоним. Но ведь если вдруг проколемся — обратно не выплывем в гидрах против такого-то течения?
– Без гидр — быстрее соберёмся.
– А без гидр — пять минут в такой воде, и переохлаждение, заказывай ящик… Да и берегов там небось нету, это только здесь осыпь из провала даёт подобие берега.
– Давай времени не терять.
– Тань, ты правда уверена?
– Если ты идёшь, то — да.
Наверное, этот сплав был самой большой авантюрой в моей жизни. Надув на скорую руку игрушечную одноместку, не проверив даже, держит ли она давление, загрузившись в неё вдвоём без гидрокостюмов, только полминуты прикинув, можем ли мы у самой «пристани» выгребать против течения, — мы развернули лодку и рванулись навстречу тьме. По вздутой чуть ли не до самого свода, бурной и стылой подземной реке. Не зная пещеры и даже не взяв с собой карты, всё равно смотреть некогда будет. Твёрдо зная, что впереди — сифоны, то есть места, где свод опускается в воду. Твёрдо зная, что случись что — вернуться мы не сможем. Начхав на почти уверенность, что уплывший мешок уже протянуло в сифон. Начхав на то, что и нас перед сифоном может вклинить так, что и веслом не грябнуть. Начхав на острые каменные «перья». Зная одно — что нам необходимо побывать в дальней части Ломоносовской и в дальней части Олимпийской, а это невозможно без уплывшей лодки. Значит – должны. Должны догнать, поймать и вернуться.
Над водой стелился туман. Вплывая в залы, мы не видели дальних стен. В галереях — подчас приходилось нагибаться, чтобы головы помещались под стремительно мчащимся потолком. Со всех сторон – гул, журчание, хлюпанье, чавканье… Никакой привычной подземной тишины, прерываемой лишь звоном капели. Никакого берега нигде. Вода — стенка, вода — стенка. Местами — струи воды из щелей и дыр в потолке. Никаких провальных теней. Мягкое свечение тумана, наполняемого светом фонарей, звуковое сопровождение из какого-то космического фильма, и — скорость, скорость, скорость…
Вон он. Повезло. Первый сифон оказался в зале, где течение не очень сильно. Не засосало мешок. И даже свод опускается в воду достаточно круто, до мешка можно дотянуться если не рукой, так веслом. Теперь отдохнуть — и назад.
Сколько вниз летели? Пять минут? Восемь? Никто ведь не догадался засечь… А вот назад — засекли. Сорок. Не подумали, что вёсла у двоих на такой скорлупке — идея дурная. Цепляются друг за друга. Простору нет для размаха. Но ничего, в залах течение слабое, и одним гребцом можно, а там, где галерея с сильным течением, — потолок рядом: пока один веслом машет, второй может просто руками по потолку перебирать.
Ф-ф-ух! Хоть в чем-то Володя молодец. Примус завёл, чаю сварил… Сидит вон на камушке, думает, что ему делать, когда мы не вернёмся. Теперь попить, погреться, надеть гидры, надуть большую лодку — и вперёд. В смысле — вверх по реке.
И — ничего. Ну да, пещера. Ну да, вода. Много воды. Местами даже приходилось с усилием втискивать лодки под совсем низкий свод, проводя головы по трещине в том своде. Ну да, пара-тройка кусочков берега, в одном месте даже посуху метров пятьдесят можно пройти. Ну да, деранули лодку разок о гипсовые перья. Двухместку. Сидели, клеились. Не работает клей при одном градусе тепла, нет у него липкости. Сидят трое на берегу, один греет за пазухой угол спущенной лодки, другой — заплатки, третья — тюбик клея. По счёту «раз-два-три» все компоненты вытаскиваются и соединяются воедино. Вот бы со стороны посмотреть на эдакий цирк!
Ну вот не было в пещере ничего, оправдывающего наши рвение и усилия. Как мы туда тянулись, как расчищали свободное время, как за уплывшей лодкой гнались… Не бывает так. Если тянет как магнитом, а препятствия вызывают не сомнения, а только азарт, причём азарт, полностью гасящий любую
