руку и потащила ее переодеваться, наказав нам немедленно устранить последствия чаелития. И глаз не спускать с прелестной озорницы!
Вернулись они не очень скоро и в добром расположении духа. Обе! Наина Андреевна сидела спокойно и дожевывала последний листочек салата из моей тарелки. Остальные уже были пусты.
– Ну, и что сидим? – миролюбиво спросила подруга, занимая свое место у кухонного стола.
– Спасибо. Все было очень вкусно, – поблагодарила Аленка, дожевывая третий кусок хлеба.
– Ир, иди разберись с курицей. Не люблю это печальное мероприятие. Кулинарный шедевр на глазах становится неопределенной кучей кусков. Она, кстати, опять остыла, – расстроилась Наташка.
– Ничто не вечно под луной, – пробубнила я, покорно вставая с места и направляясь на подмогу.
– Включая собственный покой! – сквозь зубы процедила дочь, с усилием отнимая у Наины солонку.
Как нельзя вовремя ей пришла на помощь Дульсинея, в два прыжка одолевшая расстояние от холодильника до стола и шлепнувшая старушку по рукам. Та, прекратив сопротивление, отдала солонку, но тут же схватила свою тарелку и запустила ее в угол.
– Летающая тарелка!!! – ахнула Аленка, взирая на осколки и машинально посыпая стол солью.
– Кушать подано! – поторопилась заявить я, устанавливая блюдо с курицей на стол.
Во взгляде Наины появились блуждающие хищные огоньки. Цепкая ручка метнулась к блюду, но промахнулась. Я лихо оттащила его в сторону, не зная, можно ли кормить прелестницу жареными костями. Ее глаза с огромной скоростью захлопали ресницами. Губы растянулись в мечтательной улыбке:
– Ю-у-у-у…
Договорить ей Дульсинея не дала. Спохватилась и сунула в рот старушке чайную ложку йогурта, прихваченного из холодильника. Та сразу успокоилась.
– Будьте добры, Ира, заткните ей рот очередной порцией, – попросила меня сиделка. – Я пока подберу ей кусочек без шкурки и костей. А то может подавиться…
Наша трапеза проходила в несколько напряженной обстановке. Все, кроме Дульсинеи, торопились и, не ощущая вкуса еды, с беспокойством поглядывали на Наину, жевавшую быстрее нас всех – иногда заедая курицу очередной бумажной салфеткой. Наташка не выдержала, выскочила из-за стола и занялась бутербродами, сетуя на то, что не прихватили картошки – было бы посытнее.
– Картошка в подвале, – пояснила Дульсинея, ловко убирая пальцы с салфеткой от хищного рта подопечной. – К ужину приготовим. – И облегченно вздохнула, заявив, что Наина Андреевна сыта.
– А вы? – сочувственно спросила Алена.
– А я и подавно, – улыбнулась она. – Кормление – самый тяжкий момент в моей работе, когда у Наины обострение. Не следовало мне уезжать… Сейчас вот чайку с бутербродиком выпью, и хватит.
– Сидите-сидите! Я налью! – испуганно вскочила дочь, опередив сиделку. Боялась оставаться без поддержки рядом с Наиной.
Как выяснилось, зря. Та сидела совершенно отрешенная и безучастная ко всему и ко всем. Иными словами – никакая. Минут через пять мы вообще перестали ее замечать.
Перекусив на скорую руку, Евдокия Петровна подхватила больную, выдернула со стула и, ласково приговаривая:
– А мы идем гуля-а-ать, – потащила ее к выходу. – Вы не беспокойтесь, – бросила сиделка на ходу, – я ее всегда отдельно кормлю. Это просто сейчас так совпало. Она очень голодная была – весь угол пухового платка сжевала…
– Моль несчастная… – тихо пробормотала дочь. – Едва ли у нее это с рождения. Больше похоже на старческое слабоумие…
– Интересно, почему Дульсинею так ненавидит Юлька? – задумчиво спросила Наташка после минутного осмысления сказанного Аленой. – Характер у нее, конечно, еще тот! Но общий язык с ней найти можно. А самое интересное, она обожает Юлечку…
– Потому и обожает, что больше подавлять некого, – высказалась я. – А общий язык с ней пока нашла только ты. По натуре, чувствуется, дама-диктатор…
Наташка сердито уставилась на меня, заставив прикусить язык.
– Хочешь сказать… Ну и что? Да если бы не я, сидели бы сейчас в своей комнате и щелкали зубами от голода.
– Интересно, – задумалась я, – как могла Наина беззубым ртом сжевать платок? Когда она предстала передо мной, скажем так, в неухоженном виде, старушка шамкала. Значит, ее зубы лежали на полке.
– Подумаешь, странности! – возразила подруга. – Достала свои вставные челюсти и, не обременяя рот, сжевала ими платок. Используя руки. Да и чего там жевать-то? Один угол… Между прочим, там еще три угла в запасе есть. Кто хочет – подключайтесь… – Она слегка пригорюнилась, подперев щеку ладонью. – Может, все-таки позвоним нашим рыбакам? Обрадуем печальным известием о прибытии. Пусть завтра возвращаются!
– Ни в коем случае! Наталья Николаевна, ну подумайте сами, зачем превращать счастливое событие в рыбный день? Мы еще и не освоились толком. Неизвестно, в каком настроении будет Юлька. Боюсь, что пережить личную драму за одни сутки ей не удастся. А тут понаедет орава мужиков, причем чужих, включая собственного мужа! Если правильно поняла, своим он уже считается формально – только на бумаге.
– Наталья, – поддержала я дочь, – не приведи Господи, начнутся разборки между супругами. Кроме того, ты первая выразишь желание сбежать от рыборазделки. Ну, 1 Мая, куда ни шло, праздник труда и рабочих рук. Его и отметим трудовыми свершениями…
– А что вы все на меня так накинулись?! Не очень-то и хотелось звонить. Сворачиваем дебаты. Будем считать это победой разума над здравым смыслом. Предлагаю пойти погулять.
– Только не по берегу! – испугалась я. – Вдруг наткнемся на моего спасателя? Честное слово, он шизофреник. Убить не убьет, но по шее накостыляет.
– Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста. – Наталья насторожилась. – Вам не кажется, что это остров психов?..
– Без меня не рассказывать! – крикнула Алена и понеслась в комнату за ветровками. На всякий случай…
7
Чем дальше в лес – тем больше сосен. Иногда встречались оазисы с березками. В разные стороны разбегались тропинки. Нельзя сказать, что очень утоптанные, тем не менее легко различимые. Боюсь, что мои девицы на окружающий мир обращали внимания гораздо меньше, чем на меня. Уж очень увлекательным показался мой рассказ о своем спасении.
– Слу-у-ушайте! – Наталья даже остановилась. – Да этот Дэн – Юлькин любовник! Зуб даю!.. – Подруга с жаром хотела начать обоснование своей версии, но ее смутила собственная опрометчивость: – У тебя есть вставные зубы? – обратилась она ко мне и за меня же ответила: – Нет. И у меня нет. Алена тоже при своих. Ну тогда, клянусь всей вставной челюстью Наины! Этот козел ждал Юльку! Или приехал за ней, не дождавшись на «большой земле». Хотя нет. Тогда бы он не успел тебя спасти…
– Сначала и я подумала, что Дэн связан с ней, – перебила я подругу, – но скорее всего он здесь с другой целью. И потом, зачем Юлии лодка, если к этому джентльмену можно добраться по берегу?
– Ну-у-у, не знаю. В лодке романтичнее. Она тонет – он ее спасает!
– Мам, а ты правду сказала, что лодка захлебнулась из-за твоей неуклюжести?
– Я здесь ни при чем. Это корыто было заранее приспособлено для погружения. Скорее всего – вместе с Юлией. Как нам известно, плавать она не умеет. Мы с вами подобрались к моменту, более интересному, чем поведение Дэна. По-видимому, кто-то заранее подготовил либо пробоины, либо щели… не знаю. Заляпал чем-нибудь, чтобы обеспечить отплытие на порядочное расстояние. Во всяком случае, сначала воды в лодке не было. О ее давней непригодности к плаванию Юлька бы знала.
Наташка тихо ахнула и схватилась за правую сторону груди, заявив, что у нее защемило сердце. Мы невольно остановились, пережидая неприятный момент, и оглянулись по сторонам.
Вокруг была такая красота, что мысли о возможном преступлении казались грешными. Но ведь оно готовилось! Алена недоверчиво посматривала на нас обеих.
– Этой наивной дуре, решившей удрать от мужа, и в голову не пришло, что он осведомлен о ее планах! – рявкнула Наталья, хватаясь за левый бок. – Муженек решил отомстить ей за все сразу! Надо ее немедленно предупредить. – Подружка развернулась, намереваясь вернуться в особняк.
