На скамеечке перед входом в особняк мирно сидели Евдокия Петровна и Наина Андреевна. С первого взгляда и не определишь, кто из них сумасшедший. Более того, Наина говорила такие умные вещи, что я, если бы позволило состояние, наверняка бы притормозила и приняла участие в беседе. Тем более что обсуждались Правила дорожного движения. Евдокия Петровна, решившая приветствовать наше появление радостной, по ее мнению, улыбкой, так и застыла, взирая на нас. Боюсь, решила, что еще троих свихнувшихся многовато будет. Наина вообще никакого удивления не выразила – просто помахала нам ручкой.
Я судорожно пыталась попасть ногой на ступеньки крыльца. Мне помогала Алена, стараясь удержать ноги, поскольку их продолжало корчить. Наташка, как буксир-толкач, напирала сзади. Действия были не очень согласованными, и подъем затянулся.
Наина в это время увлеченно рассказывала то ли байку, то ли анекдот про какого-то грузина, который постоянно нарушал правила, срываясь на машине с места в карьер исключительно на красный свет. На вопрос пассажира, почему он это делает, коротко ответил: «Я – джигит!» – «А почему на зеленый остановился?» – не успокоился пассажир. – «Сейчас из-за поворота другой джигит вылетит!» – пояснил водитель, удивившись бестолковости собеседника.
Я решила не испытывать судьбу и быстро вскарабкалась по ступенькам на четвереньках, оставляя за собой лужи.
– Мы все потом вытрем! – возмущенно заявила Наталья, расценив застывшую улыбку несравненной Дульсинеи как гримасу неодобрения. Наина в это время заливалась смехом над собственной шуткой.
В комнату меня не пустили. Оставили прозябать на кухне. Аленка рванула за сухой одеждой, а Наташка принялась помогать раздеваться. Вскоре выяснилось, что вторые джинсы еще не просохли после первого погружения. Зато нашлись теплая пижама и шерстяные носки. Сверху меня закутали теплым одеялом.
Водка в меня не влезла. Вернее, я смогла сделать один глоток, но и он упорно просился наружу. Рот нестерпимо горел. Дело в том, что Наталья высыпала в стакан полный пакетик перца. А вот с водкой правильно рассудила: чего зря добру пропадать? Все равно не одолею. Ливанула четверть стаканчика, попробовала, перекосилась и протянула мне. Вылив остатки в раковину, я пожалела, что здесь нет конфет с ликером. Килограммов десять вполне могли бы сыграть роль горячительного напитка с закуской.
Аленка сбегала к Дульсинее, горевшей желанием выяснить, что произошло, и успокоила ее:
– Мамочка решила смерить глубину озерца у озера ножкой.
– Твоя мамочка – бестолочь! – нервно отреагировала Дульсинея и поведала Аленке то, что мне даже в укороченном пересказе не очень понравилось. Частично. Озерцо считается бездонным и подпитывается исключительно ключами, бьющими откуда-то снизу. Сразу у берега дно резко обрывается вниз. Рыбы в озерце нет. Зато оно считается серебряным. По какой-то легенде, на дне много серебра. Валерий якобы даже сдавал воду на анализ, и результат исследования показал, что какой-то там процент серебра действительно присутствует. Будем считать, что я достаточно осеребрилась, нахлебавшись этой водички.
Укутавшись с головой в одеяло, я барыней сидела на стуле, тщетно пытаясь согреться. Долгожданное тепло почему-то никак не хотело разливаться по телу. Горячий чай, на который рассчитывала больше всего, был неприступен. Взять чашку в руки не могла – мешала дикая дрожь, а помочь оказалось некому. Аленка осушала следы моего мокрого дела, а Наташка отправилась развешивать вторую партию шмоток для просушки. Заполаскивать их я категорически запретила – серебро смоет. Ухитрившись все-таки отхлебнуть из чашки, подумала о своем катастрофическом невезении. За половину дня перебаламутила всех – и своих, и чужих.
– Здесь есть сауна! – громко возвестила вернувшаяся подруга. – И я ее затопила! Никогда бы не подумала, что баньку можно разместить в подвальном помещении. Слушай, там так цивильно! Кстати, свет зажигается не внизу, как я думала, а прямо отсюда. Выключатель с правой стороны кухонной двери. И зачем эти выкрутасы? Да-а-а! Слышала, как Наина Андреевна изгаляется? Оказывается, она доктор философии. В прошлом, конечно. Заумная говорильня до добра не доводит… Что-то ей резко полегчало, а? Не иначе как притворялась… или хороший уход.
Я вспомнила свое первое знакомство с этим доктором философии, и дрожь в теле усилилась. Нет, безусловно, тогда передо мной было безумное существо. И потом ее поведение за столом… Зачем ей притворяться то сумасшедшей старушкой, то… доктором философии в здравом уме?
Согрелась я только в сауне. Расслабившись, сидела в полном блаженстве, время от времени передергиваясь от «мурашек». Аленка с Натальей уже дважды выскакивали наружу, а я только-только начала доходить до кондиции.
– Значит, так, – раздался озабоченный голос Натальи. – Здесь есть душ, но зато нет горячей воды. В суматохе забыла затопить титан.
Я с пылу с жару не почувствовала, что вода холодная. Если и взвизгнула, то тихонько.
– Еще бы, – проворчала я. – Навизжалась уже…
– А ты вообще молчи. С тебя должно семь потов сойти. Они друг друга смоют. Последний аккуратненько из ладошки ополоснешь. Ленусик! Поможешь мамочке? Не дай Бог, под душем утонет.
Ленусик, высунув по-щенячьи язык, кивнула и выпала в дверь.
– Как хотите, я там больше не могу! В нашей русской баньке легче! – донесся из-за закрытой двери ее голос. – Папик в этом деле дока. Знал, что строить. Жалко, здесь бассейна нет.
– Обратись к мамочке! – проорала Наташка. – Она тебе покажет новые места, где можно скупнуться. Легко на них западает. – Подруга благоразумно замолчала, постояла немного и вылетела следом за Аленой. – Еще две минуты и вылезай! – требовательно заявила она снаружи. – Ябольше не могу находиться в этом пекле, а оставлять тебя одну – опасно. Кто тебя знает – вдруг ты из огня да в полымя… – Наташка опять примолкла, но ненадолго: – В общем, поняла, что я хотела сказать. Время пошло!..
На кухне Аленка хрумкала парниковым огурчиком из наших запасов, совмещая это дело с приготовлением импровизированного салата: интересная комбинация непонятно из чего, политая майонезом.
– Зря ты это затеяла, – пожалела ее Наташка. – Попили бы чайку с бутербродами или молочка…
– Молоко вдвойне смешней, если после огурца! – радостно откликнулась дочь. – Я его с младенчества не терплю. Аллергия… Зовите наших бабушек-старушек!
Звать их не пришлось. Они вошли сами. Вернее, вошла Дульсинея. Наина Андреевна оказывала достойное сопротивление – упиралась по мере сил. А они были неравные. Решительным рывком сиделка запустила ее, как ракету, в кухню, и Наина прямым попаданием угодила на предусмотрительно освобожденный Аленой стул. Я представила старушку на коленях у дочери и хихикнула.
– Это ее постоянное место, – пояснила Дульсинея.
Дамы переоделись в вечерний наряд. Обе были в легких ситцевых халатиках.
– О, салатик! – пропела сиделка. – Как замечательно! Салатик нам можно. Тогда мы не будем варить геркулесовую кашку. Сейчас только вскипятим молочка и попьем с чайком. – Она поправила воротничок халата у Наины и величественно пронесла себя к холодильнику.
Все невольно проводили ее взглядом. Только я не отрывала его от Наины. В глазах старушки сквозила дикая злоба. И еще – ее взгляд был вполне осмысленным. Тонкие губы слегка подергивались. Подозреваю, что она едва сдерживалась от ругательств в адрес своей опекунши. Философией здесь и не пахло. Заметив мое удивление, Наина мгновенно преобразилась – на лице молниеносно появилась улыбка, и оно просто засияло доброжелательностью.
Не зная, что и сказать, я ляпнула:
– Чудный вечер, не правда ли?
Наина усмехнулась, в упор посмотрела на меня, но ничего не ответила. Просто уставилась на салат.
У Дульсинеи было хорошее настроение. Она следила за молоком на плите и что-то мурлыкала себе под нос. Алена, шлепнув каждому по паре ложек кулинарного шедевра, первая принялась наворачивать его из своей тарелки. Наташка время от времени отрывалась от еды для более увлекательного занятия – безошибочно определяла составные части этого «микса». Я поймала себя на мысли, что все мы забыли о присутствии в доме Юльки.
– Может, проведать Юленьку? – не очень уверенно обратилась ко всем.
