меня уже был сложен, теперь я развела огонь — маленький, но этого хватит, чтобы приготовить еду — и осторожно полезла сквозь кусты по склону холма в направлении дома.
Здесь я подождала, пока не воцарилась полная темнота; всё это время я поглядывала то на дом (чтобы увидеть, не вышел ли мистер Лумис и не принялся ли опять обшаривать округу взглядом), то на склон холма позади, туда, где находился мой очаг. Стена успешно выполняла своё предназначение: не то что пламени, но даже отсвета не было видно. Единственное, чего оставалось опасаться — это случайная искра; нужно будет проследить за этим повнимательнее. Я вернулась к костру и через пару минут уже готовила себе ужин из консервированной ветчины, кукурузных лепёшек, горошка и яичницы-болтуньи. Проголодалась я просто зверски.
После еды меня разморило, поэтому вместо того чтобы пойти к ручью и вымыть посуду, я взялась за дневник.
Теперь я жалею, что мистер Лумис появился в долине. Без другого человеческого существа я остро чувствовала своё одиночество, но всё равно — это было лучше, чем сейчас. Я не желаю ему смерти, но как было бы хорошо, если бы он по счастливой случайности пошёл другой дорогой и поселился бы в каком- нибудь другом месте! И ещё одна мысль посетила меня: а вдруг где-то там есть и другие люди? Ведь мистер Лумис шёл из своей лаборатории на юг, и моя долина — самая южная точка на его пути. Может ли быть, что дальше к югу есть и другие такие же долины, которые пощадила война? Может, они даже больше моей, и в них живут два, или три, или полдесятка человек? А возможно, там никого нет. Если бы мистер Лумис пошёл другой дорогой, он бы, наверно, набрёл на такую долину...
Почему бы и нет. Мои родители исследовали лишь очень небольшой участок территории. Кто знает — может, другая такая же долина (возможно, даже не одна) лежит в каких-нибудь нескольких милях отсюда? Все они, конечно же, изолированы друг от друга, и если там кто-то живёт, то эти люди тоже думают, что они одни на целом свете.
Когда Фаро возвратился неизвестно откуда, я всё недоумевала и поражалась: где же он был? Могло ли статься так, что он жил в другой долине? Просто перебежал из этой в другую, а потом обратно? Поди узнай. Я ведь даже не имею понятия, с какой стороны он вернулся.
Глава 21
Я в ужасной беде! Мистер Лумис
А произошло вот что.
Дней десять наша система работала. По утрам я спускалась вниз, доила корову, собирала яйца, кормила кур, полола огород. Каждый день делила пищу поровну и долю мистера Лумиса оставляла на заднем крыльце. Когда ему нужна была вода, он выставлял туда же канистру, и я наполняла её из ручья. Носила ему из магазина продукты. Дважды мистер Лумис подходил к задней двери, когда я клала еду на порог, и просил принести ему кое-что сверх обычного: например, соль или растительное масло. В остальном я полагалась на собственное разумение, и он без возражений принимал мой выбор.
Приходилось мириться со многими неудобствами. Мне не доставало моей кухни, плиты, ванны для купания. Я смотрела на зреющие помидоры и ломала голову: как же мне закатать их на зиму? И решила сделать это снаружи, на костре, где-нибудь около амбара — там я смогу воспользоваться отцовским верстаком вместо стеллажа для банок — этого добра в магазине хватало. Я волновалась — знаю, что это глупо, но что поделаешь — о состоянии самого дома: убирает ли мой квартирант, подметает ли полы, да даже как он справляется со стиркой, если он вообще ею занимается. Свои немногочисленные одёжки я стирала в ручье.
На закате, подоив корову во второй раз, я отправлялась в пещеру — всегда в обход, мимо магазина. Пару раз заходила в церковь, но и с этим, как с дневником, была теперь небрежна. Посещение церкви казалось мне теперь чем-то не вполне естественным. Не знаю, почему. Наверно потому, что церковь, как мне всегда казалось — это символ
Мистера Лумиса я почти не видела, разве что издалёка. Полагала, что он смирился с новым порядком. Теперь-то мне известно, что это не так, да и тогда, мне кажется, в глубине души я это знала. Я жила так (а что ещё оставалось?), словно нынешнее положение будет сохраняться вечно. Даже начала беспокоиться о зиме, о том, что надо бы нарубить дров...
По вечерам, перед самым наступлением темноты, мистер Лумис выходил из дому — почти всегда с Фаро. Пёс тренировался в хождении по следу; каждый раз они уходили чуть дальше от дома (мистер Лумис становился всё резвее). Прошло несколько дней, и он попробовал новый метод: спускал Фаро с поводка, но не позволял псу уходить, либо разговаривая с ним, либо тихо посвистывая — я не могла различить. Команда «к ноге» была Фаро уже знакома, но он слушался её только тогда, когда в руках у человека было ружьё.
Три или четыре раза мистер Лумис выезжал на тракторе. Ближе к концу этих десяти дней он не просто объехал вокруг амбара, а предпринял поездку чуть более продолжительную. Он повёл трактор через двор к дому, а потом выехал на дорогу. Оттуда направился в сторону Бёрден-хилла, переключился на высшую передачу и поддал газу. Примерно триста ярдов он гнал трактор на самой большой скорости. Ясно — он испытывал, насколько быстро тот может ехать. Зачем это ему? Трактор мог делать около пятнадцати миль в час — вполне прилично, особенно если учесть, что у него нет ни ветровика, ни рессор.
Утром десятого дня (а может, это был двенадцатый или четырнадцатый — трудно сказать), встав, позавтракав и перенеся свои вещи в пещеру, я взглянула в сторону дома, и моим глазам представилось кое-что новенькое.
Мистер Лумис вышел из дому и зашагал по дороге к магазину. Вид у него при этом был, как у конспиратора — он шёл не собственно по гудрону, а рядом с дорогой, с той стороны, где протекал Бёрден- крик, прячась между деревьями и кустами.
Я достала бинокль. Интересно, что он затевает? Он шёл, всё время пристально глядя прямо перед собой, как будто что-то высматривал. Но что? И тут меня осенило: конечно, меня! Он хотел увидеть, с какой стороны я появлюсь.
Наконец, он остановился, спрятавшись в густой рощице, там, где дорога делала плавный поворот. С этого места магазин был как на ладони.
Это значило: пойди я привычным путём, он бы увидел, что я приближаюсь к магазину со стороны пруда; тогда он знал бы, по крайней мере, на какой половине долины я живу. Тогда я подумала: а с какой мне стати раскрывать свою тайну? Но всё же спуститься было необходимо — собрать яйца, подоить корову и приниматься за работу: на сегодня я запланировала подбавить удобрений в пшеницу, пока она ещё не очень выросла да и погода стоит прохладная.
Ответ был прост: я отправилась другим путём. Всё время оставаясь высоко на склоне, неподалёку от гребня, я прошла до самого южного конца долины, почти до прохода в долину амишей и крутого утёса по другую его сторону, миновав по дороге ту самую памятную райскую яблоню; вглядевшись, я увидела, что её ветви были густо усеяны крохотными зелёными яблочками.
Я спустилась на дорогу там, где мистер Лумис никоим образом не мог меня заметить — с этого места мне даже магазина не было видно. Перейдя дорогу, я направилась обратно, укрываясь под деревьями, растущими со стороны Бёрден-крика. Вскоре деревья уступили место кустарнику, а потом в поле моего зрения возник магазин.
Я пробиралась осторожно, всё время стараясь идти так, чтобы здание находилось между мной и наблюдательным пунктом мистера Лумиса. Наконец достигнув магазина, я проворно ступила на гудрон.
