есть в этих богатых натурах.
– Если будете кочевряжиться, не будет вам спектакля. А поставлю я «Царевну-лягушку» с шестым «А».
– Ашники – полный отстой!
– Особенно некоторые!
– У них нет творческой извилины в голове!
– Одни сплетни и драки!
– Свободу шестому «Б»! – ни к селу ни к городу рявкнул Барбосов.
Смех взволновал весь бульвар: собаки стали рваться с поводков, малыши в колясках проснулись и довольно весело запищали. Суворовна сказала:
– Я скоро перейду на другой бульвар, на Звездный или на Черемуховый, там дети спокойные и культурные.
– А я тут останусь, – Кутузовна смеялась, глядя на ребят, – чем веселее, тем больше витамина здоровья. И еще для бодрости нужен горький шоколад, – Кутузовна достала из своего ридикюля шоколадку, отломила кусочек Суворовне, а остальное положила в рот и блаженно прикрыла глаза. – Хорошая жизнь.
– Я сладкого избегаю, врачи запрещают! – Суворовна съела шоколад. – А лишние децибелы вредны для нервной системы.
Но ребята уже успокоились. Вадимыч не такой человек, чтобы позволить долго кричать даже самым эмоциональным людям. Нина заспешила:
– Мне на репетицию, побегу, – махнула рукой на прощание, – извините, Вадимыч, что не справилась с вашим поручением: распределила только писк комара, и то не окончательно.
– Не беда, Нина, мы сейчас справимся с этим делом. – А сам подумал: «Хотя справиться с шестым „Б“ очень непросто. Но, честно говоря, за это я их и люблю – яркие личности».
– Мы будем играть классный спектакль! Ашники позеленеют от зависти!
– Настоящим артистам всегда завидуют!
– Каждая букашка думает, что она могла бы сыграть королеву.
Вадимыч подождал, пока стихнут крики.
– Главное – не красота и стройность, вы все красивые – молодые. Главное – творческий подход к роли. Изобретательность, выдумка, неожиданный поворот. Поняли?
– Да!
– Нет!
– Как это?
– Я знаю! Своими словами со сцены говорить!
– Вот еще! Тогда будет совсем другая пьеса!
– Ну и пускай!
Вадимыч слушал с улыбкой, поглядывал на них – ему нравилось то, что они говорили. Потом он поднял руку ладонью вперед, знакомый учительский жест «тихо!». Все смолкли.
– Мысли у вас коротенькие, как у Буратино. Но направление выбрано верно: надо вносить в роль кое-что от себя. Импровизировать.
– Опять умное слово, – заворчал Барбосов, – я не понимаю ни фига.
– Импровизация, – это когда сочиняешь свое по ходу дела, – разъяснил самый умный Гриша.
– Отсебятина! – по-своему понял Барбосов.
– Приведите пример, – попросила Лидка Князева, – я не сумею. Откуда я возьму свое?
– Из дурацких глянцевых журналов, – хихикнула Оля. – Современно и круто.
– А ты, Олечка, откуда возьмешь творческий подход? У тебя нет журналов, – попыталась отбиться Лидка от Олиного ехидства. Но это трудно.
– Я могу сама все выдумать! У меня фантазия и воображение! – похвасталась Оля.
– Потому ты и врушка! – Лидка всегда оставляла за собой последнее слово.
29. Играй писк комара!
– Значит, так, – Вадимыч поднялся во весь свой двухметровый рост, – остальные роли распределите сами за пять с половиной минут. – Он взглянул на часы.
Агата вдруг подумала: «Рубашка белоснежная, а живет один. Неужели сам стирает и гладит?»
И тут Вадимыч сказал:
– Извините – убегаю, важная встреча.
– Свидание? – подмигнула Агата. Он засмеялся:
– Важным может быть только свидание. Итак, роли такие: Лягушка, Иванушка, Маковая Росинка, просто Росинка, Комар, Пиявка. Ну и так далее. Делите все честно и справедливо. И творческий подход не забывайте.
Он умчался. И сразу начался скандал:
– Кто такая Маковая Росинка? – кипятилась Анюта балетная. – Я должна понимать образ, я должна войти в состояние персонажа, а я не понимаю. Когда я танцую «Спящую красавицу», мне все понятно: сначала спит, а потом просыпается от горячего поцелуя принца. Он влюблен, она тоже, все ясно! Маковая Росинка – ничего не ясно!
– «Маковой росинки во рту не было» – так говорят, когда хотят есть. Очень понятное состояние, – хмыкнул самый умный Гриша. – Например, сейчас я голодный, с утра не было маковой росинки.
Тут его любимая Бомбина протянула Грише бублик, он вгрызся в него и благодарно улыбнулся Бомбине. А воспитанники Кирочка и Кристина стали кричать:
– Мы тоже хотим бублик! Мы голодные! А от голода мы непослушные! Или мороженое! Или банан!
– Вас воспитывает такая прекрасная гувернантка. А вы – обычные непослушные дети, завистливые и невоспитанные, – Гриша сказал это, но взглянул на Бомбину, увидел ее глаза и захотел исправить свой промах: – Гувернантка вас учит целыми днями, а вы все равно неотесанные. Кажется, получилось совсем бестактно, прости, Бомбина.
Но она не обиделась, ей стало смешно.
– А можно я буду играть в вашем спектакле медведицу? – предложила Бомбина. Стройная и высокая, она на медведицу нисколько не походила.
– Тебе не подходит, – сказал самый умный Гриша, он сам не заметил, как вошел в роль режиссера. – Медведица косолапая и неуклюжая, а ты красивая.
– И уклюжая, – хихикнула Оля. – Пусть играет.
– А в этой сказке вроде нет медведицы, – засомневалась Агата.
– У нас будет творческий подход – кто кем хочет, тем пускай и будет.
– Классно! После разберемся! – обрадовалась Василиса прекрасная. – Я буду Василисой Прекрасной, коса до пояса!
– А я автобусом!
– А я плеером!
Фантазию только разбуди, она долго не уймется. Если, конечно, фантазия неутомимая.
Мимо проходила писательница. Она слышала выкрики творческих людей, но не остановилась.
– Тороплюсь, мои дорогие, – бросила она. – Но предлагаю одно действующее лицо – Золотую рыбку. Хороший персонаж, большие возможности.
30. Зигзаг
Леха отыскал Юну на дальней дорожке, она сидела на скамейке и рисовала прутиком на снегу.
– Ты что делаешь? – глупо спросил Леха, чтобы что-нибудь сказать.
Она молча взглянула на него и стерла ногой рисунок, будто отвечая: «Не твое дело».
Но Леха успел заметить нарисованное сердце, пронзенное стрелой. Значит, неприступная девочка с таким сказочным именем и ореховыми глазами была влюблена. В кого? Этого Леха не знал, но тут же предположил: «А вдруг в меня?» И сел с ней рядом. В глубине души он знал, что не в него она влюбилась, но так хотелось надеяться!
– Почему ты всегда уходишь? Ты никогда не бываешь на тусовках, не общаешься с девчонками. Почему? Тебе неинтересно? – Он задавал вопросы вроде бы из любопытства, а на самом деле он делал Юне комплимент: «Ты не такая, как все девчонки, ты особенная, необыкновенная». – Ты с прибабахом? – спросил он уже в спину Юны – она опять уходила. – Он догнал ее и пошел рядом. – Простой разговор не хочешь поддержать! Уходишь, как призрак! Может, ты привидение? Я книжку читал про старинный замок, там призрак растворялся в воздухе. Классная книга, я ее на математике начал, а на истории уже всю дочитал – не оторваться!
Юна молча покосилась на него и вдруг рассмеялась.
– Леха, ты постоянно крадешься за мной, выглядываешь из куста, выпрыгиваешь из-за угла. Сам ты призрак. А книгу я тоже читала, она называется «Слухи и духи», страшная.
– Специально пугает писатель, не помню фамилию.
– Фамилии писателей часто забывают, – сказал знакомый голос. Из-за кустов на дорожку Случайных встреч вышла к ним писательница. – Автор пишет, придумывает интересные книги, а читатель не помнит, кто все это сочинил. Обидно. – Она улыбнулась совсем не обиженно, Лехе даже показалось, что писательница подмигнула ему. Он гордо взглянул на Юну – видела ли она, как писательница с ним, Лехой, разговаривает вполне по- свойски и может даже подмигнуть совсем по-приятельски. Но Юны рядом уже не было. Догнать, догнать! Но дорожка Случайных встреч была уже пустой. Вдалеке, на аллее, бабушки, мамы и няни катали коляски.
Леха вздохнул:
– Девочка исчезла, она всегда исчезает. Иногда мне кажется, что ее и не было, что я ее придумал.
Писательница рассмеялась:
– Придумала эту девочку я, а вовсе не ты, Леха. Я сочинила прелестную незнакомку, тоненькую, молчаливую, сочинила загадочную улыбку и легкую походку.
– И зачем вы это придумали? Девчонок и так полная книга.
– Те девочки обычные. А эта особенная, она очень нужна в моей повести.
– Скажите мне зачем. Я тоже имею право знать. Я же один из персонажей.
– Потерпи, персонаж Леха. Со временем узнаешь.
– Ну это очень долго ждать! А я уже сейчас совсем запутался. И Агата обижается.
– Выпутывайся сам, Леха. Не маленький.
Писательница кивнула Лехе и ушла домой дописывать книгу. Леха постоял, подумал, потом догнал писательницу:
– А вы можете сделать так, чтобы в книге персонажи встретились и понравились друг другу? Можете? Ведь вы автор, и от вас все зависит!
– Леха, от меня зависит не все.
– Вот это да! А от кого же все зависит?
– От самих персонажей. Они ведут себя по-своему, а мое дело только рассказать об этом читателю. И если я буду придумывать за них поступки и чувства, читатель скажет: «Вранье», забросит книгу за шкаф или под диван и уткнется в телевизор. А я хочу, чтобы он дочитал книгу до самого конца и сказал: «Все, как в жизни. И со мной так было». Привет, Леха. – И она исчезла. Взрослая писательница не ушла, а именно растворилась в воздухе.
Леха протер глаза, потряс головой. Все исчезали сегодня. Он ругнулся, но
