Остаются два человека… – Мы невольно переглянулись.
– У Юльки было назначено свидание в подвале! – догадалась Наталья. – Там тепло, тихо и никто не мешает.
– Точно так же у нее в спальне, – возразила Алена. – Я была там сегодня. Скорее всего, впустила незнакомца Дульсинея.
– В наше время Дон Кихоты перевелись! Даже в сумасшедших домах нет таких самозванцев. – Подруга стояла на своем.
– Откуда ты знаешь? – пришла я на помощь дочери. – Можно подумать, ты только оттуда выписалась.
– Для этого туда и прописываться не надо, – легко отмахнулась она. – Некоторые ненормальные, не будем показывать пальцами, прекрасно вписываются в окружающую среду. А маскировался в подвале не кто иной, как твой спасатель! За тобой пришел. Мстить. Ты у него всю водку выхлебала…
Перепалка мне надоела, и я, не ответив на последний выпад Наташки, откинулась на подушку. Она, удовлетворенная тем, что последнее слово осталось за ней, решила пойти на мировую и заботливо прикрыла меня пледом. Потом заговорила о креме для торта. Когда начались сожаления об отсутствии свежесорванных вишен, я не выдержала и принялась задавать вопросы. В результате выяснилось, что Дульсинею с утра никто не видел. О том, что она покинула нас столь поспешно, обе собеседницы узнали от Юли. Сомнений в правдивости ее рассказа не возникало. Евдокия Петровна устроила приемной дочери макси-скандал на пустом месте и решила на деле доказать, что все без нее пропадут. Ставку она в основном сделала на Наину. Уход за ней, сочетаемый с необходимостью постоянного присмотра, был сродни каторжным работам. По требованию скандалистки пришлось заказать лодку с «большой земли», и дама отправилась домой, в Осташков, выжидать особого приглашения вернуться.
– Думаю, в подвале лежала Дульсинея. И отправилась она туда не по своей воле, – заявила я, задумчиво пялясь в потолок и вспоминая ночную возню в холле. – Скорее всего, ключи в упаковку Евдокия Петровна засунула сама с маленькой надеждой, что связка попадет в чужие руки и заставит поразмыслить об ее исчезновении. На тот момент сиделка была еще в сознании, то есть – жива. Свет в доме вырубился не случайно – сразу следом за тем, как вырубилась она. В подвале находился кто-то еще. Более живой, чем Дульсинея. И он не хотел, чтобы мы ее видели… – Посмотрев на напряженные лица слушательниц, я добавила: – Вытащили Евдокию Петровну через дверцу подвала. Теперь насчет ключей: один из них должен подходить к двери ее комнаты. Второй, предполагаю, может быть от входной двери в этот дом. Третий – открывает осташковскую квартирку… Есть еще одно предположение. – Я помедлила, кусая губы. – Евдокия Петровна хотела спрятать ключи от Юли и Валерия, потому как в ее комнате находится нечто такое, что может пролить свет на всю эту историю. Опять-таки надеясь, что ключи попадут не в руки хозяев. Случайно попасть в упаковку связка не могла – это требовало специальных усилий. И она знала, что минералку привезли гости. Помните, как возмущалась на кухне отсутствием «Боржоми»?
– Но… тогда получается, что Юля… – Заставить себя договорить Алена не могла.
– Да вы что?! – возмутилась Наташка. – Соображаете?! В Юльке весу-то от силы килограммов шестьдесят. А в Дульсинее все девяносто. С гаком! А гак еще килограммчиков десять! Она бы Юльку массой задавила. И в подвал ее уволочь могла только с нашей помощью… – Подруга с подозрением уставилась на меня. – Ты сидела на посту в туалете. И слышала что-то подозрительное…
Я вздохнула и рассказала про свару на втором этаже и возню на кухне и в холле. Может быть, мне тогда мешал шум в голове из-за высокой температуры, но у меня не создалось впечатления того, что тело несчастной волокут вниз по лестнице в подвал и оно тщательно пересчитывает ногами или головой все ступеньки. Была какая-то легкая возня.
– «К сожаленью, день рожденья только раз в году», – уныло пропела Наташка. – Но нам всем и этого достаточно. Судя по всему, у девушки был помощник.
– Судя по всему, все могло произойти случайно, – заартачилась Алена.
– Ну да, – согласилась Наташка. – Утром душа старушки оправилась от удара, поняла, что погорячилась – посмертно, и заявилась к приемной дочери с просьбой отправить ее бренные останки по месту регистрации. Та не нашла в себе сил отказать…
– Юля вешает нам лапшу на уши, – поддержала я подругу. – А вообще получается какая-то ерунда…
Раздался громкий треск, и мы разом примолкли. Наташка решила было завизжать, но я вовремя закрыла ей рот ладонью, дав понять, что надо экономить силы. Аленка, не долго думая, выскочила в коридор. Очевидно, полет наяву по подвалу, открыл в ней новые горизонты бесшабашности.
– Юлька, ты что? Умом тронулась? Зачем ломаешь дверь Евдокии Петровны?
– Там лекарства. А запасной ключ я так и не нашла. Наине Андреевне без них нельзя. На ночь обязательно надо дать успокоительное. Мой запас кончился.
Выглянув в коридор, мы увидели, что Юля яростно пытается отогнуть дверь отверткой. Дерево старательно сопротивлялось. Все усилия были напрасны. Взломщица даже всплакнула с досады. Из соседней комнаты тоненько подвывала Наина. Наталья ахнула и принялась оттаскивать Юлю от двери, уговаривая прийти в себя. Озлобленно шарахнув напоследок ногой по стенке, девушка обмякла. Ну зачем же было долбить босой ногой, если не имеешь хоть какого-нибудь пояса по карате?! Похоже, ненависть к приемной матери затмила здравый смысл.
Пока она сидела на полу, зажав пальцы правой ноги одноименной рукой, и, закатив глаза к потолку, почти беззвучно страдала от боли, Наталья проникла к Наине Андреевне. Буквально тут же раздался дикий крик подруги о помощи. Как оказалось – очень своевременный: Наташка в полусогнутом состоянии шарахалась из стороны в сторону, пытаясь встать на дыбы и скинуть со своей спины безумную наездницу – Наину. Заметив наше появление, всадница дико гикнула, завизжала «спасайтесь!!!» и с новой силой заерзала по спине импровизированной лошади.
Мне показалось, что она собралась подвинуться и уступить освободившееся место Аленке. Ибо других транспортных средств для своевременного спасения под рукой не было.
С большим трудом мы оторвали худенькую старушку от Наташки. Вся шея у подруги была в красных пятнах и полосах.
– Нет, ну хоть бы взнуздала сначала, – возмущалась она, вращая головой в разные стороны. – Сидела спокойненько и тряслась на кровати, а только я нагнулась поднять ночник с пола, как эта стрекоза сиганула на меня не хуже джигита! Честно скажу, чувствую себя загнанной лошадью. Чуть шею не свернула! Теперь и у меня появилось желание взломать дверь в комнату Дульсинеи. Успокоительное просто необходимо по жизненным показаниям. Всем нам вместе взятым. Но мне – в первую очередь.
Тем временем настроение у Наины улучшилось. Разминка пошла ей на пользу. Щечки у нее порозовели, глазки обрели некую ясность. Окинув присутствующих доброжелательным взглядом, она сказала:
– Обеденный перерыв, господа. Кушать будем на серебряном сервизе, – и, быстро нагнувшись, вытянула из-за кресла ночной горшок. Мне пришло в голову, что она просто издевается над нами. Но в следующую минуту глаза старушки опять потускнели, и она торопливо что-то забормотала. Горшок, выпущенный из рук, был вовремя подхвачен Наташкой. Надо отметить, у подруги резко обострились рефлекторные реакции.
Наина сидела, устремив неподвижный взгляд на пальцы собственных ног, и перебирала петли застежки на кофте, одетой шиворот-навыворот прямо на ночную сорочку. Руки, как у многостаночницы, быстро сновали вверх и вниз. Потом она улеглась ногами на подушку. Но буквально тут же сжалась в комочек и, не обращая ни на кого внимания, заснула, пока мы наводили порядок в комнате. Расправить скомканное одеяло как следует мне не удалось, не хотелось ее тревожить. Тем не менее ноги бедняги я укутала. Осторожно вытащила из-под одеяла теплый халат и легкую куртку. Свернула их и отложила в сторонку вместе с поднятым с пола полотенцем, решив позднее постирать. Запах был еще тот! Не мешало бы вообще сменить белье. Такое впечатление, что у Наины Андреевны была рыбная ночь. Мы на цыпочках вышли из комнаты и закрыли за собой дверь. Юли в коридоре не было. Не долго думая, я достала связку ключей и предприняла попытку открыть дверь. Первый же ключ признал свое родство с замком. Он легко вошел в замочную скважину, но этим дело и ограничилось. Его заклинило. Очевидно, Юлька в своем неуемном порыве проникнуть в комнату скособочила замок. С большим трудом удалось вытащить ключ. Остальные даже не подошли к замочной скважине.
