— Теперь, мистер Кэлхоун…
— Ты ведь должна была предвидеть это, прежде чем налетать на меня, словно летучая мышь из преисподней, — он надвигался на нее.
Кортни пятилась назад, пока не уперлась спиной в джип.
— У меня и в мыслях не было наехать на вас. Я должна была спасти Эбенезера. Я поеду домой и посажу его в клетку как можно скорее…
Джерет схватил ее за руку и притянул к себе.
— Ты наехала на меня, и я упал. И если бы при этом держал в руках ружье, то мог бы застрелить любого из присутствующих или попасть в одну из лошадей. Я повредил ногу, и она ужасно болит, а ты, ах- ах-ах, я уезжаю домой… Эх ты! — Он так крепко прижал ее к себе, что Кортни передавалось тепло его тела.
— Отпустите меня! — Сверкнув глазами и стиснув зубы, Джерет тем не менее разжал руки и отошел от нее, опираясь на костыль.
— На самом деле я и не собирался сворачивать ему шею.
— Еще бы! Не морочьте мне голову!
В глазах Джерета заиграли озорные огоньки:
— Тебя, Малыш, не мешало бы хорошенько выдрать, ты ведь затормозила едва не в футе от меня.
— Неправда, немного дальше! Неужели вы смогли бы даже не поведя бровью убить любимца моего сына?
— В лесу полно других соколов, а этот ваш Эбенезер отвратительный, как сам Сатана.
— А что бы вы почувствовали, если бы я свернула шею вашему Адмиралу Берду?
— Это не одно и то же. Собака и птица — два совершенно разных существа. Кроме того, я намеревался лишь запихнуть вашего сокола в ящик и послать Гая отнести его назад.
— Ха! Так я и поверила: в марте по всему штату Теннесси расцвели маргаритки!
Джерет усмехнулся:
— Я-то думал, что совершаю благородный и великодушный поступок. Даже не представлял, что из-за этого рискую жизнью.
— Хорошо, я поверю вам, — тихо сказала Кортни.
Еле заметные морщинки разбежались от уголков его глаз, и рукою Джерет обнял ее за талию. Говорить стало трудно: губы его почти касались лица Кортни, а глаза заглядывали прямо в душу.
— Я жажду возмездия, Малыш, очень сладкого возмездия. — И тут же Джерет склонился над ней и впился в губы страстным поцелуем, зажигая огонь во всем ее теле. Потом крепко взял за плечи и притянул к себе. Кортни уперлась руками в широкую грудь, пытаясь отстраниться, но Джерет не отпускал и не отрывался от ее губ. Какую-то долю секунды Кортни продолжала борьбу, тогда его язык вторгся в нежную полость ее рта… и все было кончено. Кортни уже смутно представляла себе, что совсем недавно в дикой ярости едва не сбила Джерета Кэлхоуна машиной. Затем все вопросы улетучились из ее головы так же, как улетают по ветру снежинки. Буря стремительных, неистовых, жарких чувств захватила ее. Остатки благоразумия были преданы забвению.
Внезапно Джерет резко отпустил руки. Кортни вздрогнула, по спине пробежал озноб, вызванный его проникновенным голосом:
— Знаешь, Малыш, пожалуй, вся эта суета окупится. — Он улыбнулся улыбкой чувственной и хищной — настоящий самец.
Щеки Кортни запылали:
— Если вы сексуально озабочены…
Джерет расхохотался:
— Да? Ну-ка, продолжай. С нетерпением жду, чем ты закончишь.
— Отойдите от меня! — она сделалась совершенно пунцовой.
— Сексуально озабочен… Это, пожалуй, дает мне надежду.
— Ну, не дразнитесь, у меня просто вырвалось… Я потрясена, что такой холодный и непримиримый человек умеет божественно целоваться.
Продолжая смеяться, Джерет сказал:
— Ах, Малыш, ты так привлекательна, когда сердишься.
— А вы — нет!
— А я и не сержусь. — Он никак не мог справиться со смехом.
— Но и не привлекательны.
— Мерси! Какой милый комплимент!
— Уйдите с дороги. — Гнев постепенно выдыхался, и Кортни чувствовала, что улыбка вот-вот появится на ее лице. Но очень уж не хотелось доставлять Джерету Кэлхоуну такого удовольствия.
— Хочешь, Малыш, еще поцелуемся, прежде чем ты уедешь?
— Нет!
— Ну, если мы постоим подольше, ты одержишь над собой нравственную победу и…
На секунду Кортни прикрыла глаза:
— Из всех людей, купивших поблизости земли… — Джерет не дал ей закончить фразу: «Можешь переехать, это свободная страна». — Вы знаете, что моя семья владела здесь собственностью более века! Зачем же мне уезжать? Уходите с дороги!
Джерет пожал плечами, улыбка с его губ испарилась. Глядя прямо Кортни в глаза, он попросил:
— Подожди еще минутку, Малыш…
Трепет в его голосе заставил Кортни замереть. Джерет вновь притянул ее к себе и стал неистово целовать. Кортни впала в забытье: не помня о случившемся, не замечая гулких ударов своего сердца, она обвила его за шею руками. Поцелуи Джерета были так же необычны, как и он сам. Кортни таяла, растворялась в его руках, прижимаясь всем телом, возвращая ему поцелуи сторицею. Когда, наконец, они остановились, Кортни посмотрела на Джерета снизу вверх, пытаясь прийти в себя, и проговорила:
— Вы опровергаете все законы природы. Несмотря на запах пива, ваши поцелуи доводят до безумия. Вы так же привлекательны в своем натиске, как вождь варваров Аттила.
— А дальше? — спросил Джерет, поблескивая озорными глазами.
— Напрашиваетесь на комплимент, мистер Кэлхоун?
— Ну, так чем еще я пахну?..
Вся в огне, Кортни словно парила в облаках. Желание было в ней так сильно, что почти заглушило прозвучавший вопрос. Ее мысли блуждали в беспорядке, и не было никакой возможности объяснить даже себе, почему этот человек так необыкновенно действует на нее, ведь даже их словесные перепалки приводят в возбуждение. Не думая, Кортни ответила:
— Запах… как клевер… теплым вечером.
Голос Джерета — еле слышный, завораживающий:
— А мои поцелуи?
Это вернуло Кортни к действительности:
— Как объявление войны. Уйдите вы, наконец, с моей дороги?
— Я напуган до смерти Малыш. — Джерет усмехнулся. — Уйду сразу, как только ты расскажешь о моих поцелуях. Какие они?
— Черт бы их побрал, если использовать ваши выражения.
— Сейчас я попытаюсь рассказать, о чем вы думаете.
— Ради Бога, не надо!
— Так. Приятно пахнет… Воодушевляет… Возбуждает?
— Забудьте это! Вы собираетесь торчать здесь целый день?
— Боитесь?
— Надоело!
— Видел, как вам «надоело» еще минуту назад.
Кортни вспыхнула и попятилась, спрятавшись за запасное колесо джипа. Джерет приблизился к ней снова и, легонько взяв за подбородок, повернул лицом к себе:
