головокружение сковало все тело. Рявкнул гром, и мрак поглотил меня.
Далекие голоса и торопливые шаги мешались во тьме с оглушительным лязганьем и громыханием. Запаху дыма сопутствовал плеск воды, пока ко мне постепенно возвращалось сознание. Я лежала на твердой поверхности; голова у меня раскалывалась, а во рту пересохло. Тревога, порожденная жутким воспоминанием, пробудила мои затуманенные умственные способности.
Мои веки разомкнулись. Глаза ослепил свет. Я попыталась сесть, но головокружение одолело меня. Грубая тяжелая ткань прикрывала меня до подбородка, и я заворочалась под ней, крича: «Энн!»
Смутное лицо Энн наклонилось надо мной.
— Милая Шарлотта! — Ее лицо было бледным и осунувшимся. — Благодарение Богу, ты очнулась!
— Эти люди… Где они? — Задыхаясь от тревоги я стиснула руки сестры.
Энн сказала с ободряющей улыбкой:
— Не бойся, Шарлотта. Мы теперь в полной безопасности.
Я расслабилась, хотя продолжала недоумевать.
— Где мы?
— На Лидском вокзале. В кабинете начальника станции…
— Мои очки…
Энн надела очки мне на нос, и все вокруг приобрело четкость. На стенах висели разноцветные карты британских железных дорог. Я увидела комнату, где находился письменный стол, книжные шкафы, диван, на котором я лежала под одеялом, и несколько стульев.
— Как мы попали сюда? — Теперь я узнала шум прибывающих на станцию поездов и голоса торопящихся людей. За окном лил дождь. — Что случилось с нами?
Дверь отворилась. Энн сказала через плечо:
— Войдите, моя сестра наконец пришла в себя.
В комнату вошел Гилберт Уайт. Какое неописуемое изумление я испытала!
— Еще раз здравствуйте, мисс Бронте, — сказал он, сочувственно глядя на меня. Его темные волосы были мокрыми, черный сюртук влажно липнул к телу. — Как вы себя чувствуете?
— На редкость плохо, но вполне живой. — Я села прямо, борясь с головокружением. — Что вы тут делаете?
— Мистер Уайт спас нас, — сказала Энн, благодарно глядя на него.
— Ничего не понимаю. — Ошеломленная всем, произошедшим за эти краткие минуты, я покачала головой и поморщилась от боли. — Что случилось?
Гилберт Уайт примостился на стуле рядом. Его щеки были все в синяках, а белый воротничок разорван, но выглядел он полным сил, его мужественная внешность только выиграла от этих повреждений.
— Я ехал на том же поезде, что и вы. Когда я сошел на этой станции, то увидел, как двое мужчин вылезли из вагона впереди моего, поддерживая женщину, которая была словно не в силах идти сама.
— Это была ты, Шарлотта, — пояснила Энн. — Напавшие на нас мужчины каким-то образом тебя усыпили.
— Наверное, с помощью химикалии на тряпке, которую они прижали к моему лицу. — Сухость в горле превратила мой голос в сипение, и Энн подала мне стакан с водой, которую я благодарно выпила. — Что это могло быть такое?
— Вероятно, эфир, новое средство, с помощью которого хирурги усыпляют пациентов перед операциями, — объяснил Гилберт Уайт. — Сначала я не понял, что этой женщиной были вы, так как ваше лицо было от меня скрыто. Затем я услышал крики в вагоне, из которого сошли эти двое. Я поспешил туда, заглянул в купе и увидел на полу вашу сестру, связанную и с кляпом во рту.
— Ах, Энн! — сказала я в ужасе. — Тебя ранили?
— Вовсе нет, только напугали. Когда мистер Уайт вытащил кляп, мы узнали друг друга. Я умоляла его спасти тебя. Он позвал железнодорожных служащих помочь мне и побежал за похитителями.
— Я увидел их перед вокзалом, — сказал мистер Уайт. — Они усаживали вас в наемный экипаж. Один влез следом за вами. Я успел ухватить второго и сбить его с ног. Экипаж уже покатил. Я прыгнул внутрь. Тот, что был там, вступил со мной в драку, но я вышвырнул его на мостовую и приказал кучеру вернуться к вокзалу.
— Он внес тебя внутрь, — сказала Энн, — и получил разрешение начальника станции уложить тебя здесь.
— От всей души благодарю вас, сэр, — сказала я, преисполненная признательности. — Право, я убеждена, что обязана вам жизнью. Куда они меня везли?
— К несчастью, у меня не было возможности расспросить их, так как они скрылись весьма торопливо.
Энн сказала:
— Мистер Уайт в первую очередь позаботился о твоей безопасности. — Она улыбнулась ему, и я поняла, что своими поступками он завоевал ее уважение. — Он не мог покинуть тебя и погнаться за ними.
Чтобы мужчина поступил так ради меня! Будто осуществились фантазии, которые поглощали меня в дни моей юности, когда я сочиняла, как меня спасает герцог Заморра, воображаемый герой моих грез. Меня охватил блаженный трепет.
Гилберт Уайт внимательно всмотрелся в меня.
— Цвет лица у вас стал заметно лучше. — Намек на улыбку смягчил суровую серьезность его черт.
Не догадался ли он о моих мыслях? Стыдясь, что он мог заметить, как я покраснела, я напомнила себе, что я уже не глупенькая девочка, а приключение этого вечера не было фантазией. Мы все трое могли получить тяжкие увечья, если не хуже.
— Но что было нужно от меня этим людям? — сказала я Энн. — Они что-нибудь украли у нас?
— Перед тем как покинуть вагон, они пролистали наши книги и вытряхнули наши сумки, но все тут в целости. — Энн кивнула на наш кофр, на котором лежали другие наши вещи.
— Им была нужна только я, — сказала я даже в еще большей тревоге и растерянности. — Но для чего?
— Я слышала, что мужчины иногда похищают женщин с бесчестными намерениями, — пробормотала Энн, опуская глаза от отвращения к преступлению, на которое намекнула.
— Но я склонна думать, что случившееся со мной относится к цепи событий, порожденных убийством, — сказала я. — Один из них мог быть тем, кто погнался за мной в опере, а другой разгромил нашу комнату в «Кофейне Капитула». Хотя у меня нет того, что они ищут, возможно, им кажется, будто я способна привести их к цели.
— Если так, то один из них убил мою сестру. — Гилберт Уайт поднялся на ноги. На его лице оживление мешалось с тревогой; он начал беспокойно расхаживать по кабинету. — Если мы не выясним подоплеку этих преступлений и не схватим преступников, нападения на вас, несомненно, будут продолжаться. Единственный способ добиться отмщения за Изабель и защитить вас, это обеспечить поимку этих людей. Я сообщил о случившемся местной полиции, но я толком не рассмотрел похитителей. — Он обернулся ко мне, в его блестящих глазах светилась надежда. — Может быть, вы способны описать их?
— Должна с сожалением признаться, что не обращала на них внимания, пока не стало слишком поздно, — сказала я грустно.
— Как и я, — подтвердила Энн.
— Однако нужно попытаться вспомнить о них как можно больше, — добавила я.
Но тут в кабинет вошел начальник станции, краснолицый мужчина, облаченный в форму железной дороги.
— Прошу извинения, — сказал он. — Просто хотел справиться, как себя чувствуют барышни.
Мы с Энн заверили его, что чувствуем себя хорошо.
— Жаль, что подобное произошло с вами на нашей железной дороге, — сказал он. — Боюсь, вы
