один.
— КXXХУМММ! — вырвалось у меня из груди в сторону «Опеля».
Машина преследователей подпрыгнула неловко и начала переворачиваться. Я насчитал четыре оборота. Класс!
Самоцветов открыл рот, перестав себя обматывать, и наблюдал за происходящим с бесконечным удивлением. Нет, ну какой я молодец! Разве много есть людей на свете, способных удивить полковника госбезопасности.
Наш водитель, не разобрав что произошло, прокомментировал:
— А малец-то классно стреляет, а Петрович? Надо ж, прямо в колесо угодил.
— Да, молодец. — Самоцветов посмотрел на меня странным взглядом, в котором читался почти что испуг.
— Я еще и не на то способен, — с улыбкой сказал я. А внутри у меня бушевали новые ощущения. Неужели все, что мне снится, правда? Неужели все магические слова, услышанные мной, действительно обладают силой?
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. А надо сказать, что я с пеленок атеист, и всякие там боги с их служителями меня мало интересовали. А тут… Чего ж делать-то? Ведь сила-то есть, и никаким материализмом объяснить я ее не могу. Или пока не могу?
Я перепачкался в крови, пока перевязывал плечо Самоцветову. Растирая ее пальцами, я пытался посмотреть на нее новыми глазами, и вдруг отчетливо понял, что она — источник жизни. Сразу же рассмеялся — чудовищная банальность. Да, банальность. Из-за этой банальности Императора убили. Господи, при чем здесь Император? Уже двадцать первый век на носу, а я о снах думаю, будто это реальность. Ага, не реальность, а «Опель»?
Откуда-то с боку вылетели два джипа — давно я их не видел, но уже через десять секунд группа мотоциклистов отсекла их от нас, и мы, удаляясь, слышали только выстрелы.
— Наконец-то, — сказал Самоцветов, имея в виду вызванную им группу сопровождения. Несколько мотоциклов следовало за нами. На каждом из них сидели по два человека, и те, что позади, держали в руках автоматы.
Больше ничего не произошло. Через три минуты мы были на месте. По служебным делам я много раз бывал у богатых людей за городом и повидал множество «крутых» коттеджей, но этот был особенным.
Он стоял на искусственном пруду, который омывал его со всех сторон. И я видел, что глубина воды достигает нескольких метров. Ни одного моста через ров или другого перехода к дому я не заметил. Само же сооружение напоминало немецкий средневековый замок, но уменьшенный раза в два. Все равно не мало, совсем не мало для нашего времени.
Раздался шорох, и от дома отделилась плита, превратившаяся в мост. Вот так! Скромно и со вкусом!
Наша «Волга» вкатилась в отверстие, открытое плитой, и та снова поднялась, замуровав нас внутри.
Из глубины гаража вышли два человека. Я бы не сказал, что они были типичными вышибалами, но то, что они ими все-таки были, угадывалось в их упругих движениях, холодке глаз и напряженной спине. Мы вышли из машины, и Самоцветова тотчас увели оказывать медпомощь. Меня вместе с Михалычем просили подождать.
Через несколько минут появилась красивая женщина в сопровождении молодого человека. Последний забрал Михалыча с собой, а я поплелся следом за брюнеткой, чьи раскосые глаза одной вспышкой оценили не только мое лицо, но и все остальное, чего даже и рентген не видит.
Она провела меня через каминный зал, где четверо людей мужского пола общались друг с другом, держа перед лицами карты. Заметив две из них в прикупе и расчерченный лист, я сообразил, что это преферанс. Несколько дам сидели у камина с бокалами в руках и лениво беседовали. О чем — я не успел расслышать, так как при моем появлении они занялись изучением моей персоны.
Так и не узнав, какое мнение они составили, я был выведен прочь, отделавшись коротким:
— Добрый день.
Через несколько коридоров сложной конфигурации и преодолев пару лестниц, ведущих вниз, я оказался в бильярдном зале, где какой-то человек в смокинге пытался запихнуть в лузу шар посредством дуплета, а тот отчаянно сопротивлялся. Бильярдная мне понравилась, хотя, на мой взгляд, было в ней темновато.
— А-а, господин Кудрин! — Смокинг повернулся ко мне бабочкой, и я увидел худое, бледное лицо над ней. — Рад видеть вас живым и здоровым.
— Я тоже рад видеть себя таким.
— Мне доложили о ваших злоключениях, поэтому я понимаю вашу иронию. Позвольте представиться — Николай Иванович Евдокимов.
Надо сказать, что он мало был похож на русского, но с другой стороны, кто из нас похож? И все-таки имя Рамирес ему бы подошло больше.
— Про вас я знаю почти все, кроме, разве что, вашего местонахождения с четырех часов прошедшей ночи до появления у ресторана «Золотой дракон».
Я по роду своей работы вынужден бывать наглым, а потому грубо так врезал:
— Не могу похвалиться подобной осведомленностью в отношении вас.
Собеседник посмотрел на меня изучающе и холодно сказал:
— Вы будете знать все, что необходимо. Перейдем к делу.
Он вложил кий в стойку и сел за столик, жестом предложив мне занять место в соседнем кресле. Взяв кофейник, твердой рукой он разлил по миниатюрным чашечкам турецкий кофе. Я не возражал.
— Анатолий Петрович рассказал вам вкратце о текущих событиях. Я подтверждаю, что ваша роль в этом деле в настоящий момент очень велика, и вы можете просить меня в обмен на ваше сотрудничество любой гонорар.
У меня было довольно много возможностей наблюдать за тем, как отвечают на сложные вопросы умные политики и бизнесмены. Главное — не спешить. Причем дело не в том, чтобы показать вид, будто думаешь, а действительно думать, зная, что каждое твое слово способно вызвать взрыв или решить проблему в масштабах страны.
Я не знал, проблему какого уровня решаю, но понимал, что вопрос о собственной жизни и смерти был где-то рядом, поэтому думал особенно долго. Первым не выдержал Евдокимов:
— Не стесняйтесь. Называйте цифры. Мне ведь не очень много от вас надо. Письмо и пара репортажей, благодаря которым вы еще и популярность получите.
— Мне нужны гарантии безопасности, — выдавил я.
— Я думал об этом, поскольку знал, что вы спросите. Предлагаю вам сразу после выполнения нашего соглашения поехать корреспондентом в Эмираты, например.
— Лучше в Мексику, — сострил я и тут же подумал, что мое подсознание изволит тащить мои сны в реальность.
— Почему бы и нет? Хороший выбор. Так мы договорились?
— Какие репортажи вы хотите видеть?
— О-о, скорее всего, это будет криминальная хроника. У вас будет хороший эксклюзив, на съемках которого вы закроете глаза на несущественные детали. И еще одно, — он пронзил меня взглядом, — если мы договоримся, вы навсегда должны забыть о платных донорах.
Я молчал. Такие предложения кончаются смертью в девяти случаях из десяти. Кому нужен свидетель, пусть он даже и в Мексике? В этот миг максимального напряжения, я вдруг понял, что способен читать мысли моего собеседника.
Они меня не очень сильно удивили. Репортажи ему и впрямь были не нужны. Только письмо, а потом — хлоп!
Тут лицо его исказилось, он вскочил, приблизил свои глаза к моим и злобно спросил:
— Ты кто?
Верите, я отшатнулся от него и упал назад вместе с креслом. Выбравшись из-под увесистого предмета мебели, я с видом Иванушки-дурачка спросил:
