Дима стоял так близко, что они касались плечами друг друга. Яна опустила вниз руки, которые до этого держали на уровне груди подарок, и Дима пальцами тронул ее раскрытую ладонь. От этого прикосновения Яна чуть не упала в обморок. Она и не думала, что бывает так приятно.
Дима нежно трогал ее пальцы, один за другим, а Янка сжимала все сильнее и сильнее подарок. Она уже обожала Курта Кобейна и его дурацкую группу, которая совсем не умела играть. И тут Дима взял ее за руку, и Яна поняла, что счастье наполняет ее всю. До самой макушки. Она хотела бы, чтобы этот момент продолжался вечно.
Но гости захлопали, Янке пришлось поклониться вместе со всеми. Рядом улыбалась Катя, Аня делала странные реверансы, а Дима отпустил ее руку и тоже снисходительно похлопал за компанию.
После этого к Яне подошел ее редактор из газеты и стал расспрашивать о сроках сдачи следующей главы. Потом протянул ей несколько экземпляров газеты с ее первой публикацией в настоящей периодике. Он что-то говорил об откликах читателей, об иллюстрациях, а Яна оглядывалась по сторонам. Дима испарился.
Глава 9
Им объявили о начале экзаменов в четверг. Должна была прийти какая-то комиссия, чтобы проверить знания учеников экспериментального класса. А у Яны из головы не уходил Новый год и Дима. Она сидела дома за столом и смотрела, как возвышаются в ее комнате груды книг. Они уже загородили половину монитора. Русская классика собирала пыль на полочке для косметики, учебники Белошапковой, Панова и Горшкова с укором выглядывали из-под подушки. Янка уже третий день спала на них. Так, на всякий случай. Катька говорила, что иногда это помогает.
Наступил очередной вечер после репетиции в музыкальной школе и общения в редакции по поводу каких-то не подходящих для газеты сюжетных линий в романе.
Янка села за стол, отодвинув грязную посуду на подоконник. Принюхалась. Из маленькой белой кастрюли чем-то кисло пахло. Яна распахнула форточку и выставила кастрюлю на улицу. Туда, где весной в кормушке обитали воробьи. Мама третий день была на стажировке в другом городе. Там проходил международный слет по аэробике. А папе было некогда заниматься Янкиной комнатой. По утрам он варил суп из макарон и молока. Получалось очень вкусно.
Папа слипшимися глазами смотрел на кружку с кофе и уходил на работу.
Морфология… Их активно готовили к поступлению в вузы, хотя до этого момента было еще очень далеко.
Современный русский язык и морфология. От этих слов среди прочих вопросов тоже несло чем-то кислым, как и от кастрюли из-под макарон и молока. Яна вдохнула этот запах поглубже и откинулась на стуле. Что же она помнила из курса морфологии… Яна взяла сотовый телефон и набрала сообщение Диме. Включила и выключила настольную лампу. Подошла к компьютеру и проверила почту ВКонтакте. Никто, кроме Руслана и Кати, ей не писал. Смахнула пыль с книг. И снова откинулась на стуле.
Да… Это было почти месяц назад. Сразу после праздника и Диминого подарка. К ним привели на замену заболевшей Лидии Павловны странного преподавателя по фамилии Ким. Янка провела почти три вечера в краевой библиотеке, конспектируя очередную монографию по истории зарубежной литературы. За полчаса до закрытия библиотеки она и другие «ботаники» их класса собирались в подземном кафе библиотеки и молча пили дешевый кофе, от которого потом весь вечер болел живот.
Так что же тогда произошло?.. Ах да…
За несколько дней до Нового года преподаватели иностранных языков решили устроить очередной новогодний праздник для школьников. Пан Томаш разучивал польские сказки с параллельным, нормальным, классом, Хосе запирался с 9-м «А» по вечерам в кабинете и пел испанские песни. Стас должен был изображать новогоднюю елочку и искал по знакомым зеленые штаны. Янкина же группа английского языка, чувствуя свою ущербность, согласилась на разучивание стихотворения «Дом, который построил Джек». Они встретились на третьем этаже школы для того, чтобы отпраздновать зачем-то католическое Рождество.
Ким, их преподаватель морфологии, тоже был там. Он с немецкой группой отплясывал какой-то баварский танец с бокалом пива.
К вечеру Янке стало хуже. Мама с папой ушли спать, а Янка в каком-то бреду залезла в ванну и пролежала в ней около двух часов… Мама проснулась от ее крика и своими глазами убедилась, что на ее дочери растут настоящие волдыри. Так, в пятнадцать лет, прямо под Новый год, Янка заболела ветрянкой. И на следующий день, когда она так хотела увидеть Диму, она не пошла в школу. От нее заразилась двоюродная сестра, Катька, еще две подруги со старой школы и друзья их друзей.
Яну срочно перевезли к бабушке на другой конец города и закрыли в комнате. Бабушка долго кричала, что все хотят ее смерти, что она не помнит, болела ли ветрянкой в детстве, а в шестьдесят лет эта гадость прилипает лучше, чем в пятнадцать. Но бабушку никто не слушал.
Но и там по пути на второй этаж Яна успела заразить соседскую девочку, которая когда-то каталась на лыжах с президентом и до сих пор гордилась этим.
Новогодние каникулы Яна провела одна. Ну, почти одна… Приехал Дима, и, пока она стояла перед зеркалом, он раскрашивал ее зеленкой. Руки и лицо. Макал в зеленку ушные палочки и затем аккуратно водил по Янкиной коже, отчего она дрожала. Они почти не говорили. Янка очень стеснялась своего зеленого вида и волдырей, говорила, что она уродина. А Дима молча улыбался и рисовал на ее руках елочные игрушки.
Яна подарила ему на Новый год большую игрушку серой мыши с сердечком. Перед этим она полила ее духами и одеколоном, надеясь, что это поможет Диме или его сестре не заразиться ветрянкой.
Все каникулы Янка провалялась в кровати. Два раза звонил Руслан и хотел приехать. По его тону Яна поняла, что Дима ему ничего не рассказал. Наверное, это хорошо, потому что она боялась, что Руслан психанет и перестанет рисовать для романа картинки. И придется искать другого художника. Да и не хотела она с ним ссориться. Из-за чего ссориться-то? Они просто хорошие друзья.
Все тело болело и ныло. Вода в ванне сделала свое злое дело и разнесла инфекцию даже в самые труднодоступные места. Яна не спала, потому что волдыри подсыхали и чесались на спине. Яна не учила морфологию и классику девятнадцатого века, потому что из-за волдырей с трудом могла открыть глаза. Единственной ее радостью было то, что снова и снова приходил Дима и рисовал на ней елочные ветви. А потом по вечерам бабушка подрисовывала елочные игрушки. Яна стояла и сдерживалась, чтобы не застонать от наслаждения. Все тело чесалось. А чесаться было нельзя.
Почему-то в школе, особенно на общеобразовательных предметах, уже в январе, никто не поверил тому, что Янка так сильно болела ветрянкой. Преподаватели, которые всегда относились к ней дружелюбно и даже с какой-то нежностью, теперь отсылали ее на пересдачи. И Яна сдала. Восемь контрольных работ и три экзамена за четыре дня, нахватав первые в своей жизни тройки. Морфологию Яна сдавала в последний день. Почему-то директор школы наговорил грубостей Надежде Васильевне и заявил, что, если Янка не сдаст все вовремя, ее отчислят из литературного класса и ей придется ходить в нормальную школу. Яна ничего не понимала. Почему люди в один момент стали так агрессивно к ней относиться?
Она сидела за столом, перелистывала конспекты и с тоской думала о том, что же она помнит из морфологии?
Целый месяц Ким читал им лекции по морфологии. Невысокого роста, скромный кореец, выходя к доске, становился поэтом и ораторствующим философом. Он рисовал какие-то странные схемы, соединяя морфологию со строением вселенной, он видел в морфологии то, что им, обычным школьникам, не проучившимся по этой особой программе и половины года, было невозможно понять. Ким преподавал в университете, а в школу его пригласили только для того, чтобы придать высокий статус их обучению.
Яна слушала его с открытым ртом, ничего не понимая, а ряды за нею стремительно редели. Даже Дима прогулял несколько занятий. К злосчастному декабрю со злосчастным иностранным праздником, где Янка подхватила ветрянку, их в аудитории осталось человек шесть. Шесть влюбленных в Кима девочек. Особенно его любила Катька. Наверное, за то, что Ким был похож на героев из ее артхауса. Она тоже
