Пленная Воля

К чужой земле припал великий Пан,
И плещет Понт Эвксинский.

Алушта. 1917

«Прижалась к берегу недальняя дорога…»

Прижалась к берегу недальняя дорога,
Встал на дыбы прибрежный ряд холмов,
И к бледной синеве, спадающей полого,
Уходит море медленно и строго,
Как грузный зверь на свой звериный лов.

Застыл в горах размах тяжелой пляски,
Тысячелетен лад дробящейся волны,
И только люди, как на сцене маски,
То радостной, то горестной развязки
Для быстрых игр искать принуждены.

Вон там, где узкие меж двух морей ворота,
Сражались воины полсотни городов,
И не было в их мужестве расчета,
Но лишь о чести и любви забота
И мера будущих эпических стихов.

И путь от родины продолжив в наши дали,
Когда-то мимо этих берегов
Проплыл корабль, чьи паруса сверкали
Тем золотом, которого искали
Пловцы суровые и чтившие богов.

А в буйный век, изнеженный и грубый,
Смиренных подвигов и дерзостных измен,
Пока гремели крестоносцев трубы,
Средь диких скал лобзал девичьи губы
И в рабстве страсти царственный Комнен.

И вот зыбуча, как пески морские,
Под нами твердь, и даль я стерегу,
Где Илион, Эллада, Византия, —
Меж тем как за руном пустилась в путь Россия
И дочь Андроника стоит на берегу.

Алушта. 1917

В Кахетии

Кострами снежными вершины
Горят под небом голубым;
На каменистом дне долины
Лениво движутся арбы.

Меж виноградников и пашен,
Где осень жатву собрала,
Церковных шестигранных башен
Чуть серебрятся купола.

И не колебля воздух сонный,
Где спит, как в люльке, тишина,
Настойчиво и заглушенно
Тягучая звучит зурна.

Стаканы мерно зазвенели,
И стройным песням старины
Внимает бледный Руставели —
Из рамы темной, со стены.

Цинандали. 1917

«Все напряженней и любовней…»

Все напряженней и любовней
Смотрю я в сумрачную даль.
Синеет купол над часовней,
Где молится моя печаль.