Единожды отвергнув

Если бы Фелипе не был таким чувствительным, он значительно дальше продвинулся бы в бизнесе. И был бы уже не миллионером, а миллиардером.

— Возможно, найдется какой-то выход, — произнес он с кривой улыбочкой, с усилием отодвигая в сторону собственные интересы и сосредоточиваясь на положении Бейнов. Подойдя к Джессике, Фелипе взял со стола бухгалтерские отчеты и ощутил, как она напряглась. Их плечи нечаянно соприкоснулись, и в тот же миг он испытал прилив внутреннего тепла. Он не собирался дотрагиваться до Джессики и не ожидал, Что это будет похоже на электрический разряд.

Вздрогнув, Джессика поспешно направилась к охладителю воды, взяла с полки чашку, но не стала наполнять ее. Вместо этого она повернулась к Фелипе и окинула его долгим пристальным взглядом.

Она тоже что-то почувствовала, подумал тот. Мы испытали одинаковые ощущения.

— Какой? — Вероятно от волнения, голос Джессики прозвучал ниже, чем обычно. В ее взгляде читалось недоверие.

Она имеет на это право, подумал он, потому что знал: его мотивы не совсем чисты. Сейчас он уже может признаться себе, что желает эту девушку так, как давно никого не желал.

— Давайте просмотрим бумаги вместе. Авось что-нибудь обнаружим.

Чуть более порывисто, чем следовало, Джессика наполнила чашку водой, но сразу пить не стала.

— Когда?

— Сейчас. Или вы заняты?

Спустя три часа Джессика пожалела, что у нее в самом деле не оказалось срочных дел. Лучше бы она согласилась подвергнуться древнекитайской пытке водой, вместо того чтобы проверять отчеты с Фелипе Рабалем.

Бесконечные три часа сидения плечом к плечу и случайных соприкосновений бедрами. Сто восемьдесят минут сумасшедшего напряжения, от которого сводило желудок и ныли виски.

Неужели я увлеклась им? — вертелось в голове Джессики. Не выдержав, она вскочила из-за стола и вновь направилась к охладителю. Там набрала полную чашку воды и выпила залпом.

— С вами все в порядке?

— Да. — Джессика судорожно втянула воздух. В действительности у нее кружилась голова, нервы были напряжены до предела и чувствовала она себя ужасно.

Решения относительно выплаты долга так и не нашлось, зато Джессике стала известна одна истина: общение с доном Фелипе Рабалем не сулит ничего хорошего. Он внушает ей нервозность и неуверенность в себе. А она к такому не привыкла.

— Может, сделаем перерыв? — предложила Джессика, думая только о том, что ей необходим глоток свежего воздуха.

Рабаль посмотрел ей в глаза долгим взглядом. Джессика попыталась скрыть от него свои ощущения. Она и так в достаточной степени продемонстрировала слабость.

— Думаю, лучше продолжить, — ответил Фелипе. — Чем скорее мы с этим покончим, тем быстрее освободимся.

Чего я больше всего и хочу, подумала Джессика со вздохом.

Наконец, спустя еще час, они изучили последнюю бумагу. Позади остался немалый труд, включавший прочтение и обсуждение каждой строчки и проверку всех цифр.

Фелипе откинулся на спинку стула и вытянул ноги.

— Интересно, Джессика, как вы собирались расплачиваться? — Он впервые назвал ее по имени, причем в его голосе присутствовали ласкающие нотки.

От этого Джессика почувствовала себя еще более неуклюжей, чем прежде. Своим взглядом он словно прикасался к ее натянутым нервам, которым и так сегодня изрядно досталось. Как это случилось? Как ему удается заставить ее чувствовать себя такой… обнаженной?

Испытывая странную растерянность, Джессика сгребла в кучку разложенные на столе бумаги — отчеты и родословные новорожденных жеребят. Она изо всех сил старалась собраться с мыслями.

— Не знаю… Как-нибудь расплатилась бы. Я выполняю свои обещания.

— Всегда?

Что-то в его тоне заставило Джессику затаить дыхание. Она повернулась к нему и замерла, обожженная его пристальным взглядом.

Он ей не верит. Что ж, его право. Только ему не известны твердость и сила воли Джессики. Если уж она что решила, так тому и быть. Иные варианты исключены.

— Еще не было случая, чтобы я нарушила свое слово.

Фелипе ничего не сказал. Просто продолжал смотреть на нее. И именно в эту минуту Джессика увидела, что у него не темные глаза, как ей почему-то казалось раньше, а светло- карие, с золотистыми искорками. Очень красивые. Впрочем, как все в этом парне.

На Джессику накатывала одна теплая волна за другой, пока ее лицо не запылало, а губы не пересохли.

— Вы очень уверены в себе, — тихо заметил Фелипе.

— Приходится. — Во рту Джессики было суше, чем в пустыне. А голос! Что с ним сталось? — Я люблю свой дом. Если мне не удастся справиться с делами, в моей семье наступит крах.

— Но ведь не вы создали ситуацию с долгом.

Фелипе каким-то образом воздействовал на нее. Джессике казалось, что он пробудил в ее душе некое чувство и сейчас формирует его, видоизменяет, настраивая на свой лад. Словно хочет приручить Джессику. Ей не нравились подобные действия, однако она не знала, как их остановить.

В конце концов Джессика встала из-за стола.

— Неважно. Мое дело выпутаться из этой ситуации.

Неожиданно Фелипе протянул руку и взял Джессику за запястье, не позволяя уйти.

— Едва ли одному человеку под силу подобная задача. Вы умная и сильная, но вы в одиночестве. Ваш конезавод большое предприятие. Уже сейчас вы выбиваетесь из сил, а что будет дальше? Даже если не принимать во внимание долг, что вы собираетесь делать в будущем?

Фелипе плотно обхватил ее руку, большим пальцем поглаживая то место на запястье, где бился пульс. Джессика почувствовала, что просто тает от этих прикосновений. В немом восторге она смотрела на Фелипе, отмечая красивые очертания его губ, твердость подбородка, тень чуть отросших с момента последнего бритья волосков на щеках. Спустя мгновение она судорожно перевела дыхание и опустила голову.

— Джессика?

Она вновь подняла глаза и встретила его взгляд. Ей безумно захотелось поцеловать этого обворожительного чужака, узнать, какой вкус имеют его губы и что они сделают с ее собственными.

— Джессика? — Его голос как будто стал ниже, окрасился хрипотцой. Даже испанский акцент Фелипе усилился, и она замерла, испуганная и очарованная.

Фелипе потихоньку потянул ее за руку, приближая к себе. Джессика вновь глотнула воздуха. Голова ее шла кругом. Она никогда не испытывала ничего подобного. Речь шла лишь о