Куана.
Как ни страшилась я Куана, мне было необходимо доказать мистеру Слейду, что я на одной стороне с ним и что я сыграю свою роль. Я обошла его, направляясь к двери, но он схватил меня за руку и притянул к себе. Сердце у меня заколотилось от страха, что он принудит меня открыть ему, как я оказалась под властью Куана. И от равного страха перед тем, что может произойти, когда мужчина и женщина оказываются наедине друг с другом. Слейд коснулся моей щеки, она запылала. Наши лица были так близко, что я чувствовала, как смешивается наше дыхание. Когда он наклонил ко мне голову, как я возжаждала прикосновения его губ к моим!
Внезапная пугающая мысль угасила мое желание. Пытался ли мистер Слейд соблазнить меня, потому что хочет меня по-настоящему, или он преследовал иную, менее лестную для меня, цель? Может быть, он понял, что его власть надо мной ослабла, и старался обеспечить себе мою покорность? Куан влил яд в мои отношения с мистером Слейдом. Прежде я нетерпеливо обрадовалась бы его поцелую, теперь я отвернула лицо. Мистер Слейд поколебался, затем выпустил мою руку. Я была не в силах смотреть на него, а потому не знаю, отразилось ли на его лице страдание, потому что я оттолкнула его, или раздражение, что его хитрость не удалась.
— Ну, так до свидания, мисс Бронте, — сказал он холодно и официально. — Берегите себя.
Я выбежала из Устричного коттеджа в ужасе, что погубила надежды, которые все еще лелеяла, пусть даже и не доверяла побуждениям мистера Слейда. Снаружи поднялся ветер, туман смело в море. Полночь, видимо, настала и миновала: дома стояли темные. В черном небе, пока я пробежала через город и поспешила дальше по дороге, между клочьями тумана светили луна и звезды. Ощущение, что за мной следят, владело мной сильнее прежнего. Мне чудилось, будто я слышу шаги, эхом повторяющие мои, и чье-то еще дыхание. Наконец я добралась до бухты, где грохот моря заглушал все другие звуки. Я кралась по дорожке к дому. Окна сияли огнями, и я впала в отчаяние. Даже если Куан, Хитчмен и Ник не знают, что меня нет в моей комнате, я не решалась прокрасться мимо них. Как я жалела, что вернулась! Сохрани я ясность мыслей, так поддержала бы намерение мистера Слейда штурмовать дом. Пока я, колеблясь, стояла шагах в двадцати от дома, мое запястье стиснула чья-то рука и увлекла меня в купу сосен на уступе, нависающем над морем. Я испуганно вскрикнула.
— Мисс Бронте, вы молчите, или я бросать вас в воду, — сказал Тин-нань.
Зловещность его тона и то, что я знала о его характере, убедили меня в серьезности его угрозы. Я спросила:
— Где вы были? — спросила я. Лицо у него было грязным, в потеках слез, одежда в беспорядке. — Все вас ищут.
— Я стараюсь убежать, — сказал Тин-нань. Всхлипы и спазмы прерывали его дыхание. — Но нет места куда идти. — Он уцепился за меня. — Вы помогать мне вернуться в Китай!
— Мне очень жаль, но я не могу, — сказала я, изумленная его убеждением, что я могу и соглашусь сделать это. — У меня нет денег, и я даже не знаю, как путешествуют в Китай. — Я знала, как он изнывает по своей родной стране, но и вообразить не могла, что он решится на подобное. — Кроме того, ваш отец этого не одобрит.
— Пожалуйста! — Тин-нань, почти взрослый мужчина, разразился истерическими рыданиями. — Вы должны помогать. У меня больше никого нет!
Огни осветили дорожку. Тин-нань и я замерли. В неожиданном свете его глаза заискрились паникой. Как и мои, надо полагать. Мы услышали, как Хитчмен сказал:
— Я слышал голоса вон там.
К нам быстро приближались два горящих фонаря под аккомпанемент шагов. Тин-нань скользнул за деревья и настойчиво зашептал:
— Пожалуйста! Не позвольте им схватить меня!
Оснований бояться у меня было даже больше, чем у Тин-наня. Свет озарил меня, и я на мгновение ослепла. Затем я различила Хитчмена и Ника с фонарями в руках. Они меня увидели, и было поздно прятаться от них.
— Мисс Бронте, что вы делаете тут, снаружи? — свирепо спросил Хитчмен.
Я оказалась перед выбором: не выдать Тин-наня и вытерпеть вопросы, на которые не хотела отвечать; или я могла выдать его в надежде, что это защитит меня.
— Я вышла подышать, — сказала я. — Услышала шорох и пошла посмотреть. Я нашла Тин-наня.
И указала на него. Когда Хитчмен и Ник осветили его фонарями, он отчаянно посмотрел по сторонам, ища спасения. Но они преграждали дорожку, а позади него под крутым обрывом ревело, пенилось море. Тин-нань зарыдал от отчаяния. Он позволил Нику повести его по дорожке, но, проходя мимо меня, он пробурчал:
— Будет день, вы пожалеть. Будет день, я заставлять вас заплатить.
Хитчмен повел меня к дому.
— Отличная работа, мисс Бронте. Но в будущем соблюдайте правила.
Я поблагодарила Небеса, что он поверил моей выдумке. После того как он запер меня в моей комнате, я упала на колени и молила Бога помочь мне выжить. Я попыталась разобраться в моих смятенных чувствах. Бесспорно, я позволила себе излишнее сочувствие к Куану. Теперь, когда я была далеко от мистера Слейда, я думала о нем гораздо лучше и бранила себя за то, что отвергла возможность, которая вряд ли повторится. Я надеялась, что не оттолкнула его навсегда. Я надеялась, что протяну достаточно долго, чтобы мы помирились.
В дверь постучали.
Появился Хитчмен и сказал:
— Куан желает видеть вас.
Он проводил меня наверх в мансарду, где Куан сидел за столом. Горела одна лампа. Его лицо над темным костюмом, казалось, невесомо парило в темной комнате, будто лик восточного бога над алтарем в храме. Он отослал Хитчмена и пригласил меня сесть.
— Тысяча благодарностей за возвращение мне моего сына, — сказал он.
— Я рада оказаться полезной, — сказала я с облегчением, полагая, что он, видимо, не намерен карать меня за то, что я вышла из дома. Мне было жаль, что я выдала Тин-наня, но он был в большей безопасности здесь, чем скитаясь в одиночестве.
Черное свечение взгляда Куана было сосредоточено на мне.
— Ваши волосы влажны от тумана. Ваши щеки раскраснелись от холода ночного воздуха.
В мое сердце просочился страх. Не подразумевает ли он, что я пробыла снаружи дольше, чем дала понять, когда Хитчмен нашел меня? Но он сказал лишь:
— Вам следует выпить немножко вина, чтобы согреться.
Он достал бутылку и налил мне бокал. Вино поблескивало рубиновой злостью. Я остерегаюсь крепких напитков — возможно, из опасения попасть в зависимость от них, как случилось с Брэнуэллом, — и я отказалась бы, если бы не боялась оскорбить Куана. Я взяла бокал и отпила. Вино было сладковато- пьянящим с горьким послевкусием.
— Вы заслужили награду за то, что нашли Тин-наня, — сказал Куан. — Так какой она будет?
Мне хотелось сказать, что он должен вернуться в Китай и никогда больше никому не причинять зла. Сказала же я вот что:
— Мне хотелось бы услышать остальную часть вашей истории.
И да поможет мне Бог передать эти сведения мистеру Слейду и обеспечить поимку Куана!
Куан кивнул.
— Ваш выбор мне приятен. — И он возобновил свой рассказ, будто нас не перебивали. — После того как я отомстил людям, убившим мою семью, а чиновники Кантона сдались британцам, оставаться в Кантоне я не мог. Я не старался скрыть то, что сделал, и слух про мою расправу с опиумной бандой распространился по городу. Моя жизнь, какой я ее знал, закончилась. Я стал преступником, преследуемым блюстителями закона. Я укрылся в дельте. Тем временем произошли новые события.
Его глаза одновременно смотрели внутрь и вдаль, наружу, перебирая воспоминания.
— Война не кончилась с заключением перемирия. Британцев не удовлетворили деньги, выплаченные им за уничтоженный опиум. Они не оставили намерения завоевать Китай и отправили свои военные
