Пленная Воля

За радость здешнюю, за здешнее страданье
благословлю Тебя, кем буду я судим.

«Всегда ль стремиться будем…»

Всегда ль стремиться будем
к нездешним берегам:
что непонятно людям —
неведомо богам.

И лживым прорицаньям,
во власти тех же пут,
с бессмысленным вниманьем
внимают там и тут.

Хоть мельком заглянуть бы
за ту немую грань,
где ткут глухие судьбы
узорчатую ткань,

где прихотью случайной
родится и живет,
своей не зная тайны,
и этот мир, и тот.

Загадкою столикой
двояко смущены
бессмертные владыки
и смертные сыны.

И так сплелися нити,
что к небу и к земле
единый вихрь событий
взмывается во мгле.

Разгадки не добудем,
увы! ни там, ни тут:
что непонятно людям,
и боги не поймут.

«Мне знакомы три напева…»

Мне знакомы три напева,
уловил их чуткий слух:
нашептала первый дева,
а другой — напев старух.

Все пленительны, но третий
самым внятным был из трех
оттого, что нет на свете
слов звучней, чем женский вздох.

Непорочность, примиренность,
страсть скорбящая в тиши,
вам — троякая влюбленность
очарованной души.

«Так… Пушкин, Рыбников, Евангелье… А рядом…»

Так… Пушкин, Рыбников, Евангелье… А рядом
листок вечерний, купленный сейчас,
с сырой печатью, с злободневным ядом,
рожденный только что и мертвый через час.

И тут же — Русская газета,
два моря переплывшая давно.
Закрыта дверь, завешено окно,
и дождь и буря на дворе… И это,