девст¬венность, будет превращаться в женщину. И все благодаря ему. Благодаря ему.
Девственность? Значит, будет кровь. За грех всегда при¬ходится расплачиваться кровью. И даже умирать.
У Габриеля перехватило сердце. Ему даже показалось, что оно на несколько секунд остановилось. И вдруг ему вспомнились строки старинного стихотворения, прочитан¬ного, когда он еще учился в колледже Святой Магдалины.
Перед ним с предельной ясностью встала картина: он профессор Габриель О. Эмерсон, потенциальный соблазнитель прекрасной девственницы Джулианны — не кто иной,к
ак…блоха.
У него в ушах зазвучали слова из стихотворения Джона Донна:
Узри в блохе, что мирно льнет к стене,
В сколь малом ты отказываешь мне.
Кровь поровну пила она из нас:
Твоя с моей в ней смешаны сейчас.
Но этого ведь мы не назовем Грехом, потерей девственности, злом.
Блоха, от крови смешанной пьяна,
Пред вечным сном насытилась сполна;
Достигла больше нашего она1.
Подсознание Габриеля точно рассчитало момент, чтобы напомнить ему строки Донна. Стихотворение это было на¬писано как аргумент в пользу соблазнения. Донн говорил девственнице, которую желал сделать своей любовницей, что лишение невинности имеет куда меньше последствий, чем убийство блохи. Поэт убеждал девушку отдаться ему быстро и не раздумывая, без колебаний и сожалений.
Слова Донна в точности описывали то, что Габриель на-меревался сделать с Джулией. Точно описывали и велико¬лепно оправдывали его намерения… Вкусить аромат, исто¬чаемый ее девственностью. Овладеть ею. Согрешить, уже не вкушая аромат, а высасывая из нее соки и опустошая ее. А потом… бросить, как надоевшую игрушку.
Она была чиста. Она была невинна. Он ее хотел.
Facilis descensus Averni. «Путь легок в ад».
Но он не хотел быть тем, кто вынудит ее пролить кровь. Сколько бы лет он ни прожил, никогда он не сможет и не за¬хочет лишить невинности еще одну девушку и увидеть ее кровь. В его мозгу разом померкли все мысли о соблазнении и неистовом, страстном совокуплении прямо на столе, на стульях, у стены, книжных полок или на подоконнике. Он не овладеет ею, не заявит своих прав на то, на что у него нет прав.
1 Стихотворение «Блоха» английского поэта и проповедника Джона Донна (1572-1631). Перевод Иосифа Бродского. В романе приведена первая треть стихотворения.
Габриель Эмерсон был весьма заурядным и лишь наполовину раскаявшимся грешником. Он испытывал повышеный интерес к прекрасному полу и собственным телесным
наслаждениям и знал, что в этом им управляет обыкновенная похоть. Никогда этот плотский голод не становился чем-то хотя бы отдаленно напоминающим любовь. Но, невзирая на все его моральные изъяны и вечную неспособность противиться искушению, один моральный принцип у Габриеля все же был. Была одна черта, которую он никогда не переступал.
Профессор Эмерсон не соблазнял девственниц. В отличие от многих мужчин он не «лакомился целочками», даже если к го-то из них уговаривал его помочь лишиться невинности. Весь свой плотский голод он утолял лишь с теми женщина¬ми, которые тоже испытывали потребность в этом. И сейчас он не мог нарушить свою единственную моральную заповедь ради одного-двух часов наслаждений с прелестной Джулией Митчелл. Даже у падшего ангела существуют запреты.
Габриель не покусится на ее девственность. Он оставит ее такой, какой застал у себя в отсеке: кареглазым ангелом с румяными щеками. И пусть она дремлет на жестком стуль¬чике, окруженная кроликами. Пусть спит без тревог, опас¬ностей, ласк и поцелуев.
Он уже взялся за дверную ручку, чтобы тихо уйти и запе¬реть за собой дверь, как вдруг услышал, что Джулия просы¬пается.
Он вздохнул и опустил голову. Он мечтал провести с нею ночь любви, а вовсе не ночь ненависти. Габриель помнил се¬бя другим, прежде чем грехи и пороки возымели над ним свою власть, покрывая шипами и колючками тропу, по кото¬рой он еще надеялся прийти к добродетельной жизни. Едва пи Джулия что-то заподозрит. В конце концов, отсек при¬надлежал ему, и сейчас он стоял не возле стола, а возле две¬ри. Имеет же право профессор Эмерсон без предупреждения пойти туда, где он хозяин. Он расправил плечи и закрыл глаза, подыскивая слова, которые скажет ей.
Мисс Митчелл слегка застонала и потянулась. Потом открыла заспанные глаза и зевнула, прикрывая рот ладошкой.
Но стоило ей увидеть стоящего у двери профессора Эмер- сона, как ее глаза широко распахнулись. Она вскрикнула, спрыгнула со стула и прижалась к стене. Она настолько пе¬репугалась, что Габриелю было больно на это смотреть. У него разрывалось сердце, что доказывало: сердце у него все-таки есть.
— Успокойтесь, Джулианна, это всего-навсего я. — Он поднял руки и наградил ее обезоруживающей улыбкой.
Джулия оцепенела. Только что он ей снился. И вдруг он… здесь. Она протерла глаза. Габриель не исчез. Он по-преж¬нему стоял у двери и смотрел на нее. Тогда она ущипнула себя за руку. Габриель остался на месте.
«Он меня застукал».
— Джулианна, говорю вам: это всего лишь я, а не приви- дение. Надеюсь, я не слишком вас напугал?
Она часто заморгала, потом вновь стала протирать глаза.
— Я… не знаю.
— И давно вы здесь? — спросил он, опуская руки.
— Н-не… знаю. — Она еще не совсем проснулась.
— А Пол тоже здесь?
— Нет.
Габриель почувствовал некоторое облегчение.
— Позвольте спросить, как вообще вы здесь очутились? Этот отсек закреплен за мною.
Глаза Джулии заметались. Мало того что она сама попала в беду, так еще и Пола подставила. Теперь Габриель его выгонит.
Страх сделал ее неуклюжей. Джулия опрокинула стул. На- гнувшись, чтобы его поднять, она локтем смахнула со стола стопку книг, прихватив и пачку бумаги для заметок. Белые квадратики взмыли в воздух, а потом начали плавно опускаться. Это напоминало странный снегопад из сюрреалистического фильма. Большие квадратные снежинки и ангел.
«До чего же она красивая», — подумал Габриель.
Джулия ползала на коленях, собирая книги и бумажки и тут же роняя их снова. Она непрерывно бормотала извинения, пытаясь объяснить, что попросила ключ у Пола. И сно- ва - ворох извинений, которые она произносила истово, как набожные монахини произносят свои ежедневные мо-
литвы.
Габриель подбежал к ней и коснулся ее плеча:
- Успокойтесь. Я ничуть не возражаю против того, что мы здесь занимаетесь. Помещение не должно пустовать. Еще раз говорю вам: успокойтесь.
Джулия закрыла глаза, ожидая, когда сердце перестанет колотиться. Но успокоиться ей мешала тревога за Пола. Она шала: Габриелю нужно на ком-то сорвать злость. Без Пола она бы сюда не попала. Значит, он главный виновник. Те¬перь Габриель запретит ему здесь появляться. Возможно, что навсегда.
