– Это случилось чуть раньше, в мое отсутствие. – Муж даже не повысил голоса, но мне сразу стало как- то не по себе.
– Пап, да ничего особенного там не случилось, – торопливо вмешалась дочь. – Даже я знаю. Приятельница Натальи Николаевны, перед тем как лечь в больницу, попросила ее взять под опеку кошку. А Наталья Николаевна нашла Гришу, который из-за этой кошки и пострадал. Если бы он ее так сильно не опекал, все прекрасно обошлось бы. Людмилу Станиславовну спокойненько обворовали бы, и дело с концом. А наша мамочка замешана во всей этой истории постольку, поскольку вместе с Натальей Николаевной в тот вечер завозила кошке корм. К тому моменту грабители от растерянности уложили Григория с пробитой головой и, перепугавшись, скрылись. Мамуле опасаться уже было некого.
– Кошка размером с бегемота?
– Нет. Размером с кота.
– Тогда зачем везти пакет с кормом вдвоем, да еще на машине? Боялись надорваться? Неужели нельзя было дать Григорию денег, чтобы он сам приобрел этот корм?
Алена хотела что-то сказать, но раздумала. Я старательно поискала глазами свою вилку, не нашла и тихо пояснила:
– Мы пообещали Милочке навещать кошку, вот и навестили… А нашу бабушку я сегодня навестить не рискнула. Хватит и того, что Наталью заразила. Слава звонил, сказал, что с бабушкой все в порядке – перекладывает в шкафу вещи и поет песни времен гражданской войны. Ее, наверное, Анатолий Андреевич заразил.
– Завтра все расскажешь потолковее, – требовательно заявил муж и, как фокусник, вынул мою вилку из кармана моей же пижамы, несказанно меня этим удивив. – А сейчас я отправляюсь спать. Глаза слипаются. В отличие от вас, у меня иногда бывают очень напряженные не только дни, но и ночи.
Утром я добросовестно решила позвонить Листратову, даже половину цифр его номера набрала. Но в коридоре замаячила тень отца моих детей. Боюсь, решил принять негласное участие в переговорах с человеком, в котором частенько конфликтовали звание друга нашей семьи и должность помощника прокурора. Надо отдать справедливость – в основном по моей вине.
Жалея Димку больше, чем себя, и понимая, что все он равно не оценит мой поступок правильно, со вздохом повесила трубку и направилась проведать Наталью. Димкина тень мгновенно материализовалась и спросила меня не совсем человеческим голосом (можно было и понежнее, поласковее):
– Ку-у-уда?! А завтрак?
В мгновение ока в голове промелькнули все разумные варианты отговорок, но ляпнула, конечно, дурацкий экспромт:
– Мы же вчера ужинали!
Лекция о системе рационального питания была рассчитана не меньше чем на час. Но в связи с тем, что я ее несколько раз искусственно прерывала – звонила Наташке, беспокоясь о ее самочувствии, пела песни из репертуара Анатолия Андреевича и тем разбудила Аленку, дважды формировала мужу на вынос ведро с мусором, выполнив годовую норму разборок в кухонных шкафах, – лекция по времени удлинилась. И ей не помешал даже сам процесс завтрака. В моем Дмитрие Николаевиче бездарно пропадали задатки депутата Государственной Думы, а во мне с годами росло чувство самообладания и способность к релаксации, успешно совмещаемая с общественно-полезным домашним трудом.
После завтрака и некоторых колебаний по поводу возможности инфицирования Григория своим ОРЗ или ОРВИ я все же собралась ехать к нему. Наталья составить компанию не могла – лежала в кровати с температурой, насморком и плохим настроением. Причина его была основательной: нормальные люди, такие, как я, заболевают исключительно с понедельника, а не на выходные дни. Боксериха вполне разделяла мнение своей хозяйки, ибо сегодняшним утром ей не удалось оторваться на прогулке по полной программе. Гулял с ней невыспавшийся Лешик, которого Денька не смогла заставить таскаться по торчащим из-под снега кустам, перемахивая через них так, как это научилась делать Наталья. Более того, было значительно сокращено время самой прогулки.
Уехать из дома проблемы не составило. Для Димки, уютно пристроившегося на диване перед экраном телевизора, демонстрировавшего прекрасный мир технологического процесса переработки промышленного мусора, громом с небес прозвучало мое требование немедленно одеваться и ехать со мной по магазинам в поисках новогодних подарков для членов семьи и друзей. Время поджимает!
Сказать, что я сошла с ума, он не рискнул. Просто его физиономия приняла такое выражение, что у меня во рту появилось ощущение, как от дольки лимона без сахара.
– Мамуль, лучше я с тобой! – радостно взвизгнула не вовремя просунувшаяся в дверь Аленка. – Ну какой от папика толк? С такой-то «счастливой» физиономией олигарха, спасшегося после кораблекрушения на необитаемом острове! – И, взглянув на меня, значительно медленнее добавила: – Впрочем, остров оказался немного обитаемым. К моменту его прибытия там уже тусовалась с москитами его жена… По настоянию которой и было совершено экзотическое морское путешествие.
– Алена, ты молодец и у тебя очень хороший вкус, – воспрял духом Димка. Иришка, у тебя он тоже ничего. Без меня даже лучше. Я потом обругаю все, что вы приобретете. А то вообще пустыми вернемся. Идите, иди-и-ите, девочки, спокойненько. Погода на улице хорошая, прогуляетесь. За обед не волнуйтесь. Я его сам съем. Если надо, сынка призову…
Фактическое направление и цель поездки я сообщила дочери по дороге в метро, рассчитывая, что она передумает меня сопровождать. Особой радости Аленка не выказала, но и заламывать руки от отчаяния не собиралась. «Действительно, необходимо проведать Григория», – вот и вся реакция.
В палату к Грише мы проникли тем же путем, что и в первый раз. Только уже вполне самостоятельно. Выглядел он без своей бинтовой шапки на голове несравненно лучше. Цвет лица стал ближе к нормальному, да и черные круги под глазами почти исчезли. Даже был тщательно выбрит. И явно скучал. Такое впечатление, что все свободное время изучал белый потолок и крашенные светло-зеленой масляной краской стены. И это занятие уже изрядно наскучило. Его жизнерадостного соседа на месте не оказалось. Нам повезло.
Но нашему появлению Григорий, прямо скажем, не обрадовался. Сначала испугался, не узнав меня. И не мудрено, попробуйте опознать знакомого человека, в медицинской марлевой повязке от подбородка до глаз. Откуда ж ему было знать, что это способ избежать его заражения вирусами простудного заболевания. И откуда я могла догадаться, что он тоже вирусоноситель ОРЗ или ОРВИ в стадии ремиссии. Вполне мог и сам заразить окружающих, без конца шмыгая остатками насморка.
Испуг быстро сменился удивлением. Григорий сдержанно поздоровался, поочередно глазея то на меня, то на Аленку.
На тумбочке была чистота и порядок. Бокал с чайной ложкой да книжка под названием «Как построить сельский дом». А вот сама тумбочка не закрывалась. Оттуда буквально вываливался белый пластиковый пакет.
– Сейчас шмякнется на пол, – предсказала Аленка, и пакет с этим действием не замедлил. Помогая себе здоровой рукой, Гришка сел на кровати и, глядя на меня широко открытыми карими глазами безумца, тихо попросил забрать пакет, а заодно и еще один, ждущий в тумбочке своей очереди навылет, и выкинуть в любую мусорку на обратной дороге.
– Ты уверен в том, что хорошо соображаешь? – спросила больного Аленка, заглядывая в пакет. – Тут гранаты, мандарины…
– Оставьте, – со злостью сказал Гришка. – Сам выкину. Просто до прихода матери хотел…
– А вдруг это от Елизаветы? – спросила я.
Здоровой рукой Григорий опять оперся на кровать, осторожно лег и прикрыл глаза загипсованной рукой.
– Ты ошибаешься. – Мне было трудно говорить, одновременно отплевываясь от марлевого слоя, липнувшего к губной помаде. – Она совершенно ни при чем. В тот поздний вечер или ночь, когда убили мужа Людмилы Станиславовны, ты видел Лизу и Влада рядом с домом Людмилы и решил… В общем ты неправильно решил.
Гришкина загипсованная рука мигом улеглась параллельно туловищу. Стараясь не шокировать себя лишний раз реакцией Григория на свои слова, я с интересом посмотрела на потолок и попросила Аленку
