— Это уже личное дело каждого. Я хочу спросить: если у меня с моей аспиранткой просто дружеские отношения, является ли это нарушением университетского регламента?
— Эмерсон, никто не поверит, будто ваши отношения с этой аспиранткой не включают в себя интимные отноше¬ния. Особенно учитывая вашу репутацию. Естественно, бре¬мя доказательства вашей вины лежит на ваших работодате¬лях, если только ваша chiquita не подаст на вас жалобу или если кто-то не застукает вас в компрометирующей ситуации. Я уж молчу о том, если она окажется беременной.
— Такого быть не может.
— Все так говорят, Эмерсон.
— Согласен, но, учитывая характер наших с нею отноше¬ний, такого действительно просто не может быть.
Джон закатил глаза, но решил не читать профессору лек¬цию на биологическую тему.
— Если вас застанут вместе без явных доказательств сек¬суальных отношений, вы, Эмерсон, скорее всего, отделаетесь дисциплинарным взысканием за неподобающее поведение. Но это лишь мои предположения. Я уже сказал: прежде чем давать вам советы, мне нужно созвониться с той женщи¬ной. Она хорошо разбирается в университетском крючко¬творстве.
— Спасибо.
— В конце концов, под удар поставлена ваша задница, а не моя. Так что будьте осторожны. Мне-то что? Я в любом случае получу свой гонорар. — Джон прочистил горло. — Габриель?
— Я вас слушаю.
— Вот что, Эмерсон. Один совет я вам все-таки дам, и вполне профессиональный. Держитесь подальше от девушек, потасовок, пьянства в общественных местах и всего похоже¬го. Учтите: любой иск против университета сразу высветит ваше прошлое, а вам едва ли хочется такой известности. Луч¬ше, если прошлое останется в прошлом. Вы меня поняли?
— Да, Джон.
Попрощавшись с адвокатом, Габриель швырнул трубку и решил выплеснуть накопившиеся эмоции в фехтовальном клубе.
? ? ¦>
Вернувшись домой, Джулия сразу же принялась иссле¬довать припорошенную снегом клумбу, надеясь найти там хотя бы часть открытки Габриеля. Ей удалось извлечь лишь несколько клочков.
Почти весь остаток дня и вечер Джулия листала моногра¬фию Чарльза Уильямса, делая краткие выписки. Габриель оказался почти что провидцем. Читая основательный труд Уильямса, Джулия нашла там немало полезного для своей диссертации.
Перед сном она сидела на кровати, слушала музыку и ду¬мала о Габриеле. Вторую закачанную им песню — «Молит¬ва Данте» — тоже исполняла Лорина Маккеннитт. Слова и голос певицы так подействовали на Джулию, что она рас¬плакалась.
Она снова достала из комода фотографию Габриеля и по¬ложила себе под подушку. Сон не шел. Тогда она попыталась спокойно и отстраненно проанализировать все, что про¬изошло между нею и Габриелем за минувшие сутки.
Начать с того, что он предрасположен к наркотикам. Если он когда-нибудь опять сорвется, то сломает жизнь не только себе, но и ей.
Затем она подумала о том, что ее отношения с Габриелем могут угрожать карьере их обоих. Стоит кому-нибудь случай¬но узнать об их отношениях, и по факультету поползут сплет¬ни, густо сдобренные домыслами и откровенным враньем. Габриель сделается предметом пересудов на факультетских вечеринках, где коллеги будут упражняться в остроумии, пе¬ремывая ему кости. А потом факультетское руководство, сто¬ящее на страже нравственности, сочтет нецелесообразным продлевать контракт с одаренным, но дурно влияющим на студентов и аспирантов профессором Эмерсоном. Джулии тоже достанется. Ее представят заурядной молодой шлюш¬кой, стремящейся раздвиганием ног добиться степени маги¬стра, поскольку это единственный доступный ей способ. Если кто-то уже видел их вместе, бесполезно ждать конца семестра. За эти пять недель их успеют вывалять в грязи.
И наконец, она по уши влюбилась в Габриеля Эмерсона, когда ей было семнадцать. Первый раз ее взяли за руку, по¬смотрели в глаза, поцеловали, прошептали ласковые слова. Ну и что? Можно много чего накрутить вокруг их первой встречи. Можно сказать, что она была предопределена судь¬бой и все такое. Но какой бы ни была истинная причина их встречи, Джулия крепко и по-настоящему влюбилась в этого человека. Она пробовала подавить свои чувства. Пробовала даже избавиться от них и влюбиться в другого. Но стоило ей провести вчера ночь в объятиях Габриеля, и все вернулось. «Оборонительные сооружения», которые она строила в своей душе, оказались песчаным замком, смытым приливной вол¬ной. Ее любовь к Габриелю никуда не исчезла. Достаточно было одной ночи, и крохотная искорка вспыхнула неистовым факелом. И это пламя не могли уже погасить никакие при¬ливные волны.
Что толку говорить о выборе, если выбора у нее нет? Свой выбор она сделала шесть лет назад, когда без колебаний про¬тянула ему руку и пошла с ним в старый яблоневый сад. До¬статочно было его первого прикосновения, и Джулия уже знала: она принадлежит этому человеку. Все эти годы Габри¬ель незримо присутствовал в ее жизни, как призрак, которо¬го не прогнать. И теперь этот призрак обрел плоть. Заявил, что Джулия ему нужна.
Но вот любит ли ее Габриель?
? ¦> ?
На следующее утро, проверив голосовую почту, Джулия обнаружила сообщение Габриеля. Он позвонил, когда она уже спала.
Джулианна, ты обещала отвечать на звонки. [Вздыхает.] Я решил, что ты мылась в душе и не слышала сигнала. Пере¬звони мне, как только прослушаешь это сообщение.
Жаль, что мне сегодня не удалось никуда тебя сводить. Но я бы с удовольствием сделал это завтра. Можем мы хотя бы обсудить этот вопрос? [Пауза…] Позвони мне, principessa . Пожалуйста, позвони.
Джулия сразу же занесла его номер в память телефона, введя имя Данте Алигьери. Потом позвонила сама, но те¬перь его телефон был переключен на прием голосовых со¬общений.
Привет, это я. Прости, пожалуйста; когда ты позвонил, я была не в душе, а уже спала. С удовольствием бы увиделась с тобой, но боюсь, что обед на публике — дело слишком рискован¬ное. Мне очень хочется снова узнать тебя, Габриель, и я надеюсь, мы найдем безопасное место, где сможем это сделать. А сейчас твой телефон недоступен. Позвони, когда освободишься.
В пятницу Джулия почти до вечера шлифовала план сво¬ей диссертации. Телефон оставался включенным, однако Габриель больше не звонил. Зато ей позвонил Пол. Он нахо¬дился в библиотечном отсеке. Едва начавшийся разговор
был прерван внезапным появлением профессора Эмерсона. Настроение профессора заметно улучшилось, из чего Поп заключил, что буря, угрожавшая разразиться над головой Джулии, промчалась стороной.
Встреча с Кэтрин Пиктон была очень интересной, но, вернувшись домой, Джулия поняла, что очень проголодалась, Обследовав шкаф и холодильник, она нашла лишь томатный суп-пюре быстрого приготовления. Поужинав, Джулия от правилась в душ. Завернувшись в фиолетовое полотенце, которое едва закрывало ее грудь и живот, она стала выбирать себе ночную пижаму. Холодный октябрьский воздух и при ближение Хеллоуина остановили ее выбор на пижаме с фо¬нариками из тыквы.
Тук-тук-тук.
Джулия испуганно вскрикнула. Стук продолжался, сопро вождаемый невнятным бормотанием. Собрав всю храбрость, какая у нее была, Джулия подскочила к окну и отдернула занавеску, увидев по ту сторону рамы… встревоженное лицо Габриеля.
— Ну и напугал же ты меня! — рассердилась Джулия.
Одной рукой она взялась за шпингалет старого, плохо от
крывавшегося окна, а другой прижимала сползающее поло¬тенце.
— У тебя не отвечал ни телефон, ни домофон. Я уже вол¬новаться начал. Пошел на задний двор. Смотрю, твое окно освещено. — Заметив, что ей не поднять раму, Габриель про- сунул руку. — Я сам. — Одним движением он поднял скри¬пучую раму и вручил Джулии два бумажных пакета.
— Что это? — спросила она.
